- Это что за шевалье?- поинтересовался банкир.

- Мастер отбивать наличность. Но его уже нет.

Еще нет, так точнее. Де Голль, будучи президентом, потребовал вернуть золотой запас Франции у США, скопив нужные зеленые бумажки. Думаю, пока таких асов еще нет.

- Ваша светлость, хочу предупредить, с казной плохо. Выделка оружия прекратилась, мастерские на Пскове разорены. Пушки продать не удасться – всё в убыток. С вашего позволения я сделаю заем скажем на двадцать тысяч гривен кун в Новгороде у Игудиила, только вернуть придется… - Авраам посунулся к моему уху.

Я пришел в нешуточную ярость. У нас в девяностые бандиты брали меньше.

- Хрен ему без мыла. Когда понадобятся деньги?

- Вчера, - ответил банкир ехидно.

- Деньги будут. Ступай. А с тобой Артем обговорим текущие расходы.

В дверь робко просунул голову мой секретарь Шлема:

- Олег Михайлович, там это – воеводы рвутся. Впускать?

- Пусть подождут, - сказал я, по привычке посмотрев на запястье. Да что за время такое? Никаких часов нет. Лет через сто изобретут. Попугая выдрессировать что ли? Вон Шлема, сирота, вытащенный мной с самого дна, научился же делопроизводству? Редкий умница, ему бы решительности побольше .

Ждан и Любята были настроены воинственно и вывалили кучу предложений по созданию нашей частной армии. Я кивал головой, соглашаясь с их справедливыми доводами, но когда речь зашла о сроках, сказал:

- Дырку вам от бублика, а не Шарапова.

- Какого Шарапова? - вскинулся Любята. Ждан, привыкший к моим иносказаниям, метафорам и гиперболам, ухмыльнулся в усы.

- Где я вам денег на это возьму? Вот только-только наши денежные гении ушли, головы ломают в тяжких думах о злате-серебре.

- И что делать? – искренне огорчился Любята. Ждан продолжал покровительственно ухмыляться.

- Как что? Надо кого - нибудь ограбить.

- Да ты что, Олег Михайлович, шутишь над нами?

- Нисколько. Вот посмотри,- я подошел к карте псковской земли, - вот городище Велье, вот само озеро Велье. Теперь представь, что ты ведешь пять тысяч воев на Псков и Старую Руссу. Где бы на месте псковитян дал бой?

- Как где? У городища и дал бы. Сверху озеро , а снизу болота. По краям не обойти, воюй на здоровье.

- Хорошо. А где бы ты на месте литовцев и ливонцев оставил бы свой обоз?

- Значит попрут опять? Вот ведь окаянные! Я уж не спрашиваю, откуда сё ведомо.

- Какие секреты? Как перемирие закончится, так и почапают на поживу.

- Это когда же их ждать?

- По моему календарю в начале февраля. Уж сам переведи на свои числа.

- Стало быть, хочешь их обоз прихватить?

- Ага. Причем весь и не делясь. Возьмем четыре десятка арбалетчиков и аркебузиров. Пикинеров наймем из немцев. Угоним обоз ,а на отходе сядем в засаду. Где – сообразишь сам. Ну, где надо, устроим завалы и засеки. Морозец вдарит – проедем на место и посмотрим сами что да как.

У вояк загорелись глаза. Ушли они все в думах о будущем сражении. Ну вот, маленько разгребся. Появилось время покопаться в перспективе. Где деньги под неё? Пудожский уклад не оправдал доверия или я допустил где-то серьезную ошибку в технологии выделки – пес его знает. При такой примитивщине сразу получить результат было бы чудом. Так что с пушками придется заканчивать, тем более, что по слухам князя Углицкого перебрасывали наместником на Новгород , а новый не даст на новации ни гроша .Это еще не все печали - только сейчас появилось предчувствие, что Василий Московский подсунул мне сыр в мышеловке. Что серьезных залежей железа на Угре нет, я знал. Чего не знать, если кратенький атлас перед носом. Лимонит или болотное железо в наличии только в сторону Малоярославца. А там на княжеском столе князь Сепуховской. Тот самый, что командовал Засадным полком на Куликовом поле. А что мне дали в районе будущего Юхнова – большой вопрос, ведь не зря те места называют Юхновской пустошью. Как бы этот вопрос не перерос в большую проблему. Понятно одно – надо идти туда со всеми запасами и начинать с нуля. Впрочем я этого и добивался. Ведь здесь я князь из грязи – местные подшучивали, что на Кавказе князь тот, у кого в собственности три сакли да три осла.

Осень прошла в трудах. Восстановили времянки – цеха, переориентировав их на выпуск изделий народных промыслов и печных поделок из чугуна. Конечно в Новгороде и Пскове появились подражатели, но мы подавляли конкурентов массовостью производства и качеством продукции. Неожиданно неплохие деньги пошли от сети общепита. Зять Ждана развернулся не на шутку. Учитывая, что большую часть прибыли он от меня утаивал, как без этого, выхлоп был все равно солидным. Нет , это нельзя было пускать на самотек. Через Любяту удалось заполучить парочку местных менеджеров. Еще одного я выкупил в Новгороде. Это был турок – сельджук и не свирепый вояка, а бесподобный повар, замечательно готовивший люля – кебаб, бараньи ребрышки, шурпу и чахохбили из дичины. Здесь эти блюда назывались по иному, а суть была той же. Зная, что хорошие деньги можно сгрести, только хорошенько вложившись, я открыл харчевни в Пскове и Новгороде. Одна называлась « У трех поросят», вторая – «У трех пескарей». Заведения комплектовались нашими фирменными спиртными напитками, в том числе наливками «Псковской» и «Новгородской». Больше всего было трудностей было с персоналом. О настоящей чистоте посуды здесь знали понаслышке. А печи для готовки? Их просто не было. Знаменитую русскую печь изобретут лет через пятьдесят и даже после этого она будет топиться по-черному. Пришлось провести презентации простейших варочных плит с конфорками. Для этого на торгах городов стояли специальные люди. Со скрипом, как всё на Руси, процесс пошел. Дешевого чугуна у нас хватало. Сложности появились с музыкальным сервисом. Оказывается здесь еще не было музыкальных инструментов. Не считать же ими барабан, рожок и гусли. Местные музыканты исполняли на них мелодии, которые можно было терпеть только после пары стаканов. И в европах тоже ничего не было. Ну арфа, ну лютня и виола, пусть волынка и всё. А песни! Гнусавый речитатив о страшных битвах и героях, высосанный из пальца. Стихосложение, даже примитивное, отсутствовало напрочь. Надо было что-то делать. Пока наш общепит обошелся детьми с хорошими дискантами и мизерным репертуаром. На глубинные разработки не хватало ни времени, ни хорошего слуха. Мои заведения были ориентированы на горожан с достатком. В обжорку лезть не хотелось, хотя никакого контроля за качеством съестного не было. Где забегаловки – там всегда уголовщина.

По первому снежку я с Жданом и Любятой и двумя десятками наемников проехал к месту будущего сражения на Велье.

- Пойдут отсюды,- показывал Любята, - и туды на Синичкины горы, а боле никак.

- Теперь планируем отход. Уходим за озером строго на север, а вот здесь ставим заслон.

- Не, Олег Михайлович, не здеся, справа болота – сами завязнем. Я бывал тут, когда нас литвины гоняли.

- А может по снегу пушки потянем? Те , что еще дышат, - вмешался Ждан.

- На полозья поставим. Нам же нужно пальнуть пару раз и отбить охоту ретивым. А после хлам тут и бросим.

По возвращению я ознакомил Алешку старшего, ставшего у нас главным фельдцейхмейстером – военным снабженцем - с будущей диспозицией. К моему глубокому удовлетворению парень сразу понял суть задания и не задавал глупых вопросов. К слову Алешка, после моего брака с Асией получивший по умолчанию регалии княжонка, нисколько этим не возгордился, хотя обращение « Алексей Олегович» долгое время воспринимал стесненно. Алешка-младший после битвы на Камно получил от наместника чин боярского сына, а от меня – звание сержанта. Всем оставшимся в живых пушкарям первой батареи были сшиты красные сапоги для ношения как части формы и в память о храбрости артиллеристов.

А время летело. Заканчивалась весна и мы были готовы к очередному походу. Как и планировалось, в феврале наша команда внезапно атаковала ливонский обоз у озера Велье и нагло захватила основные припасы, что сделало продолжение дальнейшей кампании против псковичей бессмысленной. Битва с основными силами Пскова была для немцев неудачной . После двух таких укусов они откатились к своим рубежам. А я? Я еще долго лаялся с посадниками, обидевшимися на меня за такую творческую инициативу. Зато теперь все проекты получили твердое финансирование.