— МАПААА!!! У вас с отцом что, свадьба уже была??? — зареванная мордаха Серхио с красным носом и мокрыми губёхами ткнулась мне в живот, и он обхватил меня руками за талию, неверяще уставившись на меня, с обидой в глазах.

— Конечно, детка. Шесть лет назад.

— А почему вы меня не позвали? — Ежик упал мне лицом в колени и разрыдался от обиды, сотрясаясь всем тельцем.

Мы с Мэдом переглянулись и я посадил сына на коленки, вытирая слезки:

— Потому что тебя тогда еще не было.

— Как это? А где я был? — Ежи моргал слипшимися ресничками и всхлипывал.

— Ты был у меня в животике, дорогой, — я мягко улыбался, вспоминая, как прошла наша свадьба и каким красивым был Мэд.

— АААААА! — пуще прежнего заголосил Ежи. — Зачем ты меня съел? — рыдания были такие горестные, такие искренние, что я сам чуть не заплакал сквозь смех.

— Сынок. Посмотри на меня. Разве я мог тебя съесть? Я же тебя люблю, моя радость. Ты был вначале маленькой клеточкой в моем животе. Потом рос, рос, и родился. А когда ты выйдешь замуж за своего избранника, у тебя тоже будет малыш. Ты станешь папой, а я стану дедушкой.

— Честно-честно?

— Честно-честно! Я тебя никогда не обманываю, Ежи.

Он прижался ко мне, повздыхал, слез с коленей и побежал к дедушке делиться новостями.

Мэд подошел ко мне и подхватил на руки:

— Ли, ты мой герой! Как у тебя хватает терпения и мужества отвечать на все почемучки Ежика? Тебе надо памятник отлить из золота.

— Не вздумай! Не хватало у нас еще одной статуи в парке, — засмеялся я. — Оттирай потом его от птиц.

— Мапа! Мапаааа!!! А Лиамчик сказал, что в столицу прилетел зоопарк и он с родителями поедет смотреть на зверей! Я тоже хотююююуу! — Ежик прыгал на одном месте, как молодой козлик, глаза горели восторгом, мордашка умильно скукожилась, умоляя.

— Не «хотю», а «хочу», — на автомате поправил я. — Экран. Зоопарк в Элькоре. Вслух.

Экран засветился и милый омежий голос произнес, дублируя визуальный ряд на виртуальном мониторе: «Вчера на Элькору прилетел зоопарк Эйту. В нем представлены животные из различных уголков космоса. Работает круглосуточно. Защитное силовое поле создает надежный заслон и гарантирует безопасное нахождение на территории зоопарка. Каждый вид животных находится в обстановке воссозданных для них, максимально приближенных естественных условий. Вместе с животными можно насладиться видом других планет проживания этих созданий. Животные не продаются.»

На экране замелькали различные животные, и у меня задрожали коленки от переизбытка чувств. Я трепетно, до одури люблю животных, а уж посмотреть на новых, невиданных, на расстоянии протянутой руки — так и вообще запредельная мечта!

— Мэд, ты с нами? — я оглянулся на Мэдирса, погруженного в работу, пялившегося в экран виеко и не обращавшего внимания на нас с сыном.

Мэд оглянулся, мгновенно вник в ситуацию, как оказалось, не так уж он и не обращал на нас внимание, и видя горящие глаза Ежи и мое решительное выражение лица, тепло улыбнулся:

— Конечно, дорогие мои. Дайте мне полчаса собраться. Я правильно понял, что вылетаем немедленно? — Его иронично приподнятая бровь и такая же улыбка мне сегодня были побоку. Я загорелся и пылал, «вынь и положь» было крупными буквами написано на моем лице. А когда я впадаю в состояние берсерка, остановить меня практически невозможно и даже опасно для жизни и здоровья.

Подходя к зоопарку, я очень строго говорил Ежику:

— Запомни, или ты держишься за руки — мои или отца, или на ручках. Если только ты задумаешь оторваться и побегать, всё, для тебя посещение будет закончено. Сдам в комнату развлечения для детей, а мы с отцом досмотрим всех животных до конца. Я не намерен пропустить ни одного существа. Ясно?

— Ну, мааапаааа! Я уже большоооой! Я сам могу! Мапааа!!! — ныл на одной ноте Ежик, дергая меня за рукав легкой блузы. — Все дети ходят сами, посмотри!

Наследство с Земли — память — сколько несчастных случаев происходило с людьми, а особенно с детьми, в зоопарках, давало о себе знать. Пунктик у меня такой.

— Нет. Я сказал — нет. Что это значит, Ежи?

Мэд смотрел на меня удивленно, но не перечил и не возражал.

— Это значит, что надо спросить у дедули, вот что это значит. Потому что отец тоже скажет «нет», он тебя слушается всегда-прИвсегда, — пробормотал сын, надуваясь, как воздушный шарик.

— Детка, если ты со мной не согласен, то ты идешь в шлюпку и сидишь с телохранителями там, пока мы не вернемся. Если согласен — даешь мне руку и ходишь рядом, как приклеенный. Всё ясно?

— Ясно, — тяжело выдохнул сына и предложил ручонку отцу, хотя бы так выражая свой протест.

— Сынок, зоопарк — это территория повышенной опасности. Там шутки плохи. Нужно быть осторожным и аккуратным. Помнишь, как ты трогал руками силовое поле, когда был поменьше? Понравилось летать? А лечиться? А здесь оно посильнее будет. Шандарахнет так, что мало не покажется. У других детей есть свои родители, и пусть они за них переживают. А я тебя люблю и хочу, чтобы ты был цел и невредим. Иди сюда, вредный поросёнок!

Ежик подошел, недовольно подставляя щечку. Когда он злился, то становился таким милым и смешным. Эти надутые губки бантиком, насупленные бровки, сморщенный носик, сопящий ёжиком, обычно вызывали умиление у всех. Но сегодня был не тот случай. С животными, тем более инопланетными, нельзя расслабляться. Их опасность для человека еще никто не отменял. Пусть я буду перестраховщиком, зато мне так спокойнее.

— Нет, Серхио. Не тебя целовать. Ты целуй меня. — Я тепло улыбнулся и присел на корточки, лицом к лицу с рыжиком. Целоваться и обниматься наше рыжее солнышко любило и умело.

Он обхватил меня ручками, чмокнул в губы и подставил мизинчик.

Мы зацепились пальцами и затрясли руками:

— Мирись-мирись-мирись, и больше не дерись. А если будешь драться, то я буду кусаться. А кусаться ни при чем, буду драться кирпичом. А кирпич ломается, дружба начинается!

Рыжик заулыбался, заскакал, как заводной энерджайзер, схватился за руки, мои и Мэда, и потянул нас вперед как на буксире.

Я в зоопарке визжал наравне с детьми, когда мы с Ежиком, держась за руки, носились вдоль барьера, преграждавшего доступ к силовому полю, и тыкали пальцами в милых зверюшек. Мэд только покачивал головой и следовал за нами, осматривая живность, но больше поглядывая на нас и по сторонам. Большинство живности он уже перевидал, причем, действительно в естественных условиях, мотаясь по планетам и пиратствуя в юности. А вот опасности никто не отменял. Пусть и прошло шесть лет с нашего последнего похищения, Мэд только дома мог быть спокоен и расслаблен. Все остальное время он был настороже и без охраны мы нигде не появлялись.

Многие названия животных были непроизносимыми, и мы смеялись вместе с Ежиком, пытаясь выговорить «грылпрычсичкё бандикут», который на деле оказался очень миленьким, похожим на большую тощую мышь с восемью лапами, зверьком с Сириуса.

Или «зеленая щапторыжка», — страшное и большое создание, лежавшее огромной зеленой кляксой в багрового цвета жиже, с планеты Пенелопа.

Или «Татопапуйка пятнистая» — смешная птичка с хохолком и острыми зубами в клюве, с восьмого спутника Альдебарана.

Или «Санхоло шолохтохши» — карликовый паукообразный пони, с планеты Вуканату.

Сразу вспомнилась «Семья жидкохвостных павианов, две скунсовидные коровы, африканская бородатая выхухоль, бразильский двузубый чернопопик и подкустовый выползень» из незабываемого «День радио».

Некоторые названия животных я просил Ежика не произносить вслух, потому что получалось матерно, как с тем верблюдом. Некоторые я сам не мог произнести, и мы с Мэдом покатывались со смеху так, что животы заболели.

— Мапа! Смотри, смотри! — Ежик тыкал пальцем и смотрел широко раскрытыми глазками на… обезьян. Мое сердце пропустило удар. Если тут есть животные с планеты Земля, значит, вряд ли один вид. Должны быть еще. Значит, мы с Мэдом тоже можем контрабандой привезти домой котов и собачек!