Я могла бы собрать ветки и развести костер, хорошо, что нам дали зажигалки. Варёные сосновые иглы сгодились бы на еду, уж лучше, чем ничего. Но затем я думаю обо всей своей энергии, которую истратила бы на таскание веток, и ничего не делаю.

– Н–н–не волнуйся за меня. – Говорит Джас, стуча зубами, когда я и Кейси обсуждаем лучший способ сохранить тепло. – Мое плечо не заражено. Я м–м–мешаю вам.

– Не глупи,– говорю я ей. – Я буду спать на одной стороне, Кейси на другой.

– Обещаешь, что вы обниметесь? – хихикает она. Она на самом деле хихикает. Голод, должно быть, добрался до нее.

– Я думаю, она серьезно, – говорит Кейси. Я ловлю его взгляд. Он улыбается.

– Вы оба сумасшедшие.

Я укрываюсь одеялами и прижимаюсь к Джас.

Третий день. Третий день без еды.

Хорошая новость – рана на плече Джас выглядит лучше, но теперь ее самое большое беспокойство не заражение.

Она по– прежнему слишком много двигается и проводит день, укрытая одеялом, спит, несмотря на голод. Я периодически бужу ее, давая воды, а когда не делаю это, Кейси и я лежим на мелководье береговой линии, смотря на сверкающую поверхность, потому что днем здесь чертовски жарко. Мы не разговариваем часами.

Я изучаю свое отражение. Мои щеки впали, лицо настолько тонкое, что нос, впервые в жизни, выглядит огромным. Эта трансформация, вероятно, произошла, когда я была в тюрьме.

Когда–то давно я гордилась своей внешностью. Мои брови были толстыми, нос был длинным. Глаза на несколько тонов темнее, чем кожа.

Когда–то давно уверенность в себе не была моей борьбой.

Когда солнце садится, Кейси произносит:

– Я не думал, что умру здесь таким способом.

Я смеюсь, и мои губы растягиваются в улыбке. – Это не смешно. Извини.

– Немного смешно.

Наши глаза встречаются. В его взгляде нет гнева, к которому я привыкла.

– Как ты думаешь, как они убили бы тебя?

К моему удивлению, он говорит с непринужденностью.

– Я думал, что это будет симуляция. Возможно, они показали бы мне изображения того, что я сделал, или задали бы вопросы. Попытались бы выяснить, сделаю ли я это снова. Тогда... Я не знаю. Смертельная инъекция. Что–то гуманное.

Я киваю, но ничего не говорю.

– Как насчет тебя?

Я облизываю свои потрескавшиеся, истекающие кровью губы, теребя концы запутавшихся волос. –

Я думала, что способ, которым они убьют меня, будет столь же хаотическим, как мое преступление.

Он больше не задает вопросов, и мы сидим в воде вместе до захода солнца, чтобы потом сменить нашу грязную, мокрую одежду и заснуть.

Даже холод и страх не мешает мне заснуть. Мне снится Лиам, за месяц до стрельбы. Это был его двадцать первый день рождения, и он хотел провести его со мной. Я взяла его в комедийный клуб, который пах сигаретным дымом и кожей. Мы нарядились и выпили очень много виски, ведь мы были такими взрослыми. И наконец, слава Богу, обручились.

Затем вернулись в квартиру. Я провела с ним годы, и секс становился все лучше. Возможно, я даже кричала той ночью, говоря, как счастлива была. Я была отвратительно пьяна.

Теперь я кричу во сне. Может, потому что знаю, что все это всего лишь сон. Я нахожусь в его постели, сидя сверху, и провожу руками по его груди. Я наклоняюсь вперед, пока мои темные волосы не скрывают его, и провожу языком от его челюсти к уху. Его золотые пряди щекочут мой нос.

– Почему ты грустишь? – спрашивает он.

– Я не грущу.

Кто– то ворчит, но это не Лиам.

Я просыпаюсь, моя рука обхватывает теплое тело, а нос утыкается в шею. Яремная вена Кейси прямо у моих губ. Он просыпается, и мы смотрим друг на друга.

– Проклятье.

Мы неловко отодвигаемся.

Я натягиваю на свои замерзшие руки рубашку и протираю глаза. Понимая, насколько я все– таки замерзла, пока спала.

В течение секунды я позволяю себе расслабиться; мое рыдание похоже не более, чем на икоту. Я беру себя в руки и вытираю щеки, слушая шуршание шагов Кейси на песке позади себя, он направляется в лес, чтобы, возможно, сходить в туалет. Я думала, что когда мы заснули, он был с другой стороны Джас. Я подползла к нему, думая, что он Лиам, или он подполз ко мне посреди ночи?

– Эви.

Я поглядела на кромку воду, где стоял Тодд.

– Тодд!

Я вскочила на ноги.

Он указывает куда– то, и я, следуя за его пальцем, вижу большой ящик, плывущий в центре озера. Мой пристальный взгляд возвращается обратно туда, где стоял Тодд, чтобы расспросить его, но он пропал.

– Кейси!

Он выбегает из леса, взъерошенный и запутанный, не зная, почему я кричу.

Джас садится, сжимая одеяло. – Я только что слышала голос маленького мальчика?

Я указываю на озеро.

– Что это? – Кейси идет вперед и щурится.

– Не знаю. Это может быть что угодно. Еда, к примеру.

– Мы должны подплыть к нему, – говорит он. – Дерьмо. Вода ледяная.

Я расстегиваю свои штаны.

– Сейчас? Ты собираешься плыть туда сейчас? Ты ненормальная? По крайней мере, подожди, пока рассветет и не станет жарко.

– Я не могу ждать. Я умираю с голоду.

– Ты всегда такая импульсивная или…

– Я всегда такая большая задница. Еда превыше логики.

Я сбрасываю свои штаны и бегу к воде прежде, чем могу передумать. Мысль о еде чего– то, наконец, имеющего смысл – заряжает меня.

Кейси чертыхается и начинает стягивать штаны.

Я погружаюсь в воду по плечи и проклинаю все на свете. Мои ноги болят, словно их пронзают тысячи игл, и начинаю плыть. Я не жду Кейси, но прежде чем осознаю это, он уже догнал меня.

– П–п–плохая идея, – говорит он. – Н–не могу поверить, ч–что последовал за тобой.

Я смеюсь и отталкиваюсь ногами.

– Не… будь… такой… нюней.

Как только мы доберемся до ящика, все будет в порядке. Он будет держать меня на плаву, и я смогу отдышаться. Я не так представляла центр озера. Или, может, ящик плыл к нам. Я стону от облегчения, когда ухватываюсь за деревянные панели. Сердце колотится в груди, легкие горят.

С моим весом и весом Кейси ящик погружается наполовину. Он приблизительно три фута в высоту и пять футов в ширину, и сделан так, чтобы с дополнительным весом оставаться наплаву. Сделан так, чтобы быть найденным.

– Готова? – спрашивает Кейси, цепляясь за другую сторону ящика.

Я собралась ответить, когда вдруг что– то скользит по моей ноге. Просто водоросли, подумала я, пытаясь отшвырнуть их ногой. Но что бы это ни было, это не растение. Что– то холодное и скользкое наматывается вокруг моего бедра и сжимается. Утаскивая меня вниз.

Я кричу и цепляюсь за ящик.

Кейси подплывает ко мне.

– Что? – вопит он. – Что такое?

У меня есть немного времени рассказать ему, прежде чем я задохнусь водой.

– Держись! – его руки исследуют меня, пока не находят мою ногу. – Это похоже на щупальца.

Щупальца. Изображение Эрити затопляют мой разум… Сломанная шея Салема.

– Я умру.

– Держись, Эвелин!

Все, о чем я могу думать, это должна ли я молить о прощении. Был ли еще один шанс для меня? Не было. Я знала, что второго шанса у меня не будет, я была приговорена.

Я начинаю говорить Кейси, чтобы он попрощался с Джас за меня, но слишком поздно.

Меня утаскивает на дно.

14 апреля, год назад 

Парковка кампуса

Мой телефон зазвонил, когда я шла к своей машине. Это мама. Я вставляю наушник и нажимаю на зеленую кнопку.

– Эви?

– Привет, Тодд. Что случилось?

Мама никогда не разрешала Тодду звонить кому–либо. Она, видимо, не следила за ним.

– Привет, Эви.

– Привет, Тодд.

– Почему ты не приезжаешь домой?

У четырехлетнего мальчика был способ заставить меня чувствовать себя как дерьмо.

– Малыш, я в школе. Ты же знаешь.

– Но ты раньше приезжала домой в субботу, а теперь нет.