От досады Фрэн прикусила губу, но сдержалась.

— Давайте купим, — согласилась она. — Я тоже люблю шоколадные конфеты.

Это видно по твоей аппетитной фигурке, подумал Сэм, но промолчал. Женщины очень чутко воспринимают все, что касается их внешности.

Погрузив покупки в «рейнджровер», они отправились в обратный путь. У Фрэн было хорошо на душе — такое чувство, как будто начинается отпуск. Какая-то воодушевленность, приподнятое настроение.

— Ну, что теперь? — спросил Сэм, когда они перетащили коробки в большую, теплую кухню.

— Теперь надо все распаковать, — мягко, в тон ему ответила она. — Так, чтобы продукты были у меня под рукой.

Остаток дня надо вести себя очень осторожно, держать Сэма на расстоянии, решила Фрэн.

Смешно было смотреть, как он слушается, выполняет ее указания, готовя блюдо из говядины. А она тем временем пекла праздничный торт.

Так за работой и прошло время. Лишь минут на десять они прервали свои занятия, чтобы выпить по чашке чая с пирогом, да еще пару раз позвонил какой-то перевозбужденный автор, чья книга должна была пойти с аукциона. Они копошились бок о бок до восьми вечера. К тому времени кухня наполнилась самыми вкусными запахами, которые только можно себе представить.

— Ну, вот и вес! — Фрэн вытерла руки о передник. На ее щеке красовалось белое пятно муки, но Фрэн этого не видела, а Сэм, не желая выдавать секрет, только молча улыбнулся. — Все остальное завтра!

Весь вечер Сэм чувствовал растущую близость между ними. Тело его было напряжено. Он боялся даже пройти мимо нее слишком близко. Надо срочно погасить это желание, но как?

— Пойду-ка я приму душ, а потом позвоню, чтобы принесли что-нибудь китайское. Вы как насчет китайской кухни? — Он вопросительно посмотрел на нее. — Или… может, сами что-то приготовите?

— Нет, на сегодня хватит. Кстати, я люблю китайскую еду, — призналась Фрэн.

— Хорошо. — Пятнышко на се щеке возбуждало, поэтому Сэм протянул руку и смахнул мучное пятно. — Простите, вы испачкались.

Прикосновение его пальцев было легким как пух. Ей хотелось, чтобы это продолжалось вечность. Фрэн заметила, что его глаза потемнели, и ее тело напряглось в ответ. Она облизала губы.

— У вас душ… только один?

— Нет, — ответил Сэм, мысленно проклиная архитектора, который настоял на второй ванной комнате. Впрочем, а если бы была только одна? Размечтался, что Фрэн разденется и встанет под душ рядом с тобой? — Вторая ванная — в моей комнате. Можете воспользоваться той, что на первом этаже. Будьте как дома.

— Спасибо, — улыбнулась Фрэн.

Эта улыбка вес еще играла на ее губах, когда она стояла под жесткими струями теплой воды, бьющей по коже. Ей хотелось поскорее избавиться от непреодолимого желания. Она боялась, что не устоит перед демоном-искусителем в лице Сэма. -

И это несмотря на вес, что она о нем знала!

Завернувшись в огромное мохнатое полотенце, Фрэн открыла дверцу платяного шкафа и осмотрела немногочисленные вещи, которые привезла с собой. Обычный набор, который она берет на работу. Но сегодня этого мало, очень мало. Хотелось нарядиться, быть красивой, неотразимой… В конце концов она надела все тс же песочного цвета брюки, в которых приехала, но не со свитером, а с золотистой блузочкой. Не надо лишней одежды, в доме тепло. А если Сэм рядом, то жарко!

Когда она причесывала влажные волосы, раздался легкий стук в дверь. На пороге стоял Сэм с меню в руке.

— Так я заказываю или?.. — Он не закончил фразу и нахмурился.

Фрэн тоже нахмурилась в ответ, не понимая причины.

— В чем дело?

— Ваши волосы.

Она осторожно прикоснулась к волосам.

— А что с ними?

— Распущенные, — пробормотал Сэм слегка дрожащим голосом.

Можно подумать, она — первая женщина, которую он видел с распущенными волосами. Но эффект был поразительный: лицо стало мягче, женственнее, глаза — ярче, как два зеленых маяка, отливающие золотом.

Фрэн поиграла прядью волос.

— Я как раз собиралась сделать пучок.

— Нет, не надо. Так лучше. По-домашнему.

— Хорошо. — Она стала разглядывать меню, заметив, однако, что три верхние пуговицы его рубашки остались расстегнутыми и влажная после душа кожа светилась изнутри, как драгоценный металл. — Мне здесь все нравится. Закажите для меня то же, что и для себя, ладно?

Любая другая женщина произнесла бы эти слова с приторно-сладкой улыбочкой, что должно было бы означать: «Я тебя хочу». Фрэн не улыбалась. Что это значит? — размышлял Сэм. Она не желает притворяться или не хочет тебя?

— Здесь недалеко, я быстро.

Про себя он подумал, что поездка в китайский ресторанчик сейчас очень кстати: надо дать успокоиться той части тела, что внизу.

Когда Сэм вернулся, Фрэн сидела в гостиной. Он стоял на пороге, в обеих руках держа контейнеры из фольги. Отлично! Она успела разжечь камин. Можно уютно отдохнуть за ужином у очага. Поленья ярко горели, потрескивая и издавая негромкий гул.

К сожалению, Фрэн забрала волосы наверх, и лицо ее сразу же приобрело серьезное, официальное выражение.

— Давайте поужинаем прямо здесь, вы не против? — спросила она. — В столовой, по-моему, прохладно. Я подумала, лучше там не накрывать до приезда ваших родных.

— Здесь, конечно, лучше. Вы читаете мои мысли?

— Нет, я просто устала и разленилась.

— Я тоже.

Он вспомнил, как скованно чувствовал себя, сидя в тот раз напротив нее за обеденным столом, при свечах, создающих интимную обстановку. Все его тело тогда ныло от желания. Как, впрочем, и сейчас.

Они ели курицу с рисом и лапшу под соусом, запивая острую пищу холодным вином. Потом были финики и виноград, который Фрэн отщипывала по одной ягодке от грозди, а Сэм смотрел на ее руки, не отрывая глаз. И ей нравилось, что он смотрит. Хотя она, конечно, не показывала виду.

Фрэн понимала, что происходит. Она влюблялась — тонула все глубже и глубже. И понимала, что выбрала самого неподходящего кандидата для глубокой привязанности, если принимать во внимание обстоятельства, которые привели ее сюда. Сэм хотел доказать, что он хороший парень, и у него неплохо получается. Боже мой, почему жизнь обязательно должна быть такой сложной?!!

Сэм пил больше, чем обычно, надеясь, что вино послужит отличным снотворным. Сегодня надо обязательно выспаться. Он обратил внимание, что Фрэн пьет почти столько же.

— Откроем еще одну? — спросил он.

Фрэн боролась с искушением. Но все-таки взяла себя в руки:

— Лучше не надо! Не хочу встретить гостей головной болью.

Хотя это, конечно, не настоящая причина. Настоящая заключалась в том, что она боялась оказаться в его объятиях.

Она наблюдала, как он медленно слизывает с нижней губы виноградный сок. Сеанс сексуальности!

Он делает это специально или подсознательно? Длинные, красивые пальцы отрывают сочную ягоду от грозди, он не спеша надкусывает се, прикрыв глаза. Белые зубы впиваются в сочную плоть. Невозможно! Как получилось, что он околдовал се?

Фрэн выпрямилась на стуле, выгнула спину. Мол, мы тоже кое-что умеем. Потом немного прокашлялась, как докладчик перед выступлением.

— Почему вы решили стать литературным агентом? — спросила она.

Сэм хитро улыбнулся, понимая ее состояние:

— Я думаю, потому, что мне нравится писать.

— Тогда почему же…

— …не стал писателем? — Он хотел положить виноградину в рот, но передумал. — Я был писателем. Сочинил шесть романов.

— Шесть! — воскликнула Фрэн. — И они были опубликованы?

Он состроил такую гримасу, что Фрэн стоило большого труда не рассмеяться.

— Я так привык, чтоб меня обожали, боготворили… Реализм — это не по мне. Да, они опубликованы. Все шесть.

— И что же? Плохо продавались?

— Вы, Фрэнсис, знаете, как укусить, чтобы было больно. В самое уязвимое место. У вас очень острые зубки… Да, находились люди, которые покупали мои книги, но их было не так много, как хотелось бы. Мне казалось, что мои книги — стоящие, но… Чтобы не заниматься пустым делом, я решил посвятить себя более перспективному занятию. Поэтому сейчас я продвигаю тех писателей, в будущее которых верю. С пользой для себя.