И это было правдой. Мама однажды показывала ему сделанную в ателье фотографию его кузины – сплошные кружева и кудри. Онейру неоткуда знать, что этот факт не имеет никакого отношения к предыдущему высказыванию.

– Тогда подожди секунду, – сказал Онейр, – может, я смогу определить настоящий сентиментальный вздор.

Он побрел вдоль полки, оставив Кристофера листать «Арабские ночи». Выглядит неплохо, подумал Кристофер. К несчастью, по картинкам он понял, что события происходят в некоем месте, очень похожем на Везделку Богини. Он заподозрил, что Богиня посчитала бы книгу учебной.

– Ага, вот! Настоящий сентиментальный вздор! – крикнул Онейр, указывая на целый ряд книг. – Книги про Милли. Наш дом забит ими.

«Милли идет в школу», прочитал Кристофер. «Милли из Ловудского пансиона», «Милли ведет честную игру». Он взял одну под названием «Звездный час Милли». На обложке яркими цветами были нарисованы несколько школьниц и мелким шрифтом написано: «Еще одна нравоучительная и подбадривающая история о вашей любимой школьнице. Вы будете плакать с Милли, радоваться с Милли и снова встретите всех друзей из Ловудского пансиона…»

– Они правда нравятся твоей сестре? – недоверчиво спросил Кристофер.

– Купается в них, – ответил Онейр. – Она перечитывает их снова и снова и каждый раз плачет.

Хотя это показалось Кристоферу странным способом получать удовольствие от книги, он был уверен, что Онейру лучше знать. Каждая книга стоила два шиллинга шесть пенсов. Кристофер выбрал первые пять – до «Милли в старшей школе», – а на оставшиеся деньги купил себе «Тысячу и одну ночь». В конце концов, это был его золотой соверен.

– Не могли бы вы завернуть книги про Милли во что-нибудь водонепроницаемое? – попросил он продавца. – Они отправятся за границу.

Продавец услужливо достал несколько листов вощеной бумаги и, не дожидаясь просьб, сделал на свертке ручку из веревки.

В ту ночь Кристофер спрятал сверток в кровати. Онейр утащил из кухни свечку и читал вслух «Тысячу и одну ночь», которая оказалась замечательно хорошим приобретением. «Без купюр», похоже, означало, что в книгу были включены всяческие интересные непристойности. Кристофер так увлекся, что чуть не забыл придумать, как попасть из дортуара в Место Между. Возможно, огибание угла тут было важно. Он решил, что лучший угол – за умывальниками, рядом с кроватью Феннинга, и удобно устроился, слушая Онейра, пока не выгорела свеча. После чего Кристофер отправился.

К его раздражению, совсем ничего не произошло. Кристофер часами лежал, слушая храп, бормотание и тяжелое дыхание других мальчиков. В итоге он встал, держа сверток, и на цыпочках прошел по холодному полу к углу за кроватью Феннинга. Но еще раньше, чем ударился об умывальники, он знал, что всё неправильно. Он вернулся в кровать и лежал еще несколько часов. И ничего не произошло, даже когда он заснул.

Следующим днем был четверг – когда Кристофер должен был встретиться с Такроем. Зная, что будет в ту ночь слишком занят, чтобы относить книги, Кристофер оставил их в своей прикроватной тумбочке и, чтобы заметить, когда все уснут, сам стал читать вслух «Арабские ночи». И заметил. Другие мальчики, как обычно, начали исправно храпеть, бормотать и пыхтеть, а Кристофер один остался лежать без сна, не в состоянии ни попасть в Место Между, ни уснуть.

Теперь он всерьез забеспокоился. Возможно, в Везделки можно попасть только из детской в Лондонском доме. Или, возможно, он просто стал слишком взрослым для этого. Он думал о Такрое, зря погрузившемся в транс, и о Богине, призывающей на него возмездие Ашет, и смог уснуть, только когда услышал, как запели птицы.

На следующее утро заведующая заметила, что у Кристофера покраснели глаза и он засыпает и спотыкается на ходу.

– Не можешь нормально спать, да? – налетела она на него. – Я всегда слежу за детьми с брекетами. Думаю, эти дантисты не понимают, насколько они неудобны. Сегодня вечером я приду перед отбоем взять их у тебя, а утром заберешь их. Мейнрайта-старшего я тоже заставляю так делать. Творит чудеса – вот увидишь.

Кристофер ни капли не верил в эту идею. Все знали: это один из заскоков заведующей. Но к его удивлению, сработало. Он начал погружаться в сон, как только Феннинг начал читать «Тысячу и одну ночь». Он чуть не забыл найти наощупь и вытащить из тумбочки сверток с книгами, прежде чем крепко заснуть. И тут случилась еще более удивительная вещь. Со свертком в руках Кристофер встал с кровати, прошел по дортуару – и никто не обратил ни малейшего внимания. Он прошел чуть ли не вплотную к Феннингу, а тот просто продолжал читать в свете украденной свечи, покачивающейся на его подушке. Никто не обратил внимания, когда Кристофер обогнул угол, выйдя из дортуара и попав на тропинку в лощине.

Его одежда лежала на тропе, и он надел ее, повесив сверток на пояс, чтобы освободить обе руки. И вот он уже в Месте Между.

С тех пор, как Кристофер был здесь в последний раз, столько всего произошло, что он будто впервые увидел его. Его глаза пытались разобраться в бесформенных склонах гор и не могли. Их аморфность всколыхнула в нем аморфный страх, который только усугубляли ветер, туман и рассекающий туман дождь. Но самым пугающим была абсолютная пустота. Кристофер начал карабкаться и скользить, спускаясь к Десятой серии, а вокруг него выл ветер, и скалы становились мокрыми и скользкими от тумана. Пожалуй, правильно он подумал, когда был маленьким, что это кусочек, оставшийся от сотворения миров. Место Между было именно таким. И некому помочь, если он поскользнется и сломает ногу. У Кристофера душа ушла в пятки, когда из-за свертка с книгами он потерял равновесие, поскользнулся и, прежде чем сумел остановиться, сполз вниз на двадцать футов. Если бы он не знал, что сотни раз пробирался здесь, он счел бы безумием попытку это сделать.

С облегчением он выбрался в жаркую лощину и спустился в город с грязными стенами. Снаружи старики по-прежнему заклинали змей. Внутри по-прежнему царила шумная мешанина запахов, коз и людей под зонтиками. И тут Кристофер обнаружил, что ему всё еще страшно, только теперь он боялся, что кто-нибудь укажет на него и закричит:

– Это вор, укравший Храмового кота!

Он всё время чувствовал то копье, с глухим ударом вонзающееся в его грудь. Собственная реакция начала его раздражать. Будто школа научила его бояться.

Когда Кристофер добрался до переулка рядом со стеной Храма, в который на этот раз выбросили репу, он был почти слишком испуган, чтобы идти дальше. Ему пришлось заставить себя протолкнуться сквозь стену с шипами – досчитав до ста и затем сказав себе, что он должен. А пройдя почти до конца, он снова остановился, сквозь ползучие растения глядя на кошек в ослепляющем солнечном свете, чувствуя, что не в состоянии больше сделать ни шагу. Но кошки не обратили на него внимания. Рядом никого не было. Кристофер сказал себе, что глупо пройти весь этот путь, чтобы просто стоять в стене. Он выбрался из ползучих растений и на цыпочках прошел к заросшей арке, при каждом шаге ощущая тяжелые удары свертка с книгами.

Богиня сидела на земле посреди тенистого двора, играя с большим выводком котят. Двое из них были рыжими и сильно походили на Трогмортена. При виде Кристофера Богиня с энергичным перезвоном украшений вскочила на ноги, разбросав котят во все стороны.

– Ты принес мне книги! – воскликнула она. – Я думала, ты не вернешься.

– Я всегда держу свое слово, – слегка горделиво ответил Кристофер.

Богиня наблюдала, как он отцепляет сверток от пояса, так, словно едва верила своим глазам. Ее руки немного дрожали, когда она взяла вощеный сверток, и еще больше дрожали, когда она опустилась на колени на плитки двора и принялась рвать, раздирать и растягивать, пока не сняла бумагу и веревку. Котята схватили веревку и обертку и начали выделывать с ними акробатические трюки, но Богиня не видела ничего, кроме книг. Стоя на коленях, она смотрела на них не отрываясь.