- Потери?

- Считаем. Пока пленников гоняем. Резать их всех умучишся.

- Любята Вершинич, рожи - то русские.

- Ну, не совсем. Вон черемисы, эти не пойми кто, а вот этот никак не мене, чем князюшка.

- Вздернуть его, гада!

- Да ты что, не отмажешся потом!

- Ну уж хрен, без позора не оставлю, сволочь такую. Иди, разберись с ним.

Тяжелый осушающий удар пришелся мне под правую лопатку.

- Ух-х! – еле выдавил я, завидев краем глаза, как оруженосец кинулся в кусты. Через некоторое время он притащил подростка в богатой татарской одежде. Тот удивленно таращил на меня глаза.

- Что брат, не ожидал? – развеселился я. – Плащ испортил, козел. Ведь ручная работа, не вьетнамцы на « Садоводе» строчили.

- Павло,- повернулся я к оруженосцу. – Пособи снять доспех. Что там на спине?

- Синяк . Здоровый будет. А доспеху хоть бы что –вмятинка. Чудо, ваша милость. Что с парнишкой делать?

- Ничего. Он воин и делал, что должно. Спроси, кто командовал тысячей?

- Мой брат мурза Исмаил,- ответил татарчонок без всякого страха.- Он вдогон за вами пошел.

- Павло, бери мурзенка и скачите к засаде. Вдруг мурза уцелел.

Отроки ускакали.

- Что за князь? Наш?- спросил я у подъехавшего Любяты.

- Черемис. Говорит, что обоз везет добычу с разграбленного Городца. Богатая добыча. Сам видел десяток повозок с парчой да атласом. Полону сотен семь, остальных в сече посекли под горячую руку. Пожалуй, придется стан развернуть. Пока павших схороним, да с полоном ордынским разберемся да басурман полонили сотни две.

- Езжай, Любята. Я к засаде.

Алешка вторак встретил меня докладом:

- Господин капитан, в батарее потерь нет, двое ранены стрелами, орудия уцелели.

- Опять навалил бруствер. Ну и воняет!

- Дак только верховых с сотню посекли, а лошадей сколько. Что арбалетчики?

- Половина поранена. Сержант Херциг тоже. А аркебузиры все живые. Сержант Вайнбреннер людей вовремя вывел из под удара.

- Жив наш самогонщик,- рассмеялся я. Заметив растерянность Алешки, пояснил:

- Фамилия по нашему означает винодел. Ты разбирайся и пажа себе средь полона нашего подбери, а то неудобно за тебя, чай боярский сын.

Подъехали три всадника. Мой Павло, мурзенок и татарский воин в сплошном доспехе, но без оружия. Его побледневшее лицо было искажено болью. Судя по всему что-то с левой рукой.

- Живой мурза, токмо помят сильно. Лошадь придавила да руку сломала.

Татарин что-то забормотал.

- Говорит, что амир не простит тебе этого. Так что повинись ему, он любит храбрых.

- Как его ножная болезнь? – перебил я угрозы. – Он по прежнему предпочитает кочевать в устье Итиля? Как здоровье уважаемого визиря Салеха ад Дина? Он еще не научился готовить кофе по-турецки?

Что мурза был изумлен, это не сказать ничего.

- Уважаемый Исмаил, амиру не до меня. Он разбирается с сыном Тимура. И потом, скажу тебе по секрету, один из колдунов попов наложил такое проклятие на твой обоз, что он все равно не должен был дойти до места. И ты жив только по случайности. Так что погости у меня, пока не придет выкуп за тебя и брата. А руку тебе вылечат. Сейчас приедет великая шаманка и боль уйдет. Если у полона не будет жалоб на твою жестокость, то содержать тебя будут, как положено.

Мы простояли под Коломной три дня. Большая часть полона отправилась в родные места. Однако со мной остались почти две сотни людей. Одни хотели воевать, другим просто было некуда податься . Так что отряд пополнился пятью десятками мужского пола и полторы сотни – женского разных возрастов. Когда было объявлено, что хлебопашцы получат не менее четверти земли на каждого члена семьи и на два года освобождение от оброка, число будущих воинов резко сократилось. В головах произошло бурление, именуемое устным счетом. Ежели семья молодая, то две четверти – это 24 сотки на наши меры, а поскольку средняя крестьянская семья имела восемь детей, то… Ого-го. И это при том, что сенокосы сюда не входили, а вспашка целины была за мой счет.

Часть обоза под охраной была отправлена неспешным ходом на Юхнов. А вот вторая часть, в числе которой были полоняне и повозки с действительно ценным имуществом шла к Оке. Там ждали почти тридцать лодий, нанятых в Ржеве. По реке мы должны были проплыть до будущей Калуги, а затем подниматься по Угре до места. Лодий оказалось значительно больше. Оказывается – это была работа Жданова тестюшки, решившего поживится на оптовой скупке хабара. Это как надо было уверовать в мою удачу! Пришлось срочно отменять пеший поход.

Добыча, отбитая у татар, была огромной. Я беспокоился, что с порховцами будут проблемы, однако все обошлось мирно. Из полутора сотен легкой конницы уцелела половина. Заманивая врага в засаду, мы не учли, что значительная часть псковитян прибудет на совсем плохоньких конях и при преследовании татары выбили именно отставших. И доспехи на воинах были тоже не ахти – в основном тигеляи.

Так что после себя мы оставили немалое кладбище. Кроме того, значительную часть награбленного татарами составляли битые доспехи и железо во всех видах. Везли железо, содранное с церковных куполов, везли древние пушки и оборудование кузниц, бросовое оружие. Вот этого добра воинам не было нужно и при дележке паев оно было уступлено мне очень недорого. Серебра в слитках и золотых монет почти не было . Похоже , Едигей распорядился наличностью пораньше. А вот посуды, тканей, пряностей, вина, продовольствия , выделанной кожи, сбруи было много. Вот тут возник вопрос, а как воину переть свою долю, если она занимает пару повозок. Я предложил решение, которое больше всего понравилось кондотьерам – получить долю наличностью на выбор в трех банках Европы в течение четырех месяцев. Взамен они получали от меня вексель, который гласил, что он обеспечивается любым видом местной валюты. За пару часов немцы вразумили товарищей по оружию и грабежу и шума не было. Учитывая, что порховцы принарядились в татарские доспехи, тем более.

- Больно щедр ты, Олег Михайлович,- пенял мне князь Владимир. – Да этакого богатства бывшие лапотники отродясь в руках не держали. Я за три битвы такой доли не имел. А немчура? Ведь ты и семьям убитых долю выделил .

- Владимир Даниилович,- поучал я парня по-отечески. – Я поступаю, как твой отец- прославленный воин. Он учил меня, чтобы спина всегда была прикрыта. И теперь наемники попрут в мою глушь рыбными косяками. А черносошники в Юрьев день будут ломиться в мои села. И войско будет знать, что не обманут, не обделят и не забудут ни увечного, ни павшего.

- Пожалуй, ты прав, - согласился молодой князь.

- Батюшке твоему обещался я помочь в обустройстве мануфактур на пожалованных ему землях, что под Можайском. А мне от Литвы бы отбиться пару лет, пока на ноги не встану. Садись, князь на новую вотчину, вместе ворогов гонять будем. Там не соскучишься. Сокол на руке, ветер в волосах, враг бегущий, а?

- Батюшка норовит меня на Москву направить. Там, говорит, большие дела будут делаться. А мне то не по душе. Эти бояре, зависть, подсиживание. Буду проситься , как ты сказал. Вон, три скока лошадиных и какая добыча.

- Любяте Вершиничу выкажи уважение. То его рук дело. Князей много, а полководцев по пальцам можно сосчитать. Ему будет приятно.

Под будущим Подольском в Добрятине мы забрали еще сотню людей в основном женщин, подростков и детей. Я брал всех. И стариков тоже. И всю ораву нужно было кормить. Как это сделать, если, отходя после осады Москвы, Едигей полностью сжег Рязань и разорил её окрестности . Пока выручали съестные припасы из татарского обоза. Даже сено они везли с собой. Теперь и я обзавелся запасами чая и кофе. И еще кое-чем.

В первый же вечер после сражения наша старая четверка собралась у меня в шатре.

- Что скажете, граждане мародеры?- спросил я у Ждана.

- Тута хитрое жульство. Помнится, когда мы гостили у амира, ты говорил нехристю, что тот так и не использовал свои захоронки? Олег Михалыч, а может их и не было, а ценности он перевозил иным способом, а ?