1885

"С глазами все хуже и хуже... Вечные приступы, рвота за рвотой; теперь, каждый раз подходя к обеденному столу, я и не знаю, есть ли мне или не есть. Слабость желудка снова кричащим образом дала о себе знать, а в пансионе все устроено далеко не лучшим способом..." (матери и сестре, начало января). Завершение 4-й части "Так говорил Заратустра".

С 10 апреля по 6 июня в Венеции с П. Гастом. Из воспоминаний Гаста: "Ницше написал Ферстеру, что я (Гаст), после того как он завершил IV Заратустру, устроил его в Венеции жить у шлюхи! - Ницше был способен отомстить за себя кому-то столь извращающими правду словами. На деле все обстояло иначе: он просил меня подыскать ему квартиру - "предоставьте все случаю; если он не устроит этого, тогда это сделаю я сам и т. д.". После такого обращения я, конечно, не особенно усердствовал в поисках, учитывая к тому же прежний опыт моего общения с Ницше; я, стало быть, не нашел ничего подходящего - да и прежние мои старания по этой части натыкались на внушительную критику со стороны Ницше (он находил отличным то, что мне казалось убогим, и придирался к тому, что считалось мною не столь уж скверным, - короче, можно было ждать чего угодно, любой иллюзии, как и во всем у Ницше: ну прямо Дон-Кихот, пневматическое толкование). Когда он прибыл, я сказал ему, что, к сожалению, не подыскал для него ничего, и предложил ему временно остановиться в Casa Fumagalli... Постель и комната показались опрятными, хозяйка, средних лет, под 30, серьезной и приличной. Но в ней-то и таилась иллюзия. Спустя несколько дней Ницше пришел ко мне и сказал: "Дружище Гаст, по-моему, я живу у шлюхи! Она принимает офицеров. Черт возьми, отпраздновать завершение Заратустры пребыванием у putana veneziana, это сущий бред!" В присутствии Ницше, чья почтенная серьезность импонировала ей, она, естественно, разыгрывала из себя порядочную даму; но, как я выяснил позже стороной, была и в самом деле куртизанкой. - Тогда-то, в досаде на то, что я не позаботился о квартире, и написал Ницше домой, что я пристроил его у таковой".

С 7 июня до середины сентября четвертая остановка в Сильс-Мария. Планы переработки "Человеческого, слишком человеческого" и написания нового "Несвоевременного размышления" о Вагнере. С середины сентября до конца октября - Наумбург, Лейпциг. Знакомство с зятем, Б. Ферстером. Прощается с сестрой, готовящейся с мужем отбыть в Парагвай. В начале ноября проездом Мюнхен и Флоренция; затем третья остановка на зиму в Ницце (до конца апреля следующего года). Работа над "По ту сторону добра и зла".

1886

В мае-июне - Венеция, Наумбург, Лейпциг. Тщетные переговоры с издателями об издании "По ту сторону добра и зла" и вынужденное решение издать книгу за свой счет. Встреча с Э. Роде. Из письма Роде к Овербеку: "...неописуемая атмосфера чуждости, нечто показавшееся мне зловещим, окутывала его. В нем было что-то такое, чего я в нем раньше не знал, и отсутствовало многое, что прежде отличало его. Словно бы он пришел из какой-то страны, где еще никто не жил..."

С начала июля (до конца сентября) пятая остановка в Сильс-Мария. Выход в свет "По ту сторону добра и зла". Новые издания "Рождения трагедии" (с "Опытом самокритики") и обоих томов "Человеческого, слишком человеческого" (с новыми предисловиями). Рецензия И. В. Видмана на "По ту сторону добра и зла" в бернском "Бунде". 25 сентября переезд через Готард в местечко Рута Лигуре у Генуи. Письмо от Я. Буркхардта в ответ на присылку "По ту сторону добра и зла". "Письмо Я. Буркхардта, пришедшее только что, опечалило меня, несмотря на то, что оно изобиловало высочайшими похвалами в мой адрес. Но что мне нынче до этого! Я хотел бы услышать: "Это моя беда! Это лишило меня дара речи!" (Овербеку, 12 октября). Подготовка новых изданий "Утренней зари" и "Веселой науки".

С 22 октября снова в Ницце (до апреля следующего года). Работа над пятой книгой "Веселой науки". "Великолепное письмо" от И. Тэна, которому Ницше отослал "По ту сторону добра и зла". Читает Ренана, Зибеля, Монталамбера. Открытие Достоевского.

1887

В январе в Монте-Карло слушает впервые увертюру к "Парсифалю": "...писал ли Вагнер когда-либо лучше" (Гасту, 21 января). 23 февраля сильное землетрясение в Ривьере: "Любезный друг, должно быть, Вас обеспокоили известия о нашем землетрясении; пишу Вам несколько строк, чтобы сообщить Вам по меньшей мере, как обстоит со мною. Весь город переполнен людьми с потрясенными нервами, в отелях паника просто чудовищная. Этой ночью, около 2- 3 часов, я обошел и навестил некоторых из своих добрых знакомых, которые под открытым небом, на скамейках и в пролетках, надеялись избежать опасности. Сам я чувствую себя хорошо: страха не было никакого - скорее очень много иронии" (Гасту, 24 февраля). 3 апреля выезжает из Ниццы в Каннобио (Лаго Маджоре), где остается до конца месяца. Работа над корректурой пятой книги "Веселой науки". С 28 апреля в Цюрихе. Визит Овербека. Ссора с Э. Роде; поводом служат непочтительные высказывания Роде о Тэне.

С 12 июня (до конца сентября) шестая остановка в Сильс-Мария. Потрясен известием о смерти Г. фон Штейна. Работа над "Генеалогией морали". Визит после 14-летнего перерыва П. Дейссена в Сильс-Мария. С 21 сентября по 21 октября - Венеция; правка с П. Гастом корректуры "Генеалогии морали". В октябре выход в свет партитуры "Гимна к жизни". "Когда-нибудь, в близком или далеком будущем, его будут петь в память обо мне, в память о философе, у которого не было настоящего и который даже не хотел иметь его" (Г. фон Бюлову, 22 октября).

С конца октября (до апреля следующего года) последняя, пятая остановка в Ницце. Из письма к Ф. Овербеку от 12 ноября: "Мне кажется, что для меня замкнулась своего рода эпоха; обратный просмотр был бы как нельзя более уместен. Десятилетие болезни, больше чем десятилетие, и не просто болезни, от которой существовали бы врачи и лекарства. Знает ли, собственно, кто-либо, что сделало меня больным? что годами держало меня возле смерти в жажде смерти? Не думаю. Если исключить Р. Вагнера, то никто еще не шел мне навстречу с тысячной долей страсти и страдания, чтобы найти со мною "общий язык"; так был я уже ребенком один, я и сегодня еще один, в свои 44 года. Это ужасное десятилетие, оставшееся за мною, вдоволь дало мне отведать, что означит быть в такой степени одиноким, уединенным: что значит одиночество страдающего, который лишен всякого средства хотя бы сопротивляться, хотя бы "защищать" себя". Круг чтения: Монтень, Письма Галиани к г-же д'Эпине, Дневник Гонкуров. Выход в свет "Генеалогии морали".