Он разыскивал женщину, судя по карандашному рисунку, который он мне показывал, это была Шейла. Он говорил, что её ищут солы и ей угрожает опасность. Я сказал ему правду, что когда-то знал её, но не видел уже несколько десятков лет. Тогда он просил, если я увижу её, передать ей это, и улетел.
А два дня назад на рассвете прилетела белая машина солов. Они пытались сходу сесть во двор замка, словно чувствовали себя хозяевами, а, когда им это не удалось, они запросили посадку. Их было двое. Один сразу, прямо во дворе, спросил меня, знаю ли я Шейлу Кнотт. Второй подошёл ко мне близко, и вдруг вялость и апатия накатились на меня. Я понял их методы, быстро отошёл в сторону и заявил, что готов помочь им, но если они будут применять свои штучки, то ничего не узнают, и детям своим не смогут сказать, потому что они на прицеле десятка арбалетов. Сразу стало легче. Я опять-таки сказал им правду, что знал её раньше, но не знаю, где она сейчас. Про того человека, естественно, я не стал им рассказывать. Думаю, они поверили, хотя, что им оставалось делать.
Взлететь им удалось тоже не с первого раза, – барон ехидно улыбнулся, – я отпустил их не сразу... чтоб не расслаблялись. У меня с ними старые счёты.
– Ты открыто возражаешь солам? – Удивилась Элис.
– Они считают себя королями мира, а меня это раздражает. Мой замок им как заноза в заднице. Конечно, они могли бы снести его, если бы серьёзно взялись за дело, но у них есть одна проблема — великая лень. Они неспособны на что-либо серьёзное. Да и у меня для них есть несколько припрятанных трюков. Они не хотят потерь, и я их понимаю. – Эдвин самодовольно улыбался.
В противостоянии солов и техов барон явно держал сторону техов. Вероятно, он и сам в прошлом был техом, а потом покинул развалины, устав от постоянной борьбы, это было видно, человек, проживший много лет в страхе и ненависти, уже никогда не сможет избавиться от этих чувств. Так думал Мартин, глядя на барона.
– Так почему солы изгнали техов из рая?
– Ааа... Была такая история. – Барон сполз по стволу и растянулся в траве. Мартин последовал его примеру. Элис была где-то рядом, он не видел где, но был уверен, что она не пропустит ни одного слова.
– Не надо считать, что солы такие сволочи. Они всё же думают о судьбах мира, хотя и смотрят на всё свысока из своих заоблачных замков. Однажды они решили сделать всем хорошо. Построили идеальный город по образу своих райских садов и открыли его для всех. В нём было всё для жизни: машины, которые обеспечивают одеждой и пищей, чудесные парки, просторные жилища. Они надеялись, что техи поселятся в нём, станут там жить как солы, и по сути сами станут солами. Они думали, что так будет всем хорошо, да и они избавятся от своих врагов-техов, которые таким образом просто перейдут на их сторону. Ну и как вы думаете, что произошло?
– У них ничего не получилось?
– Ничего! Техи пришли и стали выламывать из стен чудесные машины и увозить их в свои развалины. Идеальный город буквально разобрали на части, а то, что не удалось утащить — просто сломали.
– Они что, полные идиоты? – Удивилась Элис с края поляны. – Так ведут себя дикие волки в домашнем загоне.
– Неее... Ты не понимаешь. Это не по глупости. Это протест. Они не захотели подчиняться солам, жить по их законам.
– Мне не понять... – Задумчиво сказал Мартин.
Пришла Элис, принеся свёрток сладких кореньев. Эдвин вспомнил, что в кабине у него была целая корзинка еды, и вскоре они уже сидели вокруг неё и предавались чревоугодию. Кто бы мог подумать, что барон так любит хорошо поесть и держит отменных поваров. Кусочки мяса, завёрнутые в виноградные листья, сыр, бутылка ароматного вина, и сладкие лепёшки с вареньем на десерт — всё это содержалось в корзинке, словно заботливой нянькой, уложенное поваром. По меркам Мартина это тянуло на небольшой королевский приём на свежем воздухе, а Элис уже полгода не наедалась до такой степени сытости.
Барон выслушал историю Мартина и ничего не смог посоветовать. Было принято решение идти в Метоскул. Эдвин слышал, что библиотека там даже больше, чем у него, а главное, он надеялся, что у них есть более совершенная система поиска. Кроме того, может быть, кто-нибудь из учёных обладал знаниями в области времени и пространства или слышал что-нибудь о воротах. Сам факт, что Мартин родился в другом мире, не удивил барона, особенно после того, как тот упомянул о происхождении своих родителей. Он вспомнил, что Шейла как-то рассказывала ему похожую историю про контакты с ближайшим соседним миром, но он тогда подумал, что она, если не выдумала, то, по крайней мере, сильно её приукрасила.*
Ниже по реке обнаружился обомшелый каменный причал. Камни разошлись, некоторые сползли в воду, старые липы сомкнулись над ним. От причала начиналась заросшая, мощёная каменными плитами, дорога. Местами деревья росли прямо между плит, раздвигая и ломая их корнями. Почва становилась всё более каменистой, дорога шла всё круче в гору. Тут и там среди деревьев виднелись фундаменты древних строений. Когда-то здесь стоял университетский город с лавками, трактирами и шумными студентами, но теперь от них остались только камни.
Лес внезапно кончился, перед ними высилась скала, над которой были видны островерхие башни. Дорога превратилась в лестницу, которая длинными пролётами, поворачивая то влево, то вправо, поднималась к воротам.
Мартин ушёл далеко вперёд, и Элис осталась с бароном наедине. Они остановились на каменной площадке перевести дыхание.
– Расскажи мне, как она умерла, – попросил вдруг Эдвин.
– Я не знаю точно. Когда я пришла туда, то увидела её, лежащей в грязи у дороги... Как будто её били и таскали по земле... Они говорили, несчастный случай, будто бы она упала с лошади, и её переехала телега. Но я не верю.
Это произошло всего год назад, а у Элис было ощущение, словно она была тогда совсем маленькой и не понимала, что происходит. В памяти остались только картинки. Со звуком и запахами. Дорога, круглый камень в пятнышках крови, запах травы, и лежащее тело... На Шейле любимое платье с вышивкой, покрытой серой пылью. И выражение удивления на лице.
– Какой она была?.. раньше, в старые времена?
Барон задумался.
– Для меня она всегда будет маленькой девочкой. Был жуткий снегопад, я нашёл её в поле, неподалёку от станции... Она чуть не замёрзла. Оказалось, у неё никого нет. Родители давно умерли, и она жила у бабушки в доме посреди леса. А когда бабушка умерла, она вышла из дома и ушла в лес. Такой я её и нашёл: одну посреди снегопада.
– Эй! – Мартин махал им с верхней площадки.
– Поспешим. А то он войдёт туда, не дождавшись нас. – Барон бодро двинулся вверх по лестнице.
Отсюда, с вершины, открывался прекрасный вид на долину, всю заросшую лесом. К востоку местность повышалась, постепенно переходя в невысокие округлые горы. Река, извиваясь, проходила по дну с севера на юг, и там, вдалеке, она рассыпáлась на множество рукавов. А ещё дальше, за грядой облаков, угадывалось большое светлое пространство. Элис подумала, что это, должно быть, море, и чем больше она вглядывалась, тем больше оно было похоже на море с тех живых картинок в книжке. Ветер донёс свежий морской запах.
Мартин дожидался их, сидя на каменных перилах, и смотрел вперёд, где песчаная дорожка уходила в тень старых деревьев. Позади них виднелась каменная стена и красные черепичные крыши. Солнце уже клонилось к вечеру, и длинные тени ложились на дорожку, она так и манила идти по ней.
За деревьями оказалась арка ворот, однако самих ворот не было, через арку просвечивал солнечный внутренний двор. Однако, подойдя ближе они обнаружили, что створки всё же есть, но сделаны из толстого, чуть зеленоватого стекла. В одном месте на стекле была нацарапана кривая надпись на древнем языке. Барон сказал, что это изощрённое студенческое ругательство. Едва они подошли к центру ворот, как стеклянные створки бесшумно разъехались в стороны. Эхо повторило их шаги, и они вошли во внутренний двор. Молчащий фонтан в центре, арки круговой галереи — всё здесь создавало странное ощущение ушедшего времени. Всё было запущенным, камни двора присыпаны песком и заросли травой. Казалось, что здесь не было никого уже много лет, но одновременно они словно слышали смех спешащих студентов, спокойную поступь профессоров, журчание фонтана, шорох крыльев прикормленных голубей. По крайней мере, и Мартин, и барон, такие разные люди, вспомнили почти одно и то же. Даже Элис, никогда не пробовавшая студенческого воздуха, ощутила этот след молодости, оптимизма и одновременно тайны, оставшийся на этих камнях.