- Есть, не отвлекайся, - прервала меня Ласла. - Это не так существенно. Просто говори, я пойму, даже если что-то будет не так, как у нас.

- Хорошо, спасибо, - поник я от ее равнодушия, но все же продолжил - отступать было поздно. - Так вот... когда я пришел на самое свое первое занятие, то там был преподаватель. Дедушка, может, лет шестидесяти, а то и больше. Старой закалки. И он, кажется, привык делать все как тогда делали, в его времена. И он попросил нас всех познакомиться. Ну... подняться, представиться, сказать сколько тебе лет, откуда ты и, самое главное, чем увлекаешься. Для всех моих однокурсников это было такой неприятной процедурой... никто не хотел рассказывать о себе что-то такое, личное. Для меня это тоже было обременительной обязаловкой. Но, знаешь... я сидел и слушал, как они встают и говорят одно и то же. Мы смотрим фильмы и слушаем музыку. Самым оригинальными ответами среди всех, которые я слышал, были - я гуляю с друзьями и я играю в компьютерные игры. Я сидел и думал, что скажу сам... а когда поднялся, то сказал то же, что и все. И я думал, что это нормально. Ну... все такие, нет ничего плохого в том, чтобы быть как все. А потом, когда я сел, встала девушка... и сказала, что она читает книги, создает макеты из картона и... и черт возьми вышивает крестиком...

Я запнулся и тяжело вздохнул.

- И что же в этом такого? - спросила удивленно Ласла. - Всегда, в каждом обществе найдется не такой, как другие...

- Да я... понимаю, - кивнул я устало. - Но знаешь... я ведь себя всегда таким особенным считал. Не знаю почему, но мне всегда казалось что я делаю что-то не так, как остальные, лучше. А эта девушка просто поставила меня на место. Просто... заставила меня чувствовать себя ущербным. Не знаю почему меня это тогда так больно укололо. Я просто подумал... а если я ничего не создаю, ничего не делаю и даже не знаю, чего я хочу от жизни - то... какой же я особенной? Какой вообще всем этом смысл? Я поступил в университет, который выбрали мои родители, я ничем не увлекался и ничего не делал. Я мог рассказать кучу забавных историй из своей жизни, но на все эти истории мои друзья всегда говорили - оооо, я тебя так понимаю, у меня было то же самое. И тогда мне впервые показалось, что меня просто... нету. Не существует. Я, чертов я, не существую как что-то отдельное - я просто часть. Один волосок на теле какого-то огромного животного, волоски которого похожи один на другой и...

- Какие же все же у вас другие проблемы, - вздохнула Ласла. - Однако я начинаю понимать, к чему ты клонишь. Продолжай.

- Да что там продолжать... эта, казалось бы, ерунда меня подкосила... - потупился я. - Я впал в депрессию из-за осознания, что я - ничто. Потом я заболел и меня парализовало. И тогда я стал не просто ничем... я стал не просто волоском... я стал волоском с загноившейся луковицей. Совершенным, никому не нужным ничтожеством, от которого одни только проблемы. Но... здесь, Ласла, уже три дня... даже при том, что я продолжаю быть калекой, обузой, проблемой... у меня впервые в жизни появился хоть какой-то смысл, хоть какая-то цель. Но самое страшное вовсе не это... теперь я начинаю думать еще кое-о чем...

Я сглотнул и, подняв голову, заглянул ей в глаза.

- Ласла... а может, меня и не было вовсе никогда? Может этот маг меня просто... создал? Может, он напихал в мою голову эти воспоминания о твоем брате, заставил меня вести себя как он? Может я вообще существую всего три дня?... Мне так страшно... и так плохо.... и я... не знаю, что мне делать с этим...

- Успокойся, - королева поймала мою трясущуюся руку и неожиданно заботливо взяла ее в свои. - Давай на чистоту - ни один маг в нашем мире не может создать искусственного человека. Даже Эрик.

Руки у Ласлы оказались мягкие и теплые. Я, опустошенный от своей исповеди, отвел вгляд. Я не знал, что мне еще сказать, и не был уверен, что она поняла. Но для меня этот страх - страх того, что я ничего из себя ровным счетом не представляю - являлся очень страшной проблемой. Пусть со стороны он, наверное, выглядел глупым и надуманным. Но от того, что проблема кажется глупой кому-либо, она не перестает быть проблемой.

- Знаешь, наверное, в чем-то ты прав, - сказала Ласла, а потом продолжила очень и очень спокойно. Так спокойно, как еще ни разу со мной не разговаривала наедине. - Ты причиняешь мне и некоторым другим обитателям замка большую боль. Ганс был нашим любимым маленьким принцем, и не было ни единого человека, который бы не плакал, когда заговорщики убили его. Ни по кронпринцу, ни по королю, ни по королеве не плакали так сильно. А ты... ты просто издевательски на него похож. Потому, наверное, я так... бешусь, когда тебя вижу, воспринимаю все в штыки. Но в вашей схожести есть и свои плюсы.

Я посмотрел на нее озадаченно. Ласла прикусила губу и отвела взгляд.

- Двор ожил, - сказала она. - Буквально год назад закончилась война. Короткая, но изматывающая война, которая сожрала всех мужчин, а оставшихся сделала калеками. Война, от которой города до сих пор полнятся пустыми домами. Но мы не отчаялись. Я не отчаялась. Я взяла кредит у Конкори, у лавандового королевства, и, сунув лямку в зубы, потянула страну вверх. Пройдет немало лет, прежде чем мы отправимся, но... до твоего появления здесь все были такими подавленными, и ничто не могло их приободрить. Все были уставшими, все кричали по ночам во сне от кошмаров. И пусть ты - буквально воскресший покойник, пусть мне больно на тебя смотреть, пусть меня это раздражает, знай, что я, отчасти, тебе благодарна.

Она фыркнула, а потом посерьезнела - правда, через силу.

- Но это вовсе не значит, что ты должен повиснуть на моей шее и свесить ноги. Помни, Ганс, что ты не на теплых островах, где все твои желания исполняются. Участь подставного принца тяжела, но ты уж постарайся. И бросай реветь как маленькая девочка. Стыд и позор! Мой милый брат никогда бы так не расплакался!

- Есть, ваше величество, - шмыгнув носом и утерев глаза, козырнул ей я. - Я постараюсь не разочаровывать вас больше.

- Вот и отлично! - заявила королева, поднимаясь. - А то даже Элла, и та забыла свои ругательства. Все ходила из угла в угол и бормотала, что довела тебя. Конечно, смелости извиниться у нее не хватит... да и что греха таить ты ей не нравишься. Но раскаиваться она все же умеет.

- Ну, верится конечно слабо, но... только ради тебя... - почти пошутил я.

Ласла улыбнулась на это - по-настоящему, не натянуто - и взяла наконец свою маску, водрузила ее себе на лицо и снова превратилась в строгую королеву.

- Знаешь, я сейчас подумала, что может оно и к лучшему, что ты был никем и тяготился этим, - сказала она. - Я понимаю тебя в этом, ведь я сама прошла через нечто подобное ранее - пусть и совершенно в другой форме. Но знаешь... когда тебе долгое время плохо, а потом вдруг становится хорошо - ты чувствуешь гораздо больше радости. Если есть каждый день сладкое в том количестве, в котором тебе хочется - оно приестся. Так что живи пока спокойно. Не собираюсь я после пира тебя убивать, коль ты еще и этим себя накрутил.

Сказать, что у меня камень с сердца свалился - ничего не сказать. Но Ласла, как оказалось, еще не закончила:

- С сегодняшнего дня ты больше не жалкая подделка, а мой брат, и я собираюсь относиться к тебе как к нему. Во тьму все мои горести... почему бы в конце-то концов не пользоваться такой удачей, ведь второго настолько похожего паренька я вряд ли найду. Но помни - я не забыла про год. Через год ты либо остаешься здесь, либо я тебя выпинываю в твой родной мир. Ненавижу я, знаешь ли, наглых иждивенцев, даже если они - копия дорогого мне человека. И если ты хоть раз покусишься на руку, которая тебя кормит, ваше сходство с покойным Гансом сон Розалиндом не помешает мне бросить тебя в темницу.

- Я не покушусь, даже не подумаю, - испуганно помотал головой я, а потом, решившись еще кое-на что, спросил. - Ласла... скажи, ты правда не веришь, что я могу помочь тебе снять это проклятье?