— А сама по себе-то она была какой? — насторожилась Ира. Ей все меньше нравилась эта история.

— Да нормальная девчонка, — признался Костя, — внешне симпатичная, без вульгарности. Живенькая такая, простая в общении. Не такая как мой брат, они были скорее противоположностями.

— Здорово, — негромко произнесла Ирина.

— Ничего хорошего, — продолжил ее жених, — родители не смирились с этими неравными отношениями. Опять же мама волновалась, как бы Макс окончательно не отбился от рук рядом с бессемейной девочкой. Их паре устроили настоящую травлю. На Макса давили финансами, не давали деньги. Ей через знакомых в вузе угрожали завалом сессии…

— Какой кошмар, — выдохнула Ира. Она отложила ягоды и крепко сцепила пальцы, слушая трогательный рассказ.

— Сделать он ничего не мог, ему тогда даже восемнадцати не было. Учеба отнимала все время, совмещать ее с работой, доход от которой обеспечил бы их молодую семью, он не мог. Он уже собирался бросить институт. Но она сама бросила… его.

— Но как же так? — глаза слушательницы увлажнились.

— Появился мужчина, который начал ухаживать за ней. Молодой, но уже стоящий на ногах. Он увез ее на Дальний Восток. Все произошло очень быстро. Ее можно было понять, очевидно, что им с Максом не дали бы спокойной жизни, а ей нужно было устраивать свою судьбу. Надеяться ей было не на кого.

Ира убрала кончиками пальцев выступившие слезы.

— Ну ты чего, кисуль? — Костя подошел к ней сбоку, обнял и поцеловал в висок.

— И что потом?

— А ничего. Максим еще больше закрылся, ушел в учебу. Да я толком и не помню, я тогда еще маловат был. Саму-то историю знаю больше по последующим разговорам между родителями и родственниками. Но в те времена он действительно потерял свое самообладание. Он то ругался с родителями, то умолял практически со слезами дать им возможность жить своей жизнью. Хотя после того как она уехала, его стычки с матерью и отцом прекратились, может, Макс понял, что уже не было смысла.

Костя примолк, погрузившись в воспоминания, Ирина тоже молчала. Она и раньше понимала, что ее будущие свекры имели далеко не ангельский характер. Но эта история посеяла в ее душе еще большую настороженность и страх. Ведь кто знает, что будет происходить, если они с Костей вдруг решат перейти на более серьезный этап отношений. То, что Ирина не особо пришлась ко двору его родителям, было видно невооруженным взглядом.

Если уж даже Максим не сумел оказать им сопротивление… Хотя, возможно, ее первое впечатление о нем было ошибочным, и он также как Костя заглядывает матери в рот.

Клубника была очищена, и молодые люди, взяв чашку, пошли в дом. На кухне они обнаружили Макса и их с Костей маму, Раису Николаевну. Мужчина отложил прибор и приподнялся из-за стола, чтобы поздороваться с братом. После приветствий и объятий Костя произнес: — Это Ира, моя девушка.

— Очень приятно, — кивнул Максим, окидывая Ирину внимательным взглядом.

— Взаимно, — вежливо ответила та, в свою очередь, рассматривая братьев.

Парни отличались не только внутренне, но и внешне. Схожесть была разве что только в пепельно-русом цвете волос. Даже оттенок глаз различался. Огромные омуты Кости были серыми с небольшими светло-карими вкраплениями. А обладающие почти азиатским прищуром глаза Макса в своей глубине содержали зелень.

Костя был на десять лет моложе, но все же было очевидно, что разница в их телосложениях не возрастная. Младший брат не был хлипким, однако имел достаточно стройное гибкое тело. Максим же был более коренастым. Вероятно даже склонным к полноте, как мать, но об этом можно было только гадать — мужчина явно часто посещал спортзал. О чем говорила его спортивная подтянутость и рельеф мышц.

Ира никогда не заглядывалась на накаченных парней, но по-мужски привлекательной фигурой старшего Леера вдруг залюбовалась. Хотя возможно, дело тут было еще и в его вальяжной, почти кошачьей, манере держаться. От него исходила какая-то подавляющая уверенность, которая с одной стороны немного пугала, а с другой притягивала внимание. Опустившись на стул, Макс на несколько секунд отвернулся к окну, впившись в улицу серьезным взглядом. Его пальцы машинально запустились в отпущенные сверху волнистые волосы, лежащие шапкой, чуть касаясь ушей. Ира засмотрелась на этот жест, отступила назад и буквально подпрыгнула от громкого звука.

Кухня была небольшой, для многолюдных посиделок в доме имелась столовая. Вдоль стен, углом, располагалась темно коричневая, стилизованная под дерево, мебель. И по какой-то причине, с краю, на рабочей поверхности одного из нижних шкафов стояла огромная ваза. Ее и задела девушка. Старинный предмет свалился на бок, а потом и вниз, разлетевшись на куски. Раиса Николаевна отлучалась из помещеньица, но на моменте падения как раз входила, вернувшись.

— Бабушкина ваза, — истошно запричитала она, — какое несчастье! Это же такая память!

Она принялась картинно сгребать черепки, отчаянно моргая и пытаясь произвести слезы.

А вот Ире и производить ничего не пришлось. Напряженная обстановка этого выходного дня, недавно выслушанный грустный рассказ уже и без того лишили ее спокойствия. Неловкая ситуация, в которую она сама же себя и поставила, подвела итог, и по щекам девушки побежали непрошенные и неконтролируемые слезы. Она тоже кинулась собирать осколки, прямо в руку.

Костя, словно оцепенев, наблюдал за развернувшейся картиной. Макс, приподняв бровь, качал головой. Потом вздохнул и встал из-за стола, прихватив пару салфеток.

— Бросьте это, — сурово приказал он Ирине, кивая на осколки, и подал ей салфетки, — возьмите.

Девушка послушалась и встала. Костик наконец отмер и подошел к невесте, приобняв в утешительном жесте.

— Мама, ты тоже успокойся, — тем же тоном обратился к Раисе Николаевне Максим. Не хватало нам тут травм на ночь глядя.

— Какое горе! — женщина продолжала драматизировать.

— Горе?! — раздраженно выдохнул Макс. — Тебе напомнить, как эта ваза здесь появилась? Когда твоя родная мать поехала за границу и вместо сапог или какой-то еще женской ерунды привезла тебе ее ко дню рождения? Как ты плакала тогда, проводив гостей, и говорила, что когда старуха умрет, ты засыплешь в сосуд ее прах? Не говоря уже о том, что бабушка жива. Какая память? Хочешь вспомнить ее, съезди в гости. Я год не был здесь, давайте не будем делать из этого вечера дерьмо.

Присутствующие молчали. Даже хозяйка дома прекратила истерику и вышла, бросив все же детям с надрывом: — Я прилягу.

Максим тоже покинул кухню, трель мобильного увлекла его в прихожую. Костик прижал к себе Иру.

— Ну что ты, кис? Все хорошо.

Ирина уткнулась в его шею, согреваясь в любимых руках.

Убрав осколки злосчастной вазы, Костя и Ирина отправились подышать воздухом. Сбоку от дома, на газоне, располагался растянутый на металлической подставке гамак. Молодые люди в единодушном желании двинулись туда и опустились на плотную ткань, уютно устроившись в объятьях друг друга. Ира положила голову на грудь жениха, а тот принялся перебирать ее вьющиеся волосы.

— Твой брат не так уж и плох, — вдруг призналась девушка, — быстро разобрался в ситуации. Все сразу успокоились.

— Да, но ты слышала, как он разговаривает с мамой? — воскликнул Костя. — Никакой покой того не стоит.

Ирина промолчала. Ее молодой человек очень любил свою мать, и это было, конечно же, очень хорошо и правильно. Девушки девушками, а она у него одна. Именно так всегда успокаивала себя Ира. Больше всего она боялась лишиться этих отношений.

И дело было даже не в том, что осенью ей должно было исполниться тридцать два года. Ирина была не из тех, кому «замуж невтерпеж». Просто Костя стал для нее неким лучом света и отогрел ее недоверчивую душу.

Ира родилась в областном центре, расположенном на приличном расстоянии от Москвы. Однако ее отец был москвичом, по определенному стечению обстоятельств попавшим после института на работу в родной город ее матери. Судьба вообще не благоволила ему, и через несколько лет после рождения Иры он погиб в результате несчастного случая на производстве, где и рабочим-то не был. Высшее образование не уберегло его от подстерегшей опасности.