Димка вздрогнул: песня вызвала неприятные воспоминания.

…Отец его, работник райкома партии, мотался по степным хуторам на стареньком «пикапе» по первым колхозам, только что организованным. Время было трудное. Кулаки открыто насмехались над Советской властью и колхозами.

Случалось, стреляли в активистов, травили скот, поджигали дома бедноты и колхозные амбары. Кулацкие сынки, наигрывая на гармошках, распевали на посиделках «Мурку», «Кирпичики» и вот эту - про торговку.

Помнит Димка, как на ночь закрывали они окна в доме тяжелыми дубовыми ставнями, чтобы не влетела кулацкая пуля. Отец, ложась спать, прятал под подушку наган.

Однажды он поехал на ближний хутор и прихватил с собой Димку. Около речки забуксовали. Шофер дергал машину взад и вперед. Надсадно гудел мотор, колеса, бешено вращаясь, поднимая тучи песка, вязли всё глубже и глубже. Наконец шофер выключил мотор, и люди вылезли из кузова. В это время из прибрежных кустов, с того берега, грянул залп. Один из активистов упал, обливаясь кровью. Димка испугался, но не закричал.

- Ложись! - толкнул его отец к колесу машины.- Голову не поднимай!

Димка хорошо помнит, как пули ударяли по кузову машины, как отлетали от него щепки. Отец начал стрелять. Кое-как отбились. Вернулись в станицу - их дом сгорел. У плетня толпились люди. Накрытая куском холста, лежала у огорода бабушка: убили ее бандиты. А откуда-то из открытого окна долетала песня:

Мишка тряхнул Димку за плечо:

- Ты что? Бледный весь стал! Чего ты, а?

- Ничего…- Димка провел рукой по лицу.- Песня эта…

- Ну и что! - приставал Мишка.- Дурацкая песня!

- Дурацкая… А какие тебе нравятся, Мишка?

- О-о! - глаза Мишки сощурились от удовольствия.- «Тачанка» нравится, «Каховка» и про конницу Буденного! И эта еще… «Шел отряд по бережку, шел издалека, шел под красным знаменем командир полка…» Во песня!

Эти песни Димке тоже по душе, но он осторожно спросил еще:

- Мишка, а у тебя отец кто?

- Машинист он, в депо! - простодушно ответил паренек.- А мать на заводе. Уборщица она!

Димка улыбнулся своей подозрительности: лохматый, нечесаный, босой Мишка в полинявших от бесчисленных стирок штанах и рубашке никак не походил на кулацкого или буржуйского сынка.

Юлька, дремавшая у забора, шевельнулась:

- О чем чирикаете, чижики?

- Да так,- сказал Мишка.- Про кино говорим!

- Кино…- пробормотала Юлька и снова закрыла глаза.

Ребята отошли подальше к флигелю, присели на скамейку.

- Кто она такая? - спросил Димка про Юльку.

- Спекулянтка! - небрежно отвечал Мишка.- Селедкой торгует. И ворует помаленьку, что попадется. Такая зараза!

- Селедкой? - удивился Димка.- Зачем? Ее ж в магазинах полно!

Мишка стал объяснять:

- В том-то и дело, что полно! Юлька наберет этой селедки, смажет ее постным маслом, чтобы пожирней казалась,- и на вокзал. Курортники, командировочные всякие торопятся, хватают все подряд, а тут Юлька: «Кому селедочки? Залом каспийский, иваси!» Они, дураки, не соображают, что к чему. Спросят иваси - Юлька и сует им самую заржавленную! Залом - опять такую же самую! А сдерет в пять раз дороже!

Откуда-то с высоты балкона раздался женский голос:

- Михаил, ты опять привел какого-то хулигана! Да еще с собакой! Покусает народ!

Димка поднял глаза. На хлипком балкончике второго этажа стояла худая, высокая черноволосая женщина в халате с широкими рукавами. Этот балкончик был совсем не нужен крепкому купеческому дому: видно, его приделали позднее.

- Чего орешь, карга! - проснулась Юлька.- Людям покоя не даешь!

- Эмилия Наумовна! - быстро прошептал Мишка.- Учительница музыки. Сейчас увидишь кино!

Юлька проворно устремилась к балкону.

- Я тебя вытряхну из твоего гнезда! Ишь, надела халат, царица!

Она стала раскачивать подпорки. Ветхий балкончик заскрипел, из прогнивших досок посыпалась труха.

- Лева! - проговорила Эмилия Наумовна плачущим голосом.- Лева! Эта пьяница нам балкон сломает! Позвони в милицию, пожалуйста…

На балкон несмело выглянул худой, бледный мальчик Димкиного возраста.

- Мама, не надо, тебе вредно, мама! - потянул он женщину в комнату.

Во двор из парадного стремительно вышла Екатерина Николаевна: видно, услыхала крики.

- Что такое? - сурово спросила она Юльку.- Назад!

Рекс зарычал.

И неизвестно, кого больше испугалась Юлька, Рекса или Екатерину Николаевну,- она поспешно спряталась в своей комнатенке.

- Здрасте! - проговорил Мишка, кивая головой.

- Здрасте! - внимательно оглядела его Димкина мать.

Потрепав на ходу Рекса, она прошла к себе. Пес поспешил следом: он проголодался. Мишка вздохнул и проговорил с уважением:

- Строгая у тебя мамаша.

- А то! - гордо ответил Димка. Он искоса поглядел на нового приятеля: рассказать ему про жуликов да про Юльку, в которой он узнал ту женщину? Вздохнул: нет. Слишком уж этот Мишка суетлив. Не внушает он большого доверия.

- Ребята, обедать! - позвала из окна Екатерина Николаевна.

- Пошли! - пригласил Димка: на той квартире у них столовались все его друзья-товарищи* И тут его очень удивила девчоночья застенчивость Мишки:

- Да не-е… Неловко…

- Пойдем! «Неловко»…- усмехнулся Димка и подтолкнул Мишку, которому страсть как хотелось поглядеть жилище нового приятеля.

- Руки! - суровым докторским голосом произнесла

Екатерина Николаевна, и Мишка с испуганным видом отправился умываться.

Когда все чинно сидели за столом, Рекс вдруг рванулся в прихожую. Димка вскочил следом и успел заметить в дыре от замка чей-то большой испуганный глаз. Он рванул дверь. Юлька суматошно топала по лестнице. Хлопнула ее дверь.

- Ты куда это? - удивленно спросила мать.

- Да так,- рассеянно ответил Димка.

После обеда они вышли на улицу: Рекса нужно было отвезти к ветеринарному врачу.

- Проводишь? - спросил Димка Мишку.

- Провожу! - охотно ответил тот: ему спешить некуда.

В приемной врача ожидали очереди три старушки и старичок. Все они сидели вдоль стен и держали на коленях корзинки. Из двух корзинок выглядывали круглые кошачьи мордочки, из третьей - маленькая собачка. Старичок держал клетку с попугаем.

Увидев громадного Рекса, собачка испуганно и визгливо затявкала, кошки зашипели. Старушка с собачкой вскочила, корзинка упала, и собачонка вывалилась. Рекс слегка придавил ее лапой, и она завизжала так, что зазвенело в ушах. Дремавший старичок ошалело захлопал глазами, клетка покатилась, сидевший в ней попугай хрипло заорал:

- Дурак! Хам! Лапотник!

- Цыц, Деникин! - Старичок накрыл клетку платком, попугай утих.

На пороге появился врач.

- Кто шумит? - строго спросил он.- Кто кричит «дурак»?

- Он,- кивнул старичок, показывая на попугая.

- Ваш ученик? - с неодобрением покосился доктор.

Старичок вздохнул:

- У белого офицера, говорят, жил он, у него и выучился. Хотел выбросить, а внучка говорит - жалко. Ее птичка…

Мальчишки дождались своей очереди и прошли в кабинет. Рекс и Димка вели себя чинно, а Мишка-изобретатель залез в инструменты, за что был выгнан из кабинета и мог только заглядывать в дверь.

- Как зовут? - спросил врач.

- Димка! То есть Дмитрий.

- Не тебя! Собаку!

- Рекс,- смутился Димка.

Врач долго, внимательно осматривал Рекса, потом сказал, что собака здорова, что из-за пустяковой ссадины приходить, может, и не следовало бы, но он ценит Димкину заботу о своем друге.