– Или читал, – предположил Игорь. – Почерк совсем другой. Кстати, он был левшой?

– Да, где-то в его деле об этом было написано, – ответил Мигель.

– Так странно, – Игорь повел бровью. – Левша среди ученых.

– Ничего странного, – недовольно сказал доктор. – На уровень интеллекта не влияет то, какой рукой человек пишет. Я, например, тоже левша.

Игорь пробормотал что-то нечленораздельное и повернулся к Пьеру как раз перед тем, как тот с некоторой торжественностью объявил:

– Сложно поверить в такие совпадения. Это еще один дневник нашего знакомого – Айлина Макклендона.

* * *

– Знаете, профессор, меня немного пугает то, что Вы рассказываете мне все больше и больше.

– Это заметно.

– Хммм… Вы никак не развеете мои опасения?

– Нет.

– Вы снова стали неразговорчивы.

– Я принимаю важное решение.

– Насчет меня?

– Да.

– Хммм… когда Вы отказывались отвечать на мои вопросы, мне было спокойнее.

– Ладно, я все решил. Что еще Вас интересует, майор?

– Сколько еще времени Ваши люди будут тут бродить? Я не вижу, чтобы они что-то делали – просто слоняются по коридорам с оружием наизготовку.

– Мы проведем здесь столько времени, сколько сочтем нужным. Хотя я могу Вам сказать, что отбудем мы довольно скоро.

– Вы действительно устроили этот налет только для того, чтобы узнать некоторую, притом весьма незначительную, информацию о двоих людях?

– Нет, конечно же. Не только для этого. Мы собрали и собираем прямо сейчас множество необходимой нам информации.

– Если признаться, я так и понял, что Ваши люди чего-то делают. Но не совсем понимаю, что именно. Они просто ходят…

– Не будьте наивным. Далеко не все мои люди находятся здесь. Некоторым для работы не нужно быть рядом.

– Псионики?

– Майор, это все детские сказки.

– То же самое нам рассказывали про Дознавателей.

– Про Дознавателей обывателям знать не нужно. А мои люди просто анализируют поступающую информацию. Поступающую от тех сотрудников, что, как Вы выразились, «слоняются по коридорам».

– Так они все снимают и записывают. Ясно. Еще и жучков, наверное, везде понаставили.

– Мы с Вами живем не в XXI веке – жучки уже никому не нужны.

– Не придирайтесь к словам. Вы поняли, что я говорил о дальнейшей прослушке.

– Вы снова дерзите мне, майор.

– Да ладно Вам, профессор. Я уже понял, чем закончится наша беседа.

* * *

«Когда я понял, что произошло, мне ничего не оставалось, как попробовать предотвратить дальнейшие последствия. Еще ужаснее. Единственное, что я сумел сделать перед тем, как меня арестовали, это уничтожить новые штаммы.

Они не понимают, что произошло. Они погубят всех нас. У меня до сих пор в ушах звучат слова Хуареса о том, что система вентиляции полигона из-за сбоя включилась самостоятельно. Он так спокойно пожимал плечами, когда произносил те слова! «Да она работала минуты две от силы, что там могло произойти?» – как дико звучало то, что он говорил. Сбой или не сбой, факт в том, что именно он виноват в том, что вирус попал в систему вентиляции колонии! Но это еще не была катастрофа. Если бы этот идиот Ферфакс послушал меня, все бы закончилось хорошо. Это Ынхе решила выставить меня болваном из-за какой-то своей затаенной обиды на нас с Лигой. Она насмехалась надо мной, когда я предлагал спасти все наши шкуры, а Ферфакс решил прислушаться к ней, а не ко мне. Но ведь он сомневался. Он еще мог поступить правильно. Если бы только с Гадахом не случился удар, он бы переубедил Ферфакса.

И все одно к одному – как такое могло произойти? Глупцы, они ведь не разбираются в том, что мы все здесь создавали. Ведь это хоть и оружие, но живое. Оно меняется. Завтра его уже нельзя будет остановить теми же средствами, что и сегодня.

У нас еще было время все исправить. Я бы смог создать антивирус. Даже сам, если бы никто не согласился бы мне помочь. А теперь уже поздно. Я сижу здесь, в этой маленькой комнате, запертый здесь за то, что пытался спасти себя и остальных.

Они выпустили в систему вентиляции старый антивирус и решили, что проблема решена. Они не хотели писать объяснительных и рапортов. Не хотели отчитываться перед Землей за то, что совершили такую ошибку. И этим убили нас всех.

Лига, Лига… где она, что с ней? Я должен быть рядом.

Снова и снова мне приходится прокручивать в уме все то, что я знаю об этом вирусе. Уверен, что могу создать антивирус. Но на это нужно время. И еще нужно время, чтобы антивирус остановил губительные процессы. И еще нужно время на восстановление организма.

Что мы знали о последнем штамме? Мало чего. Мы даже не знаем до сих пор его названия – для нас оно засекречено. Но последние испытания на животных приоткрыли завесу этой проклятой тайны:

– вирус поражает нервную систему. Это очевидно. Животные вели себя ненормально. Убегали от несуществующих преследователей, например. Оглядывались на пустоту за спиной. Очевидно, что их беспокоили галлюцинации. Очень плохо. Рано или поздно мы потеряем понимание того, что вокруг реально, а что нет;

– примерно через неделю зараженные начинают терять контроль над своим телом. Конечности начинают самопроизвольно двигаться или наоборот – совершенно перестают производить движения. Обычно это случалось у животных мгновенно и неожиданно. Например, во время бега или сна. Затем все возвращалось к норме. С каждым днем продолжительность этих конвульсий увеличивалась;

– язвы. Чудовищно уродливые язвы по всему телу. Кровоточащие и, судя по всему, зудящие. Некоторые животные вместе с этим слепли. Тоже хорошего мало. Точное время появления выявить не удалось;

– примерно через две недели после заражения паралич и мучительная долгая смерть.

Я прочел заново то, что написал о заражении и подумал, что, может быть, даже лучше, если я не увижу больше Лигу.

Кто-то периодически начинает стучать в стену из соседней комнаты и шепчет мое имя, но не отвечает, когда я зову. Не думаю, что это Лига – голос, вроде бы, мужской. Не знаю, кто там. Надеюсь, что не Гадах. Может, это немного и неправильно, но я бы пожелал ему, чтобы он не оправлялся от удара. Лучше пусть умрет так, чем от вируса.

Как я рад, что сестра не полетела со мной! Она ведь так хотела, но не успела оформить документы! Это очень хорошо, что так вышло.

Еще один день. С утра меня даже не кормили. Может, забыли обо мне? Неужели началось? Не знаю. Чтобы развлечь себя и отвлечься от грядущего, пишу сам себе уже произошедшее. Если разум начнет давать сбой, может, эти записи помогут мне. Февраль!

Это было рано утром. Мы собирались проводить очередные испытания. Я и еще несколько лаборантов… это глупо, что мы лаборанты! Трое из нас разбираются в вирусологии лучше, чем кто-либо из руководителей (кроме Гадаха, конечно), но только из-за того, что мы никак не можем защитить диссертации, нам поручают лишь второстепенную работу. Ладно, на чем я остановился? Я и еще несколько лаборантов проверяли животных. У них уже начали проявляться первые симптомы заражения. Мы были в своих костюмах с замкнутой системой циркуляции воздуха и поэтому не боялись, что заразимся. Мы о чем-то шутили. Не помню, о чем. Но внезапно один из них… то есть, из нас… в общем, один испуганно вскрикнул и указал пальцем на воздухозаборники. Они были открыты! Система вентиляции не должна была работать во время испытаний! Я влетел в зал совещаний и, размахивая руками, стал кричать о том, что случилось. Они все испугались. Гадаха хватил удар, и его унесли медики. Лига вцепилась в металлическую лапу моего костюма и стояла, едва дыша, с мертвенно-бледным лицом. А Ферфакс с Ынхе сидели молча. Каждый из них ждал, что заговорит второй. Но заговорил Эрнан. Он должен был кричать, что все плохо, что из-за его ошибки могут пострадать люди, а он только: «Да она работала минуты две от силы, что там могло произойти?»

Я не могу определить, с какой стороны слышу шепот. Этот сумасшедший все шепчет и шепчет мое имя, а когда я отзываюсь, сразу замолкает. Надолго. Это невыносимо. Почему он не отвечает? Если ему не нужна моя помощь, почему зовет меня?