— Чего хотят от меня Разрушители Правды? — спросил он.

— То, что ты отказался дать им в прошлый раз, конечно. Ты не помнишь? Нет, конечно же, нет. Я позаботился об этом. Разрушителям Правды нужны секреты Шеола. Как вы выживаете и процветаете наперекор Божьему неодобрению. Что это за стены, которые никого не пускают? Сколько вас всего? Кто, скорее всего, раскается и вернётся в былую веру?

— Как предатель Саммаэль? — он знал, что его голос был ледяным и бескомпромиссным.

— Как мученик Саммаэль, — ответил Белох. — Твоя маленькая девочка может выйти на свободу, если ты откроешься Разрушителям Правды.

Было что-то такое знакомое в этом мягком, соблазнительном голосе. Было бы так легко дать ему то, что он хотел.

— Нет, — сказал он. — Это не мои секреты, чтобы раскрывать их.

— Ну, тогда ты посмотришь, как твоя любовница будет разорвана на куски Разрушителями Правды?

Его лицо было таким же холодным и твёрдым, как мраморный пол под ним.

— Она не моя любовница. И её судьба принадлежит ей.

— И это еще одно дополнительное преимущество, чтобы разрушить пророчество, которое так пугает тебя, — заметил Белох. — Приведи её ко мне сегодня вечером.

— Ты сказал, что она может остаться...

— Я передумал. Она ослабляет твою решимость. Самое доброе, что я могу сделать — это устранить искушение. Тебе не нужно снова заниматься с ней сексом, Азазель. Разве это не великодушно с моей стороны? Ты освобождаешься от этого конкретного наказания.

Азазель на мгновение замер.

— Когда ты хочешь её видеть? — сказал он, наконец, и улыбка Белоха стала ещё шире.

— Приведи её к реке к семи часам. Полуночники придут и освободят тебя от этого особого бремени.

Он посмотрел на Белоха, на его самодовольную улыбку. Он был бессмертен — нет смысла ломать ему шею, до смерти забивать. Азазель был в ловушке, и это не имело значения. Но на самом деле, имело.

— Я приведу её, — сказал он. И пошёл прочь.

КОГДА АЗАЗЕЛЬ ВЕРНУЛСЯ, уже почти стемнело. Я ждала его в библиотеке, нетерпеливая, нервная. Я пыталась читать, но мои глаза тут же стекленели, и я вспоминала его руки на мне, и в конечном итоге я смотрела в пустоту, заново переживая те моменты. Неудивительно, что я была в приподнятом настроении, когда он наконец вошёл.

— Готова?

В качестве приветствия это оставляло желать лучшего, и я подумала, а не собирается ли он снова подняться наверх.

— Готова к чему? — осторожно спросила я.

— Я хочу устроить небольшую прогулку к реке. Туда, где тебя нашли Полуночники.

— Зачем?

— Затем.

Я проглотила рычание и поднялась с места. Я не хотела снова заниматься с ним сексом, и если бы он предложил это, я бы наотрез отказалась. Не было причин чувствовать себя недовольной и разочарованной.

— Как мы туда доберёмся?

— Пешком. Чем больше людей увидят нас вместе, тем лучше.

— Я не понимаю зачем. Кроме того, они почти не обращают на нас внимания. Я попыталась поговорить с одной молодой женщиной, и она практически убежала, крича.

— Люди Тёмного Города очень внимательно наблюдают за нами. Все они шпионы. Чем больше времени мы будем гулять по улицам, тем меньше времени мы будем заниматься сексом. Я предполагаю, что это ты одобришь.

Внутри всё подпрыгнуло от его слов. Я снова могла почувствовать его, и снова заставила себя прогнать это воспоминание.

— Абсолютно, — твёрдо сказала я.

Я совершила ошибку, посмотрев на него, на его бледное лицо и сверкающие голубые глаза, и поняла, что он мне не поверил. Он знал, что я снова хочу его. Так же, как он хотел меня.

В воздухе пахло дождём. Я посмотрела на небо в поисках какого-нибудь знакомого знака. Я понятия не имела, где мы находимся или находимся ли мы в каком-то странном, альтернативном мире, который существует в другой вселенной. Я никогда не видела солнца над головой, только вездесущую серость, которая распространилась на всё вокруг. Мы с Азазелем всё ещё были в цвете, наша плоть была живой, наши рты красными, а наши тела имели кремовый оттенок. Что это был за мир, где исчезло каждое цветное пятнышко?

Мы были уже на полпути к реке, когда я услышала отдалённый раскат грома и на мгновение занервничала. Что-то было не так. Ничего нового. Но это казалось ещё более неправильным, чем раньше, и моя кожа ощущалась ледяной.

— Будет буря, — сказала я без всякой надобности. — Может, нам лучше вернуться?

— Мы вряд ли растаем.

— А если в нас ударит молния?

— Это не убьёт нас.

Ладно, я поверила в это. Так что я пошла дальше, Азазель шёл рядом, засунув руки в карманы и время от времени задевал меня. Каждый раз, когда это происходило, всё моё тело реагировало, наполняясь теплом, и мне хотелось прижаться к нему, закрыть глаза и погрузиться в него, в его суть, раствориться в его прекрасной бело-золотой плоти.

Я продолжала идти.

Река была уже в поле зрения, когда начался лёгкий дождь. Пальто, которое я нашла в своём гардеробе, было с капюшоном, но я не стала его надевать, подняв лицо навстречу каплям дождя. Затем Азазель взял меня за руку и повёл через улицу к набережной, вдоль бурлящей серой реки, направившись к одной из пустых скамеек, стоявших перед ней.

Он отпустил меня и сел на край скамейки, и я прекрасно поняла, что он не хочет, чтобы я прижималась к нему. Я села на середину скамейки, чтобы это не было слишком очевидно, и посмотрела на него.

— Где были Полуночники? — его голос был таким же спокойным и бесстрастным, как всегда.

— Они вышли из-под этого моста.

Я указала на узкий проход, который вёл в темноту. Теперь там была дверь, выцветшая и, вероятно, ржавая. Местность была пустынна — мрачный вечер был слишком грозовым даже для суровых обитателей Тёмного Города.

Азазель повернулся и посмотрел на проход, потом снова перевёл взгляд на меня.

— Их нет поблизости — сказал он

— Откуда ты это знаешь?

— Знаю. Я не сомневаюсь в твоих словах. Но если Полуночники были здесь прошлой ночью, то сейчас они в какой-то другой части города, — он откинулся на цементную скамью, теперь уже забрызганную каплями собирающегося дождя. — Никто нас не увидит.

— Не увидит что?

В этот момент небо расколола молния, такая яркая, что впервые Тёмный Город оказался залит потрескивающим белым светом, как в старом фильме Франкенштейна, а затем он снова исчез, когда последовал резкий раскат грома.

Я встала.

— Нам надо убираться отсюда.

Он поднял на меня глаза.

— Я не смог найти камеры. Может быть, их и нет вовсе, а Белох лжёт, чтобы помучить нас. Но если они там, я не могу найти их и отключить.

Я понятия не имела, зачем он говорит мне это, говорит сейчас. Ещё одна молния, на этот раз так близко, что я услышала шипение, когда она ударила рядом. Азазель встал и взял меня за руку крепким, несокрушимым захватом, волоча по мощёной дорожке так же, как это делали Полуночники прошлой ночью. Но Азазель не собирался убивать меня.

Мы подошли к закрытой двери, и он отпустил меня, потянувшись к ручке. Дверь была заперта. Он дёрнул её изо всех сил, но она оказалась крепче, чем создавалось впечатление, и не сдвинулась с места. Азазель выругался себе под нос, что-то грязное, и в отчаянии огляделся. Другого укрытия не было.

— Думаю, мы обречены промокнуть, — сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос прозвучал бодро.

— Да, — сказал он.

И толкнул меня к двери.