— Если я сяду, — медленно проговорила Эмма. — Меня снова будут бить?

Повисло тяжелое молчание. Не сказать, чтобы Джерри это заметил. Джерри просто сидел за столом и читал газету.

«С каждым днем, Джер, ты нравишься мне все больше и больше».

— Не знаю, — прошипела в ответ ее мать. — А ты собираешься снова что-нибудь ляпнуть?

Эмма свирепо уставилась на маму. Мама свирепо уставилась на яичные белки, которые жарила на сковороде. Боже, как же Эмме хотелось ее треснуть. Хотелось размазать ее лицом по раскаленной жирной сковородке. Оставить на ее коже огромный ожёг, точно такой же, какой она оставила в душе своей дочери.

— Наши беседы настолько плодотворны, что мне даже жаль уходить, — огрызнулась, наконец, она, а затем обернулась.

— Серьезно? А я после твоего ухода всегда чувствую такой... душевный подъём.

— Громко сказано, Марго. Новые слова — это часть вашей с Джерри прелюдии?

— С меня хватит! — рявкнула Марго, бросив кухонную лопатку. — Я не обязана терпеть…

— О, Эмма, — неожиданно ожил Джерри, и они обе потрясённо замолчали. — Ты встала. Хорошо. Я хочу познакомить тебя с моим сыном.

Эмма заморгала от удивления, когда Джерри вдруг встал из-за стола и заговорил с ней. Ну, вроде как заговорил... Джерри никогда не смотрел Эмме в глаза. Казалось, он немного ее побаивался, и это ей даже нравилось. Поэтому то, что он стоял, повернувшись к ней лицом, и смотрел в ее сторону, было настоящим событием.

— Прости, с кем? — переспросила она, не расслышав всего, что он сказал.

— С его сыном, — прорычала у нее за спиной Марго.

Джерри взмахнул рукой, жестом указав на гостиную. Эмма повернула голову, и, конечно же, с краю на диване сидело ее видение, пригрезившееся ей прошлой ночью. Она даже не заметила Пола, когда вошла в комнату.

Что было довольно странно, потому что как только человек его замечал, то уже не мог смотреть ни на что другое.

У него был интересный взгляд; очень прямой, но в то же время не сосредоточенный на чем-то конкретном. Похоже, сегодня утром он был прикован к окну напротив. Когда Эмма к нему приблизилась, он ни разу на нее не взглянул.

При свете дня Пол выглядел иначе. Он казался более солидным, но вместе с тем каким-то неземным. Он был привлекательным. Красивым. Дикая копна волос с прошлой ночи была укрощена, аккуратно уложена и убрана со лба. Он был одет в облегающую классическую рубашку поверх темных джинсов. У его ног стояла кожаная сумка наподобие портфеля.

Эмма на мгновение уставилась на него, желая, чтобы он на нее посмотрел.

Пол этого не сделал.

— Ты выглядишь по-другому, — сказала она.

Но он ничего ей не ответил. Все, чего добилась Эмма, это быстрый взгляд. Скользнув глазами по ее ногам, он снова уставился в окно. Пол ничего не сказал, но она почти услышала его мысли.

«А ты, наконец-то, надела штаны».

— Пол неразговорчив, — смущенно сказал Джерри.

Эмма оглянулась на него.

— Я заметила.

— Он начал говорить только в три года и с тех пор почти ничего не сказал.

— Воистину, — Эмма снова уставилась на сидящую на диване загадку. — Странно. Я слышала, ты учишься в университете Лиги Плюща. Что ты делаешь в этой дыре? (Лига Плюща — объединение 8 элитных американских университетов, 7 из которых были основаны еще до обретения Штатами независимости. Свое название Лига получила из-за побегов плюща, которые обвивают стены старинных университетов — Прим. пер.)

По-прежнему никакого ответа.

— Он учился в Колумбийском, — объяснил Джерри, и в его голосе промелькнуло что-то очень похожее на гордость. — Но я… мы получили письмо с его факультета. Ему лучше сделать перерыв.

Хм. Письмо с факультета. Временное отстранение? Что такого мог сделать дорогой сынок Джерри, из-за чего его отстранили от занятий в Колумбийском университете? Она наблюдала за ним, гадая, что происходит у него на голове. Интересно, что он натворил. Интересно, читает ли он ее мысли так же, как она его.

— Тебе разве не нужно на занятия, юная леди? — рявкнула ее мать.

Эмма вздохнула.

— Должно быть, здорово игнорировать весь мир, — прошептала она Полу, затем оглянулась на кухню. — Да, я уже ухожу, не волнуйся, Марго.

— Я же сказала, не называй меня так.

— У меня отличная идея, — вдруг пробормотал Джерри.

Обе женщины уставились на него.

— Пол может тебя подвезти.

Эмма с Марго переглянулись, и, похоже впервые в жизни сошлись во мнении.

— О, милый, — проворковала ее мать. — Не думаю, что это хорошая идея. Пол так занят, и у него столько забот, мне не хочется, чтобы Эмма ему докучала.

— Да, а я однозначно буду ему докучать. Ему не стоит беспокоиться. У меня есть проездной на автобус, я правда в порядке, ничего такого…

Пол резко встал и этим положил конец разговору. Эмма повернулась к нему, и на секунду, всего на долю секунды, их глаза встретились. Его потрясающие голубые глаза остановились на ее спокойных зеленых и разорвали ее прямо пополам. У нее перехватило дыхание.

«Нечто великое...»

Затем его взгляд скользнул к входной двери. Он стоял неподвижно, сжимая в руке портфель.

«Он меня ждет».

— Никакого беспокойства, Пол собирается в тот же колледж, — объяснил Джерри.

— Ты идешь в муниципальный колледж? — Эмма адресовала все свои вопросы и утверждения Полу, хотя единственным, кто на них отвечал, был Джерри.

— Ну, он планирует там работать. Мы подумали, что будет лучше, если он чем-то себя займет на то время, пока у него… перерыв.

Пол ничего не сказал, но в воздухе тут же повисло напряжение. Она посмотрела на него и заметила, что на его челюсти задёргался мускул.

«Он раздражен. Джерри думает, что заботится о сыне, но держу пари, что Полу уже давно не нужна ничья забота».

— Мне только нужно взять сумку, — тихо проговорила она, глядя на мускул у него на челюсти. — Две секунды.

Не успела она договорить, как Пол вышел, никак не обозначив, услышал он ее или нет. Когда за ним захлопнулась дверь, Эмма вернулась в свою комнату. Она надела ботинки, схватила рюкзак и взглянула в зеркало. Выглядела Эмма так себе, но этого было достаточно до тех пор, пока она не доберется до школьного туалета и не приведет себя в порядок.

Когда она вернулась в прихожую, ей преградила путь Марго.

— Держись подальше от Пола, — прошипела она. — Ты меня слышишь? Джерри плевать на всё на свете, кроме этого парня. Если свяжешься с ним, то всем нам всё испортишь.

— Как это я с ним “свяжусь”? — спросила Эмма.

— О, ты найдешь способ. Он особенный, понимаешь? Знаю, что он вроде как гений, но лично я думаю, что он вроде как слабоумный, — проворчала Марго, и Эмма поморщилась.

Боже, ее мать — отвратительное существо.

— Он даже говорить не умеет.

— С чего ты это взяла?

— Потому что он не разговаривает. Никогда. Ни с кем.

— Это невозможно, — покачала головой Эмма. — Ты не сможешь учиться в школе и университете и получать отличные оценки, если не говоришь.

— Этот парень может. Я виделась с ним пять раз и ни разу не слышала от него ни слова. Так что, если ты начнешь с ним флиртовать или пытаться что-нибудь с ним намутить, я вышвырну тебя пинком под задницу. Ты меня слышишь? Это просто безумие, связываться с психически больным человеком, — просветила ее Марго.

«Он не разговаривает с Марго, не разговаривает со своим отцом, не разговаривает ни с кем другим. Но со мной он говорил. Что это значит?»

— Все мы немного “психически больные”, Марго, так что расслабься и побеспокойся о себе и страховом полисе Джерри, хорошо?

Было видно, что мать подумывает о том, чтобы снова дать ей пощечину, поэтому Эмма прошмыгнула мимо нее и вышла через парадную дверь. Она не потрудилась попрощаться с Джерри. Он снова уткнулся лицом в газету.

У тротуара была припаркована машина. Вчера ночью, вернувшись домой, она ее не заметила. На водительском сиденье сидел Пол, сжимая руками руль. Эмма смотрела на него пару секунд, а потом побежала по дороге и забралась в машину.

— Прости, что моя мать такая стерва, — сказала она, пристегиваясь ремнем безопасности.

Пол ничего не ответил, просто завел машину и тут же поехал.

Это довольно странно, но она не чувствовала себя так неловко, как прошлой ночью. При ярком свете дня она ясно его видела. Да и себя видела немного лучше. Пока он ехал, Эмма смотрела на него, медленно блуждая глазами по его телу. Казалось, он этого не замечал, и ему вообще было плевать. В любом случае Пол не велел ей прекратить, и она продолжала его разглядывать.

Джерри с ее матерью сказали, что Пол ни с кем не разговаривает, но с ней он говорил. И даже когда он молчал, Эмма чувствовала, что понимает его. Как будто он говорил на другом, тайном языке, общался лишь посредством еле уловимых движений тела. Но этот язык был, и Эмма его понимала.

— Она вышла замуж за твоего отца из-за его денег, — продолжила Эмма, развернувшись к нему лицом.

Пол по-прежнему смотрел вперед.

— Знаю, звучит нелепо, да? Джерри уж точно не миллионер. Но поверь мне, по сравнению теми с неудачниками, на которых обычно западает Марго, Джер практически купается в деньгах. Как только ей стало известно, что у него есть собственный дом, всё. Она уже знала, что выйдет за него замуж. Кроме того, у него есть приличный страховой полис и милая пенсионная программа. Марго уже не наивная девочка, теперь она играет по-крупному.

Никакой реакции. Это было абсолютно чудесно. Где был этот парень всю ее жизнь?

— Откуда я все это знаю? Потому что Марго все это знает — она обыскала его кабинет, здесь и на работе. И ей нравится вести себя так, будто она меня ненавидит, но это не правда. Она всё мне рассказывает. Я ее... исповедальня.

Вау, это вызвало реакцию. Мускул у него на челюсти снова задёргался, и на мгновение он стиснул зубы. Что она сказала? Исповедальня? Это что-то для него значило? Эта отсылка к религии что-то значила? Она пожала плечами и посмотрела вперед.

— Так почему же я не порву эти паразитические отношения, спросишь ты? Потому что Марго все так устроила. Издевалась надо мной всю жизнь, заставляла верить, что без нее мне не выжить. Затем, когда мне исполнилось восемнадцать, и я начала понимать, что она мне не нужна, мать оформила на моё имя кучу кредитных карт. Наделала столько долгов, что полностью погубила мою кредитную историю. Я об этом не знала, пока мне не исполнилось двадцать. С невыплаченными долгами и преследующими меня коллекторами я не могла снять квартиру. Не могла купить машину, даже дерьмовую, подержанную. У меня не было денег, и не было возможности купить хорошую одежду, чтобы найти работу. Без работы я не могла позволить себе адвоката, чтобы подать в суд на собственную мать за кражу личных данных. А без образования мне не хватало мозгов, чтобы понять, как ей отомстить.