— Так это он тогда замученных пленных оставлял? — охнула она, — чтобы нам показать, как надо действовать? И чтобы «соседей» запугивать, если они найдут?

Луол промолчал. А Рыжую озарило ещё одной простой вещью. Удивлялась, значит, с чего вдруг местные под зулусов косить стали? А про то, как сама Грину про Изандлван рассказывала, забыла? И кормёжка отрезанными ушами не с потолка взялась — это ты знания передавала, а тебе про это чуть ли не отец рассказывал. Короче, молодец, Кэрри. Просветила и наставила. Указала верную линию поведения.

— Jou ma naai vir viskoppe daar by die docks! — прошипела она в ярости. Отвлёкшийся знахарь удивлённо поднял голову. Языка он не знал, но по интонации, конечно, понял достаточно.

— Не обращай, — отмахнулась Кэрол, — ничего. Справимся. Пока ничего конкретного не предложу, но придумаем что-нибудь. Главное — я в курсе, что ты жив. Кстати же! Как тебе это удалось?

Луол улыбался.

— Был больной старик. Знахаря уважает. Белого бога не хочет. Как больному старику помочь? Ему — лёгкая смерть, а тело…

— Здорово, — оценила Рыжая, — а как почуяли, что пора?

— Когда ты сказала, что знаки прекратятся. Ты не виновата. Это он понял, что время пришло. Иначе не успеет, иначе ты докопаешься.

— Ясно, — протянула Кэрол. — Ну, я пойду. Еды достаточно приносят? А то я могу...

Старик мотнул головой.

— Ну, как хочешь, — вздохнула Рыжая и скрылась.

Жизнь в лагере шла, на первый взгляд, своим ходом. Если как следует всмотреться — можно было понять, что ритм, заданный инструкторами теперь поддерживается более-менее самостоятельно, а сами военные советники уже не уверены в том, в каком именно качестве они тут находятся. То ли стараются не совать пальцы под маховик, то ли выжидают, когда система даст сбой, чтобы поправить.

Кэрол чувствовала себя паскудно, обстановка, атмосфера, вообще всё происходящее затягивали, тащили куда-то вниз, и вариант был всего один — чтобы не тащило, надо идти самому, без принуждения…

— У шлагбаума делегация какая-то из деревни, — нарисовался с новостью Стюарт, — хотят тебя видеть.

— Сдать кого-то хотят или охрану просят? — уточнила Рыжая, оторвавшись от оценки загрязнённости ствола.

— Точно не охрану — весёлые очень, — поделился соображением Стюарт.

— Тогда сходим, — решила Кэрол.

И, втроём (с ещё одним автоматчиком для сопровождения), сходили. Получалось так, что в деревне праздник, очень-очень большой праздник! Вечером пир горой! А белым солдатам, которым большое спасибо за то, что так хорошо помогают защищать тихие деревеньки, на этом пиру должно быть почётными гостями.

Кэрол, не настроенная шаткую дисциплину хулиганить, к идее отнеслась без энтузиазма, но пообещала ответ дать попозже.

Прекрасно! Пусть попозже! Лишь бы ответом стало согласие! И вот тут Рыжей ясно вообразился Грин, засевший где-то с биноклем, и внимательно наблюдающий. Она довольно фальшиво икнула, схватилась за живот, и под этим предлогом раскланялась.

— Мне это не нравится, — заявила она Стюарту.

— Точно так, — согласился Стюарт.

— Собрать всех, — распорядилась Кэрол. И, подумав секунду, уточнила. — Наших.

Выслушали её рассказ о приглашении, щедро пересыпанный всяческими «подозрительно», «неспроста» и «не к добру». Оценили солидарность Стюарта, добавившего, что он «печёнкой чует».

— Думаете, нас там прибить захотят? — озвучил, наконец, все эти невысказанные подозрения Чейз.

— Нет, убить вряд ли, — замотала головой Кэрол, — вот в чём он точно не врал, так это насчёт гостей. А вот что от этих гостей там потребуют…

— Жертвоприношение совершить? — предложил кто-то.

— Ну, уж этим нас не напугаешь, — хмыкнула Рыжая, — а чем, кстати, напугаешь? Нас…

Повисло молчание. Наконец, уставившаяся было в стол Кэрол подняла взгляд. Страшноватый.

— Ну, конечно же. Мне же рассказывали ещё когда, а я не верила. Скорее всего, угощать будут человечинкой. Так что всем советую получить хотя бы пищевое отравление. А тем, кто не отравился — в дежурство и свободные патрули...

И вот тут с места поднялся Карвер. Трясущийся от гнева и с пылающим взором.

— Я терплю, терплю, и я не знаю, почему столько терплю! — гаркнул он, — Что это за ебаный расизм — раз чёрные, то обязательно людоеды? Раз чёрные, так обязательно зарежут, нахер, за ужином? Ты-то ещё ладно, тебе от апартеида сто лет ещё не отмыться! Но от вас-то! Это, блядь, неуважение! К моей культуре! А я вас заставлю! (в этот момент он, очевидно, сообразил, что заставить не очень сможет) Вот пойду туда и докажу, что ничего не было! И вообще ничего нету, а кто-то просто панику разводит.

Здесь Кэрол ощутила, что от неё ждут приказа скрутить афроамериканца и никуда не пускать. Прикажи они — выполнили бы. Но…

— Вот и иди. И докажи. Что моё частное мнение неверно. Я же не сказала «приказываю», я сказала «советую».

Бунт не получился. Карвер сглотнул, затем сверкнул глазами и заявил:

— Я с Уэстом пойду.

— А Уэст тоже горит желанием доказать, как вредны стереотипы? — тихо, но крайне ядовито спросила Рыжая.

— Я… в общем, я с ним, — встал Уэст, у которого дружеские чувства явно пересилили страх.

— Молодцы. Потом расскажете, как погуляли...

Она развернулась и пошла к выходу. Уже на улице её нагнал Стюарт.

— Ты правда их вот так отпустишь? — резко спросил он, — а как же…

— А как я могу им доверять, если они готовы мне не подчиняться? — тихо ответила Кэрол. — Я же видела всё. Ну, связали бы вы их, и что? Про вас же потом шутить стали бы, что бабе трусливой верите...

— Ушли, — доложил Чейз. — Увезли их, то есть. В повозку с ослом посадили, и…

— Ослы — это хорошо, — невпопад заметила Рыжая. — Страшно?

— Страшно, — признался Чейз. — Вдруг их там… самих сожрут?

— Да не должны, — сомнительно утешила его Кэрол. — Накормить точно накормят, а вот чтобы самих...

Тут на неё саму нахлынули сомнения. Так если своим нынешним зверствам они научились у Грина, то многого ли стоит её информация? Да нет, всё-таки не должны. Раз уж он пока что пытается затянуть их к себе, то убивать не будут.

— Дожили мы, — тихо бросила она, — что самих сожрут — боимся, а вот что они там человечины наедятся…

— Ну, может и не наедятся, — рассудительно заметил Чейз, — может, придумают что-нибудь...

Когда на рассвете к въезду подкатила та самая повозка (а может, и другая), стало ясно — не придумали. Чейз даже уверял, что издалека Карвера от Уэста отличить было почти невозможно. Возница-ословод, широко улыбаясь, объявил, что ребята «очень хорошо погуляли» и трясутся исключительно от выпитого. Стюарт на всякий случай сделал вид, что трясущиеся от ужаса и с бодуна для него — одно и то же, и транспорт отпустил без дополнительных расспросов, а «отпраздновавших» велел под микитки отвести к старшему. То есть к Рыжей.

Кэрол в душе очень радовалась возвращению товарищей, но вид сохраняла самый суровый и думала почему-то о том, что если начать отпускать язвительные комментарии — оба зайдутся в рыданиях и придут в полную небоеготовность.

— Значит, не врали стереотипы, да? — тихо спросила она, — ничего, парни. Молодцы, не сломались. И не сбежали оттуда. Ведь убили бы, если бы сбежали, да? А так — живы! И мы точно знаем, что там творится.

— Не знаете… — выдохнул Карвер.

— Так расскажи, — предложила Кэрол, — повторяю — я тебя ни в чём не виню. Я тобой горжусь даже — пошёл и вернулся. Рассказывай.

— Закурить дайте, — попросил вдруг Карвер. Стюарт нашарил сигарету, Рыжая поднесла зажигалку. И последовал рассказ.

Началось всё достаточно мирно. Местные бегали нагишом, соревновались в заглатывании огромных порций пива, смешанного с молоком. Друзья пялились на всё это с открытыми ртами, веселились и прикидывали втихаря, не удастся ли уволочь в тёмный угол кого-нибудь из негритянок. Вроде бы для этого нужно было перепить всех прочих. Была на празднике и майорская «гвардия», развлекалась вместе со всеми. И всё было прекрасно, пока на пир не притащили пленников. Что это именно пленники — поняли сразу. Хмель и весёлое настроение улетучились. Но чего Карвер и Уэст ожидали — расстрела? Или что зарежут? Вторая догадка была ближе к истине. Не учли они того, что гвардейцы пленных разделывать начнут заживо. А потом лучше куски предложили лично им. Сейчас бы Карвер предпочёл сожрать десяток павианов, сырых или гнилых. А ещё не было никого, кто шуткой бы помог взглянуть на происходящее с нестрашной стороны. Да может ли быть у такого «нестрашная сторона»? И они ели предложенное, в ужасе от себя самих. Карвер жевал человечину и ему казалось, что Уэст — не друг, согласившийся пойти с ним в самое страшное, а сообщник по гнусному злодеянию. Где-то далеко была Америка, в которой он защищал закон и порядок... или не было её? Что было, если то, к чему он стремился — вот это вот? Кто-то на ломаном языке радостно рассказывал ему, что этих поймали уже давно, но не убивали специально для праздника. Наоборот, откормили как следует. Хотелось заорать и двинуть ближайшую чёрную рожу блюдом по морде. И в то же время — упасть и зарыдать. И было интуитивное понимание, что в обоих случаях их точно так же сожрут заживо. Или всё-таки помурыжат, откармливая, до следующего случая. Тут он встретился с другом взглядом и оба поняли — надо выдержать. Выдержать и вернуться. Домой. Потому что был он, был! Вместе с законом, который он всё-таки недооценивал.