Когда Гарза направился к передовой, Гидеона внезапно охватило ощущение дежа-вю, желудок сжался в болезненном спазме. В подобной ситуации был убит его отец… если говорить прямо, то в точно такой же: с мегафонами, командами спецназа, снайперами и ограждениями. Его хладнокровно застрелили, когда он сдался и поднял руки над головой...

Усилием воли Гидеон выбросил из головы эти воспоминания.

Они прошли через следующий ряд заграждений и оказались у командного пункта ФБР. Один из агентов отделился от группы и подошел к ним.

— Специальный агент Стоун Фордис, — представил его Гарза. — Помощник командира спецгруппы ФБР на месте происшествия. Вы будете работать непосредственно с ним.

Гидеон взглянул на мужчину с инстинктивной враждебностью. Парень как будто сошел прямо с экрана телевизионного сериала: высокий, красивый, высокомерный, уверенный в себе и до смешного похожий на типичного агента. К тому же на его шее висело удостоверение, и он был одет в синий костюм, накрахмаленную белую рубашку и строго завязанный галстук. Его прищуренные голубые глаза смотрели на Гидеона так, словно видели перед собой представителя какой-то слаборазвитой формы жизни.

— Значит, вы и есть тот самый «друг»? — спросил Фордис, и его изучающий взгляд скользнул по Гидеону, явно отметив про себя его черные джинсы, черные кеды без шнурков, рубашку от смокинга и тонкий шарф.

— Я не его «подружка», если вы это имеете в виду, — едко ответил Гидеон.

— Вот в чем суть дела, — продолжил агент, после небольшой паузы. — Этот ваш друг, Чолкер — параноик и полный псих. С ним случился классический психотический срыв. Он несет какую-то чушь о теориях заговоров: якобы правительство похитило его, проводило над ним радиационные эксперименты и подвергло облучению его мозг — обычный бред. Чолкер думает, что его домовладельцы тоже состоят в заговоре против него, поэтому он и захватил их в заложники вместе с двумя их детьми.

— Каковы его требования? — спросил Гидеон.

— Бессвязный бред. Он вооружен чем-то похожим на Кольт .45 калибра. Он уже выстрелил пару раз для демонстрации. Хотя мы не уверены, что он знает, как им использоваться. У вас есть какие-нибудь сведения о его предыдущем опыте владения оружием?

— Так сразу не могу вспомнить, — сказал Гидеон.

— Расскажите мне о нем.

— Социально неполноценный. У него было совсем немного друзей, и он первоклассно выносил им мозг рассказами о своей неблагополучной жене, которая попила у него достаточно крови. Он был недоволен своей работой, говорил о желании стать писателем. В конце концов, он обрел новую веру.

— Он хорошо справлялся со своей работой? Умный?

— Компетентный, но не блестящий. Что касается мозгов, то он более сообразительный, чем, скажем, среднестатистический агент ФБР.

Повисло молчание. Фордис переварил услышанное, но никакой реакции от него не последовало.

— В обзоре говорилось, что этот парень разрабатывал ядерное оружие в Лос-Аламосе. Это правда?

— Более-менее.

— Как вы думаете, есть вероятность того, что у него при себе есть взрывчатка?

— Хотя он и работал с ядерным оружием, но мог испугаться даже фейерверка. Что касается взрывчатки — я искренне сомневаюсь в этом.

Фордис неотрывно наблюдал за Гидеоном, продолжая расспрос:

— Он думает, что все здесь присутствующие — правительственные агенты.

— Вероятно, он прав.

— Мы надеемся, что он сможет довериться кому-то из своего прошлого. Например, вам.

Из-за своей спины Гидеон услышал длинный поток слов, сказанных в мегафон, затем прозвучал искаженный крик — слишком далекий, чтобы можно было что-то разобрать. Он повернулся на звук.

— Это он? — спросил он с недоверием.

— К сожалению, да.

— Зачем мегафон?

— Он отказывается разговаривать по сотовому или по стационарному телефону, сказал, что через них мы еще больше подвергнем радиации его голову. Так что остался только мегафон. Он выкрикивает свои ответы через дверь.

Гидеон снова повернулся в направлении звука.

— Я готов помочь, как только скажете.

— Позвольте мне преподать вам краткий курс проведения переговоров в ситуациях с заложниками, — сказал Фордис. — Главная идея заключается в том, чтобы создать ощущение нормальности, снизить напряжение, отвлечь, затянуть переговоры. Привлеките его внимание к заложникам, стимулируйте его человечность. Это понятно? Для нас цель номер один — заставить его освободить детей. Попытайтесь выведать, что он хочет получить, и мы попытаемся обменять на это детей. Следите за мыслью?

Со стороны казалось, что агент сомневается в Гидеоне и его способностях так быстро усваивать эти основные положения.

Гидеон кивнул, сохраняя нейтральное выражение лица.

— Вы не имеете права соглашаться на его требования. Вы не можете давать ему какие-либо обещания. Понятно? Все должно согласовываться с командиром. Если он что-то попросит, будьте благожелательны, но скажите, что вы должны переговорить с начальством. Это важная часть процесса, так как замедлит ситуацию в целом. И если он что-то хочет, а в ответ получит «нет», то в его глазах за этот отказ будете виноваты не вы. Суть в том, чтобы вымотать его, сбить запал, заставить сомневаться.

Гидеон с удивлением обнаружил, что в общей сложности согласен с наставлениями.

Подошел полицейский с пуленепробиваемым жилетом.

— Вам необходимо надеть его, — заметил Фордис. — При любом исходе, мы попытаемся свести риски к минимуму. К тому же мы поместим вас за экран из пуленепробиваемого оргстекла.

Ему помогли снять рубашку и надеть жилет, затем подогнали его по размеру, подтянув ремни, и закрепили на нем невидимый наушник и беспроводной микрофон. Одеваясь, он слышал за спиной, как мегафонная речь переговорщика полиции чередуется с истерическими, бессвязными ответами Чолкера.

Фордис сверился со своими часами.

— Последние сводки? — спросил он у полицейского.

— Парню все хуже. Командир думает, что в ближайшее время нам придется перейти к завершающей фазе.

— Черт, — Фордис покачал головой и повернулся к Гидеону. — Еще одно: вы будете работать по сценарию.

— Сценарию?

— Наши психологи уже разработали его. Мы будем передавать каждый вопрос вам в наушник. После чего вы озвучите его, а затем подождете, пока он ответит, чтобы в свою очередь получить ответ от нас.

— Значит, в целом я вам не нужен. Только в качестве фасада.

— Вы все правильно поняли. Вы всего лишь фасад прикрытия.

— Тогда к чему была лекция о ситуации с заложниками?

— Для того чтобы, вы понимали, что происходит и почему. И если разговор станет слишком личным, вам, вероятно, придется немного поработать с ним напрямую. Не говорите слишком много и не давайте обещаний. Войдите к нему в доверие, напомните ему о вашей дружбе, заверьте его, что все будет хорошо, что все его требования будут рассмотрены с максимальной тщательностью. Успокойте. И ради Бога, не оспаривайте его заблуждения.

— Звучит разумно.

Фордис окинул его долгим оценивающим взглядом, после чего исходящая от него враждебность несколько смягчилась.

— Мы проделывали подобное бесчисленное число раз, — последовала небольшая заминка. — Вы готовы?

Гидеон кивнул.

— Да, давайте начнем.

Фордис провел Гидеона через последний ряд ограждений к передней линии бетонных барьеров, бронированных машин и щитов из плексигласа. Броня под рубашкой ощущалась громоздкой и чуждой.

Со своей нынешней позиции Гидеон теперь мог ясно разобрать мегафонную речь.

— Рид, — говорил спокойный и доброжелательный электронный голос, — твой старый друг здесь и хочет побеседовать с тобой. Его зовут Гидеон. Ты же не откажешься с ним поговорить?

— Бред сивой кобылы! — прозвучал ответ, произнесенный почти бессвязным криком. — Я не хочу ни с кем разговаривать!