— У, янки! Все вы нас ненавидите, только виду не подаете!

— Ненавидеть завоевателей — нормальная вещь, — храбро сказал Кастор, втягивая дым.

— Какие же мы завоеватели? Мы пришли, чтобы помочь. Вы и русские едва не прикончили друг друга, а заодно — и почти всех людей в мире! Мы привезли врачей и учителей! Мы помогли вам возродить выжженную войной страну, отстроить заново города, создать фермы. — Кастор молчал, и она, на секунду оторвав взгляд от дороги, взглянула на него. — Разве ты этого не знал? Ты не знал, что если бы не мы, все вы, янки, пошли бы прахом? Мы поступили правильно, справедливость на нашей стороне.

Трубочка догорела. Кастор повертел ее в пальцах, размышляя. В том, что говорила эта женщина, было много правды, но вот только…

— Да, на вашей. Если забыть, что вы по-прежнему здесь. Вы не вернулись домой, — сказал Кастор.

…Вслед за солнцем луна опускалась за горизонт. Автомобиль Делилы въехал на площадку, выходившую на берег Мексиканского залива. Кастор выбрался из машины и стоял, оглядываясь по сторонам, пока инспектор народной полиции что-то искала в багажнике. Маленький поселок состоял всего из четырех-пяти домов. Домики выстроились на утесе, что было необычно. В районе устья утесы не встречались. Берега здесь состояли исключительно из речного ила, принесенного из Миссисипи, а ил холмами не скапливается. Кастор не сразу сообразил, что дом инспектора Цзунг выстроен на руинах, скорее всего, какого-нибудь погибшего городка. В воздухе отчетливо пахло бензином, и Кастор понял, что, несмотря на шутливые обещания инспекторши, подводных прогулок не будет. На старых нефтяных платформах в сотне километров вниз по Заливу изношенное оборудование опять дало течь. Купаться в нефти — дело малоприятное.

Несмотря на бензиновый аромат, местечко оказалось в самом деле живописным. Небо усеяли звезды, свет лунного серпа совершенно не мешал.

— Вот Юпитер, — вдруг сказал Кастор. — А во-он там — Вега и Альтаир… слушайте, здесь отличное место для телескопа!

Цзунг Делила как-то странно на него взглянула и в ответ сказала лишь:

— Эй, хватай наш ужин и тащи в дом, вверх по тропинке. Я захвачу сумку.

Если гостиница для командировочных показалась Кастору превосходной, то загородный домик Делилы привел его в состояние благоговейного восторга. Он даже оробел от неожиданности. Отдельная кухня! Камин! Спальня, где не было ни рабочего, ни обеденного стола — только та мебель, которой место в спальне, и кровать, конечно. Да какая! На такой кровати можно спать вшестером!

Еще в домике был, разумеется, бар, и первым делом инспектор Цзунг приготовила Кастору коктейль. Кастора она оставила сидеть в мягчайшем обволакивающем кресле и смотреть на панораму ночного Залива, а сама, вместе со своим бокалом, удалилась в кухню, где поместила ужин в автоматический разогреватель, а потом скрылась в спальне, откуда выпорхнула босиком и в черной шелковой пижаме. Интересно, уже не в первый раз подумал Кастор, сколько же ей лет? Во время допроса на рисовом поле, затянутая в мундир, она казалась ему довольно старой, может быть, даже сорокалетней женщиной — и даже старше. Во время завтрака сегодня утром, в перерыве между заседаниями, она казалась ему привлекательной женщиной не старше тридцати. Сейчас же, свернувшись клубочком на ковре у камина (бестолковая растрата топлива — ведь воздух теплый! С другой стороны, огонь создает настроение и успокаивает), она казалась ровесницей Кастора. Она даже смотрелась моложе его бывшей жены, Марии, которая была всегда склонна к тому, чтобы казаться более взрослой, чем на самом деле… Мария! Впервые за весь день Кастор вспомнил о ней!

— Что случилось, Книжник? — поинтересовалась Цзунг Делила. — Тебя против шерсти погладили?

Он ничего не ответил, только головой покачал. Ему не хотелось сейчас вспоминать о Марии, еще меньше — говорить о ней с этой женщиной. Поразмышлять имело смысл о другом — зачем Цзунг Делила привезла его сюда? Что ей нужно? Его тело? О, да, очень может быть, и даже любопытно было бы попробовать с ней… Но Кастора не оставляло ощущение, что дело не только в чувственных удовольствиях. У инспекторши на уме что-то еще. Но что? Он не в состоянии был вообразить, что могло понадобиться инспектору народной полиции от простого крестьянского парня. И размышлять на подобные темы было нелегко — в такой роскошной обстановке, бок о бок с пахнущей сладкими ароматами женщиной, и когда в крови циркулирует доза алкоголя и каннабис, что дает о себе знать. Он молчал, и женщина истолковала его молчание неправильно.

— Наверное, — сказала она, — ты никак успокоиться не можешь после того, что я сказала там, в машине. Знаешь, я тоже все время об этом думаю. Известно ли тебе, что такое древний старый Китай? Нашу страну завоевывали и покоряли раз за разом, в течение тысячелетий. Сначала мы бежали от западных кочевников, потом пришли американцы и британцы, а за ними — Япония. И все они не спешили уходить. Но в наших парках, Книжник, ты не найдешь табличек «Собаки и янки не допускаются!» — Она поднялась с ковра. — Наверное, ужин готов. Не поможешь ли накрыть стол?

…Кастор никогда раньше не ужинал при свечах, не считая тех вечеров, когда в деревне отключали электричество. Ужин был восхитительный, наполовину американский, наполовину китайский. Тушеная свинина, бобы, салат. И вино. Они сидели лицом к ночной глади Залива, и глаза Кастора, привыкшие к полумраку комнаты, начали различать бледное мерцание у горизонта. Он знал, что это такое. Утечку нефти брали под контроль дня за два, но из старых скважин во все щели сочился природный газ, и после того, как газ довольно долго скапливался, рано или поздно по какой-нибудь случайности происходило возгорание, и море полыхало огнем несколько недель. Чайки тоже ужинали при свечах, кормились под покровом темноты, потому что рыба, мертвая или оглушенная, задушенная углеводородами, у самой поверхности воды была совершенно беспомощна. Кастор видел, как чайки ныряют вниз, потом взмывают в небо, их темные силуэты мелькали на фоне далекого зарева.

— По-твоему, в этих пожарах тоже мы виноваты? — спросила его инспектор полиции, и Кастор отрицательно покачал головой.

— Я ни в чем вас не обвиняю, — сказал он, и это была правда. Почти. Он не винил китайцев за то, что случилось с Заливом. Каждому известно: пара водородных боеголовок уничтожила топливные запасы Америки, гидравлический молот ударной волны искорежил трубы и опоры старых буровых вышек. Самые опасные из них были почти немедленно законсервированы, и китайцы продолжали бороться с бесчисленным множеством прочих уцелевших скважин. Но, быть может, китайцы, с точки зрения Кастора, были виноваты в другом, — например, в том, что от него убежала жена.

Цзунг Делила не стала углублять эту тему. Она постучала по звонкому бокалу длинным ногтем, давая Кастору понять, что пора бокалы наполнить, и начала рассказывать ему историю своей жизни. Довольно любопытную историю. Она родилась в Сан-Франциско, выросла в смешанном окружении ханьцев и янки, преимущественно процветающих деловых людей и высококлассных профессионалов. Отец, специалист по экономике торговли, отослал ее в подготовительную школу в Гуанчжоу; потом два года государственной службы, в военной полиции — сначала в Африке, потом в таких романтических местах, как Лондон, Марсель, Цюрих. Она работала в ханьских посольствах на территории этих стран, по сути, протекторатов Индии. И снова за учебу, в пекинский колледж. «Работа в военной полиции была интересная, — сказала она, пока вместе с Кастором убирала со стола, — поэтому поступила на криминологию и судебное производство… И вот теперь я здесь!»

Кастор отступил на шаг, наблюдая, как она вкладывает посуду в моечную машину — еще одно чудо!

— И вы не были замужем? — спросил он. Она бросила на него насмешливый взгляд.

— Кто сказал, что я не была замужем? Неужели ты думаешь, что, кроме тебя, Книжник, никто никогда не разводился? Я вышла замуж за моего преподавателя, профессора колледжа, но он, выйдя на пенсию, решил провести остаток жизни дома, в Отчизне. И мы развелись. — Она привела в действие моечную машину, удовлетворенно окинула ее взглядом и повела Кастора обратно в гостиную. — А теперь выпьем и послушаем тебя. Ты довольно любопытный молодой человек, автодидакт. Ты прошел трехлетний курс физики. И физической химии, и математики — тоже трехлетние, и даже обзорный курс матричной механики — его ты, правда, не завершил. Я не упоминаю уже об астрономии, астронавигации, космических исследованиях, космической медицине, планетологии и орбитальной баллистике. — Не умолкая, она усадила Кастора на мягкий глубокий диван, обновила напитки в бокалах. Приняв свой бокал, Кастор сказал: