— Ли, расскажи мне про Землю, про систему, в которой она находится и все, что знаешь о вашем местоположении. Это нужно для поиска твоей планеты по любым косвенным признакам.

Я напрягла мозги и поняла, что мало что знаю о солнечной системе.

— Земля — это четвертая планета от Солнца. Она имеет единственный спутник, который повернут к ней одной стороной. Вокруг Солнца крутятся всего девять или десять планет. Мне нужно нарисовать, так легче будет ориентироваться.

Мэд достал из недр стола что-то, похожее на карандаш, только из какого-то сплава, и придвинул ко мне похожий на планшет девайс, включая его.

Я нарисовала Солнце, Меркурий, Венеру, Марс, Землю с Луной, обозначив ее галочкой, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун, Плутон. Размеры, конечно же, я не помнила. Только то, что самые большие — Юпитер и Сатурн. Кажется, у Сатурна имеются кольца.

— Мы находимся в рукаве галактики Млечный Путь. Она имеет спиралевидную форму. — Попыталась изобразить ее, но у меня ничего не вышло. — И с Земли видно созвездие Большая Медведица, в виде ковша с заломленной ручкой. Еще знаю названия Альфа-Центавра и Кассиопея.

Это все, что я знаю.

И грустно улыбнулась. Вот имя Дейенерис Бурерожденной помню целиком. А такую нужную информацию про планеты — нет.

— Спасибо, Ли. Я сейчас передам эту информацию Тиру, он поищет по всем приметам, которые ты рассказала. Побудь здесь, пожалуйста. Если хочешь есть, вот еда и напитки. Может, хочешь что-нибудь особенное?

— Пиво и соленую рыбу.

— Что это?

— Долго рассказывать.

Мэд взял мой планшет и вышел из каюты.

А я подошла к стене и увидела иллюминатор. Как же его открыть? Мне так хотелось посмотреть на космос, так ли он выглядит, как показывали в фильмах? Но нажимать на кнопки рядом с ним было ссыкотно — вдруг произойдет разгерметизация или включу сирену? Вот уж чему-чему, а этому меня учили еще с детства — не знаешь, как работает, не трогай.

Подошла к подносу и выбрала дорио, чисто проверить — может, он мне уже нравится, тогда я точно беременная, и рвота — не психосоматическая реакция на травму, а признак беременности. Фууу, блядь! Гадость какая. Выплюнула надкушенный кусочек на тарелку. Потом взяла чирс и с удовольствием съела большую гроздь. И энго. Сладкий, сочный энго, сок которого, как я ни старалась есть аккуратно, все равно тек по моим рукам и извазюкал в липкой субстанции по самый локоть.

Мэд подошел неслышно, и внезапно взял меня за руку. Я вздрогнула, попытавшись выдернуть её, но он не позволил.

Сел на кровать, утянув меня к себе на колени, и стал вылизывать липкий сладкий сок с моей руки.

Я напряглась и замерла, сжав руки в кулаки непроизвольно. Тело знало, чем закончится это вылизывание. Оно давно увлажнило ягодицы, покалывало иголками соски и заставляло сердце работать в ускоренном режиме. Гребанная течка.

Мэд знал это, он и сам был на взводе. Его колбасное изделие в штанах, как обычно, лежавшее направо от пупка, традиционно выпятилось во всю длину.

Мэд нежно вылизывал ладонь, постепенно очищая меня от липкости, и тело предательски наливалось истомой. Волна желания прокатывалась по мне сверху донизу. Вначале медленно и неспешно, затем сильнее и глубже накрывая и уволакивая в предчувствие наслаждения.

Мозг понимал, что тело сильнее. Если бы я могла сейчас поотжиматься или помедитировать, то прогнала бы эту патоку, разлившуюся по всему телу, но Мэд мне не позволит сублимировать. Он тут не с этой целью так старательно работает языком.

Безумно хотелось потереться, поёрзать задом, прикоснуться к члену, запрокинуть голову и подставить шею, постонать. Но я усилием воли не позволяла организму взять верх над собой. Что характерно, с каждым разом это давалось все лучше и лучше.

— Ли. — Мэд поднял голову и посмотрел своими зелеными глазами серьезно и виновато. — Ли, прости меня. Ты не такой, как все, и реагируешь не так, как омеги. Я не знал, что это так подействует на тебя, хоть ты и предупреждал. Прости.

Обещаю, больше не стану делать ничего из того, что ты не хочешь. И наказывать больше не стану. Если тебе нужен секс… можешь привязать меня к кровати и пользоваться мною на твое усмотрение. Вот. — Он протянул мне на ладони тот девайс, которым перетягивал мой член у основания. — Можешь не дать мне кончить. Это будет справедливо.

Мэд замер, спокойно глядя мне в глаза. Представляю, чего ему стоило это спокойствие. Меня уже штормило от накатывающих волн желания. Ему тоже было несладко.

— Раздевайся, — приказала ему и встала, снимая с себя одежду. Мэд закончил первым, надел на запястья наручи и лег на спину на кровать, протянув руки к изголовью.

Пфф! Обездвиживать и привязывать его не хотелось. Мне нужны были его руки на моем теле. Мучить его так же, как он меня, я не собиралась. Я всего-навсего решила потрахаться так, как хотелось моему телу, чтобы прогнать эту истому и этот морок из тела, чтобы оно опять начало слушаться меня.

Забралась на него, отвернувшись спиной, взяла его дернувшийся член в руки, отогнув от пупка, и ввела в себя так, как мне давно этого хотелось. Медленно опустилась до основания и запрокинула голову. Волосы волной опустились за моей спиной, расплескавшись по телу Мэда. Он вздрогнул подо мной, мелкая дрожь его тела, вкупе с тяжелым дыханием, заставляли меня тоже дрожать.

Поднимаясь и опускаясь, скользя по его стволу, мне не хватало его рук. Для опоры, для удовольствия. Я остановилась, скрутила волосы в жгут и перекинула их на грудь.

— Возьмись за талию руками, — повернув голову в сторону, попросила его.

Горячие руки тут же охватили талию, почти сомкнувшись. Я начала двигаться в приятном для себя темпе. Большие пальцы стали поглаживать меня по спине. Мэд придерживал меня руками, не подмахивая, только помогая. Это было похоже на то, что я трахаю себя Мэдом. Да, собственно, так и было.

Тело было благодарно. Оно насыщалось, томилось, лучилось волнами радости, выплескивая счастье в незамутненном и очищенном от примесей виде, заставляя меня стонать и прогибаться, танцуя на члене танец расслабленной страсти.

Но чего-то не хватало. Позу я выбрала не очень удобную. Пришлось встать, развернуться лицом и сесть сверху, упираясь руками Мэду в плечи.

Он лежал с запрокинутой головой, выгнувшись, сдерживая себя, вцепившись руками в простыню, комкая её и хрипло постанывая.

Стоя на коленях, приподниматься и опускаться стало легче, и наслаждение тут же захлестнуло, отдаваясь во всем теле негой, переливающейся через край, заставляя меня коротко выкрикивать и вилять задницей, прогибая спину.

— Помоги! — хрипло выдохнула сквозь зубы, и Мэд вскинул бедра, подбрасывая меня и доводя в пару движений до желанного оргазма.

Я длинно застонала, сжимаясь и выплескивая сперму на живот Мэда, и он тут же запульсировал внутри меня, догоняя и изливаясь.

Я опустила голову, и волосы накрыли нас покрывалом. Отдышавшись, дождавшись пока Мэд успокоится, слезла с него и пошла в душ, ни на каплю не раскаиваясь и не сожалея о сделанном.

Ни тебе здрасьте, ни мне досвидания* — вспомнился анекдот, и в душе я наконец-то рассмеялась.

Комментарий к 18. *Возвращается Рабинович из командировки, входит в комнату, видит — в постели его жена с незнакомым мужчиной. Мужчина видит Рабиновича, встает, одевается и молча уходит. — Сара, кто это? — А я знаю? Хам какой-то! Ни тебе здрасьте, ни мне до свиданья!

В ду́ше я мурлыкала песню, стоя под струями воды.

Было хо-ро-шо! Досыта и без греха. И без соплежуйства. Потрахались и разошлись. Хорошая сделка. По-хорошему, он мне должен еще раз за один пропущенный трах, когда я медитировала.

Судя по состоянию мозга и тела, течка заканчивалась. Приступы проходили быстрее и становились слабее. Да и этих плюхов уже не было. Неужели мне так повезет, что вместо семи дней будет всего три? Сегодня третий день и он заканчивается!

И я от радости запела: