Поднявшись со стула, Коннор начал расхаживать по кабинету Джозефа.

— У меня не будет возможности руководить сделками, пока я буду защищать ее. Кого ты возьмешь на мое место, кто будет исполнять мои обязанности… чтобы защитить тебя в мое отсутствие?

В ответ на вопрос Коннора Джозеф громко вздохнул.

— Я долго думал об этом прошлой ночью, когда наблюдал за Арианной, пока она спала. Считаю, эту должность мог бы временно занять Эмори. Ему не так-то и часто придется контролировать структуру… только ночью и в то время, когда я с ней.

Коннор внезапно остановился и, сложив руки за спиной, взглянул на Джозефа.

— Ты уверен? Эмори весьма непредсказуем. Он хорош в своем деле, да, но не думаю, что ему можно доверять. Есть что-то… неправильное… в нем.

Отмахнувшись от беспокойства Коннора, Джозеф поднялся со своего кресла, прежде чем заговорил:

— Я понимаю, о чем ты говоришь. По этой причине я и не выбрал Эмори защищать мою жену. Тем не менее, я считаю, он с легкостью сможет управляться с другими вопросами. Я уже дал ему задание установить личность человека, напавшего на Арианну. Как только мы выясним, кто он, я поручу Эмори собрать команду, чтобы разыскать и уничтожить группировку, независимо от того, кто они и кто их послал. Если он успешно справится с заданием, я смогу не беспокоиться относительно его верности «Эстейт» и его способности управлять людьми.

Быстрым шагом подойдя к двери, Джозеф жестом приказал Коннору следовать за собой.

— Думаю, пришло время поговорить с Арианной.

* * *

— Не могу поверить, что ты хранил и скрывал все это от меня столько лет, Джозеф. Я… почему… Как ты посмел?! — Ее слова сопровождались рыданиями, голос был громок, но она была сломлена информацией, которую только что поведал ей муж. — Это выглядит так, словно я никогда вовсе не знала тебя. Это не ты: ты бизнесмен, не преступник. Как такое произошло? — Арианна отвернулась от пианино, быстро обернувшись на скамье так, чтобы смотреть своему мужу прямо в глаза.

Джозеф подошел к ней, протянул руки, пытаясь прикоснуться к ней, но вместо этого сжал их в кулаки и опустил вдоль тела.

— Не оспаривай мои решения, Арианна. Ты жила в той роскоши, которую даже и представить себе не могла, благодаря моим решениям…

— Да, Джозеф, я живу жизнью, которую никогда не знала ранее… в конечном итоге, ты изменил ее! Изменил все, что я знала ранее. Лишил меня любви, общения, семьи, с которой я хорошо проводила время. А сейчас, как и в течение многих лет, ты держишь меня здесь, словно в ловушке, и все, что я знаю, — это лишь одиночество, печаль, огромная тоска по мужу, за которого я выходила замуж несколько лет назад. А сейчас? Сейчас я не могу выйти даже во двор дома, который ты мне предоставил, не опасаясь, что на меня может напасть какой-то «отброс», которого ты привел в нашу жизнь. Несколько лет назад ты сказал мне, что пересмотрел свое решение, выходит, ты лгал мне все это время, оставив меня в неведении… тем самым сделав меня легкой добычей того образа жизни, во главе которого ты стоишь. — Понизив голос, она произнесла тихо и обеспокоенно: — Меня практически изнасиловали, Джозеф… изнасиловали! Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Во что ты превратился?

Джозеф оставался на месте, когда Арианна подошла к нему. Когда их взгляды встретились, он попытался скрыть ярость, кипящую в нем, за безразличием, которую вызвали ее слова внутри него.

— Я хочу уйти, Джозеф. Я хочу покинуть это место и этих людей, того мужчину, что стоит позади тебя. — Ее рука взметнулась, указывая на стоящего позади Джозефа Коннора, который прислонился к стене в музыкальной комнате. — Ты видел, что он сделал в лесу? Как он без зазрения совести убил того мужчину?

Голос Джозефа просачивался сквозь едва сдерживаемый гнев, когда тот заговорил:

— Он защищал тебя. Человек, которого он убил, пытался изнасиловать тебя, пытался навредить тебе на территории нашего дома! Ты не можешь уйти, Арианна. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы позволить этому случиться.

Успокоившись, она опустила мрачный взгляд на пол, прежде чем вновь подняла глаза и бесстрашно посмотрела в разгневанные глаза мужа цвета расплавленной стали.

— То, как ты обращаешься со мной, большинство времени оставляя в одиночестве, приходя лишь тогда, когда тебе нужен секс, ты называешь это любовью? Это не любовь, Джозеф. Любовь закончилась много лет назад. Что ты будешь делать, если я уйду? Если ты настолько любишь меня, позволишь ли ты мне уйти?

— Нет! — Его ответ был мгновенным и самоуверенным. А низкий рык послужил предупреждением для любимой женщины. — Если ты уйдешь, я тотчас приволоку тебя обратно. Твоя семья уехала, она потеряна для тебя уже много лет, тебе некуда идти.

В тот момент, когда он осознал то, что жена хотела уйти от него, что поставила под сомнение его любовь к ней, что-то оборвалось внутри Джозефа, вызвало вынужденные изменения в психике. Он знал, что Арианна никогда не поняла бы, но никогда не поверил бы, что она смогла бы выбрать жизнь без него. Она принадлежала ему с того момента, как он увидел ее. Джозеф неустанно работал, дабы дать ей все, но она не смогла оценить те долгие часы труда, ту гениально запутанную паутину, которую он использовал, чтобы создать сложную систему, которая поддерживала их. Он не позволил бы ей… он заставит жену полюбить его вновь.

— Коннор… оставь нас.

Взгляд Арианны переключился с Джозефа на странного мужчину позади него, который оттолкнулся от стены, шагнул за дверь музыкальной комнаты, закрыв ее, и вышел в зал.

— Этот человек что, будет моей новой нянькой? Я должна везде таскать за собой убийцу, чтобы пережить ту ситуацию, которую ты создал? — Она знала, что ее слова разгневают мужа, видела ярость, горящую в его глазах, но стояла на своем, так как знала, что ее нервная система и так была разорвана в клочья, а мир — разрушен. Женщина не боялась, что могла лишиться чего-то еще, так как она и так уже потеряла все, что когда-то имела.

Джозеф ничего не ответил, лишь всегда идеально загорелая кожа его лица приняла гневный алый оттенок. Безудержная ярость сильно исказила черты его лица, когда он решительно двинулся на нее. Ее шаги, когда Арианна отступала, вторили его шагам, когда он приближался.

Страх резко пронзил ее существо, и она попыталась успокоить чудовище, в которого превращался ее муж.

— Джозеф? Что ты делаешь? Прости, мне не стоило кричать…

— Не извиняйся, Арианна. — Его голос был пугающе спокоен. — Ты лишь сказала мне то, что на самом деле думаешь.

Голова Джозефа была наклонена в сторону, его острый взор рассматривал множество выражений, мелькавших на красивом лице жены.

— Меня просто… огорчило, что ты решила оставить меня одного.

Ее спина коснулась стены. Арианна тщетно пыталась, чтобы ее голос звучал ровно, чтобы не был наполнен страхом, когда заговорила:

— Кого еще я должна обвинять в этом? Я не выбирала преступной жизни. У меня не было навязчивого желания иметь еще больше денег, больше власти. Все, чего я хотела, — иметь любящего мужа, дом, наполненный счастьем… детьми…

Джозеф улыбнулся. Угроза тенью нависла над ним и сделала выражение лица еще более жестоким, чем он планировал. Это был взгляд, который жена никогда раньше не видела, молчаливый взгляд, напугавший ее, как только появился на его лице.

— Дети. Да, Арианна. Расскажи о своей неспособности сделать это за все годы, что мы вместе. Думаешь, уместно поднимать о них тему, когда это единственное, что ты так и не дала мне, в то время как я делаю все возможное, постоянно тружусь, чтобы дать тебе все, что бы ты ни пожелала.

— Мне не нужны все те вещи, которые ты дал мне! Меня не заботят деньги, вечеринки, престиж или зависть! Все, чего я когда-либо хотела, был ты! Почему ты отказываешься это понять? Разве ты не видишь этого? — Она умоляла, произносимые им слова погружали ее в отчаяние, и она зарыдала. — Я люблю тебя, Джозеф, но не могу остаться в той жизни, которую ты выбрал. Прекрати все это сейчас или отпусти меня!

Она опиралась о стену, руки мужа словно заключили ее в клетку, движения его были медленными, он держал их под контролем, когда прижал ее своим весом. Арианна отвернула голову в сторону, не желая смотреть в глаза человеку, который так быстро становился чужим в ее жизни.

Она почувствовала его дыхание на своей щеке, отчего волосы на затылке встали дыбом. От Джозефа исходили волны дикой энергии, от которой кожу ее стало покалывать, а дыхание участилось. Над ними нависла тишина, сотканная из сожаления, стыда, гнева и потери, словно толстое зимнее одеяло. Муж и жена — двое людей, которые всего несколько лет назад жили и дышали лишь друг ради друга, — теперь находились у обрыва, созданного ложью и сомнениями, полном печали и внезапным осознанием того, что же случилось с их влюбленной парой, являвшейся предметом зависти, двумя любящими сердцами, что когда-то неистово нуждались друг в друге лишь для того, чтобы существовать.

Когда глаза Джозефа закрылись, он глубоко вздохнул, и Арианна вгляделась в страдальческое выражение лица своего мужа, от чего сердце ее растаяло. Боль, реальность и суровое выражение коснулись черт его лица, отчего кожа его побледнела над заостренными выступами скул. Джозеф был изнурен, в этом он не лгал и против чего-то боролся, чего-то, что она не могла распознать. Тем не менее, даже несмотря на истощение, тяжким грузом лежащее на его сильных плечах, Арианна точно могла сказать, что все, с чем он сражался, несло в себе глубокую обиду, направленную на нее. Со слезами, падающими с широко открытых глаз, она протянула руку: ее любовь творила невозможное для того, чтобы утешить человека, который в момент разорвал ее сердце в клочья, разрушил весь ее мир на части. Джозеф был потерян в чем-то, чего она не знала, — ядовитая пелена, сплетенная вокруг него, словно сеть из заговора и обмана, поработившая его образ жизни, которая управляла его блестящим разумом и сводила с ума.