Телеф оглянулся и снова пожал плечами.

— Я смотрел. Ни облачка пыли, ничего. Мы уже далеко, они нас не догонят. Клянусь Гермесом, тот тупица, у которого я его украл, ещё даже не понял, что он пропал.

— Неудивительно, что ты клянешься богом воров, — буркнул Соклей, и Телеф снова ухмыльнулся безо всякого раскаяния. Соклей мог бы говорить ещё долго, но решил, что чужеземная дорога — не место для этого. Кроме того, он решил, если жители Гамзо придут за браслетом, без сожаления выдать им и украшение, и самого Телефа.

Эту мысль он оставил при себе, не зная, как отреагируют Аристид и Москхион и не желая рисковать своей властью без необходимости. Но поклялся себе поговорить с Менедемом о том, чтобы бросить Телефа, когда вернётся в Сидон. Человек, крадущий у варваров, которых он больше не увидит, может и не станет красть у своих сотоварищей. Может.

До конца дня Соклей всё оглядывался через плечо, но за ними никто не гнался. С одной стороны, это его обрадовало, с другой — разочаровало. Он мог бы использовать иудеев как предлог, чтобы избавиться от Телефа.

Крестьяне работали в виноградниках и оливковых рощах. Пастухи гнали стада по холмам. В небе кружили ястребы, высматривая мышей и других зверьков, которых могли вспугнуть проходящие стада. Соклей увидел, как один рухнул вниз и поднялся с трепыхающейся в когтях добычей, которая вскоре затихла.

Когда солнце уже опускалось к Внутреннему морю, к родосцам приблизилась ещё одна группа молодых иудеев. Восемь человек, все вооружены. Соклею не понравилось, как они встрепенулись, завидев его со спутниками. Они напомнили ему стаю собак, увидевших больную овцу и решивших её растерзать.

— Давайте-ка сойдем с дороги и пропустим их, — предложил он. — Смотрите, мы можем укрыться за теми валунами, если потребуется.

Он надеялся, что моряки посмеются и скажут, что он боится собственной тени, но они согласно склонили головы. Телеф сказал:

— Хорошая мысль. Они кажутся мерзкой шайкой, я с радостью увижу их спины.

Если даже он посчитал иудеев опасными, это весьма вероятно означало неприятности.

К тому времени как встречные поравнялись с эллинами, те уже спрятались за камнями, достали из поклажи шлемы и нацепили на головы. Иудеи продолжили путь на юг, кое-кто чертил копьем по земле. Доспехов у них не было.

Один помахал эллинам:

— Мир вам!

Некоторые его приятели засмеялись, и Соклею не понравился лающий, издевательский смех. Он не ответил.

— Может, они решат, что мы крепкий орешек, и пойдут дальше, — сказал Москхион. — Ты говоришь, так обычно бывает.

— Надеюсь, — ответил Соклей, глядя на удаляющихся в направлении Гамзо иудеев. — И тем не менее, нам пока не следует выходить. Может, они попытаются вернуться и застать нас на открытом месте. — Он подумал о ястребе и о том, как быстро зверёк перестал биться в его когтях.

Аристид всматривался в щель между двумя большими камнями. Примерно через четверть часа он замер.

— Они идут!

— Вот чума! — воскликнул Соклей. Он проявил осторожность, но все же не верил, что иудеи вернутся и попытаются их ограбить. Но взглянув в южном направлении, он убедился, что Аристид прав. Иудеи неслись по полям к укрытию, где сидели родосцы.

— Стреляй в презренных катамитов! — крикнул Москхион.

Соклей наложил стрелу на тетиву и прицелился в ближайшего иудея. Тот пока не в зоне поражения, но скоро будет. Соклей оттянул тетиву до груди, а затем, в персидской манере, ещё дальше — до уха. Потенциальный грабитель бежал прямо на него, наверное, не замечая эллина среди камней.

Ну что же, — подумал Соклей, и выпустил стрелу. Тетива ударила его по запястью. Настоящие стрелки носили кожаную защиту, Соклей знал про защиту, но не обладал такой. И всё-таки он почувствовал себя настоящим стрелком, когда его стрела ударила иудея прямо в грудь.

Злодей пробежал ещё пару шагов, вцепившись в древко стрелы. Затем его ноги внезапно подогнулись и нападавший рухнул на землю. Остальные иудеи заорали от страха и неожиданности.

— Браво! Отличный выстрел! — закричали и родосцы, — давай ещё разок!

— Попробую, — Соклей снова натянул тетиву, — Набегающие враги и не пытались уворачиваться. Ещё легче было бы, только если бы они совсем остановились. Одним плавным движением он поднял лук, натянул тетиву и выпустил стрелу.

Второй иудей упал со стрелой в бедре и изверг ужасный вопль боли и ужаса. Соклей не думал, что рана смертельная, но раненый уже не боец, это точно. Чего ещё желать?

— Поубивай их всех! — вскричал Телеф.

— Делаю, что могу, — ответил Соклей. Он уже уменьшил соотношение с невыгодного два к одному, до три к двум. Но те иудеи, которых он ещё не подстрелил, опасно приблизились.

Он снова выстрелил, но на этот раз промахнулся, хотя должен был легко попасть. Следующую стрелу он схватил в отчаянной спешке. Времени оставалось только на один выстрел, а затем начнется рукопашная. Он выстрелил снова в того же бандита, и стрела попала тому чуть выше переносицы. Иудей упал, умерев ещё до того, как коснулся земли.

Уже никто не кричал. Выжившие иудеи карабкались к родосцам. Некоторые бросали камни, заставляя греков опустить головы пониже.

— Да будь они прокляты, — прорычал один из грабителей, — они уже слишком дорого нам обошлись.

— Мы должны отплатить! — сказал другой. — Давай же, будь смелей!

Они не могли знать, что Соклей понимает арамейский. Он не ответил на их приветствие. Пока это не имело значения, но могло пригодиться.

Камень ударился о скалу чуть выше его головы и, отскочив, ударил по затылку. Он вскрикнул и увидел, как иудей с мечом движется к нему. Яростное рычащее лицо.

А у Соклея только маленький нож на поясе. Он нагнулся и поднял один из тех камней, что грабитель бросил в него, и со всей силы метнул его в обратном направлении. Камень попал иудею в плечо, и тот грязно выругался. Соклею еле сдерживал дурацкий смех, рвущийся наружу, ругательство было тем же, что и несколько дней назад произнес по дороге Москхион. Родосец схватил ещё один камень, снова бросил в противника и попал по ребрам. После этого иудей решил, что ему хватит, развернулся и убежал прочь, прижимая руку к груди. Соклей надеялся, что ему удалось что-то сломать.

Он завертелся, пытаясь помочь товарищам. Москхион и Телеф бились изо всех сил, Аристида же не было видно среди скал, но времени искать его не было.

— Элелеу, элелеу! — закричал Соклей и бросился на пару иудеев, окружавших Телефа.

То ли крика, то ли звука шагов оказалось достаточно, чтобы напугать их. Они обратились в бегство, как и их компаньон мгновение назад.

— Не думал, что это обойдется нам так дорого, — прокричал один из них, убегая в даль.

— Кажется, мы прогневили единого бога, — отвечал ему подельник.

Соклей подумал, что ограбление путешественников, не причинивших тебе никакого вреда, вполне могло прогневить бога. Он и Телеф переключились на пару, от которой отбивался копьём Москхион. Внезапно эллинов стало больше, чем иудеев, и бандиты бежали. Один из них тоже громко жаловался, что бог их оставил. Соклей понимал, что он говорит, но знание арамейского не имело значения в драке.

Вот так и закончилась эта схватка.

— Аристид, — позвал Соклей.

В ответ он сразу услышал стон. Скорее всего, Аристид уже некоторое время стонал где-то рядом за камнями, но в пылу драки Соклей этого не заметил. Теперь, когда его собственной жизни ничто не угрожало, он стал обращать внимание на происходящее вокруг.

Как и другие родосцы.

— Это плохой звук, — сказал Телеф. У него текла кровь из пореза на руке и поцарапанного колена, но, кажется, не замечал, что ранен.

— Да, — подтвердил Соклей и полез по камням, пока не наткнулся на вперёдсмотрящего "Афродиты". — О, боги, — горестно выдохнул он.

Аристид лежал на боку, обеими руками вцепившись в древко копья, пронзившего ему живот. Кровь стекала по гладкой древесине и скапливалась на каменистой почве под ним. Кровь текла и из его носа и изо рта. Каждый выдох заканчивался стоном. Аристид умирал, но недостаточно быстро.

Из-за плеча Соклея подал голос Телеф.

— Выдерни копьё, и всё кончится. Или так или перережь ему глотку. Так или иначе, нужно покончить с этим.

— Но, — Соклей сглотнул. Убивать врагов из лука на расстоянии — это одно. А оборвать жизнь товарища по кораблю, весёлого, остроглазого моряка, уже почти ставшего другом — это совсем другое.

— Он не выживет, — терпеливо настаивал Телеф. — Если у тебя не хватает духу, молодой господин, отойди, я сам позабочусь о нем. Ничего нового для меня.

Хотя Телеф был прав, Соклей мог бы спорить и дальше, если бы Аристид не смог выдавить одно слово: "Пожалуйста".

— Ты это сделаешь или я? — снова спросил Телеф.

— Я сам, — сказал Соклей. — Он тут по моей вине, мне и разбираться.

Несмотря на свои слова, он снова сглотнул. Соклей опустился на колени рядом с Аристидом и попытался убрать руки умирающего с копья, выпившего его жизнь. Но Аристид не отпускал, и Соклей понял, что "смертельная хватка" — не просто клише из дурной трагедии.

— Вытащи его, — снова поторопил Телеф. — После этого он не проживет и двух минут.

— Нет, — тряхнул головой Соклей. Он задрал Аристиду подбородок левой рукой, а ножом в правой перерезал ему горло. Кровь из раны, горячая, влажная и липкая, забрызгала его пальцы. Соклей со вздохом отвращения отдернул руку.

Аристид немного подергался, но недолго. Его руки выпустили копье, и он затих. Соклей отвернулся, и его вырвало на землю.

— Кровь не на твоих руках, молодой господин, — сказал Москхион. — Ты лишь прекратил его мучения. Он сам просил тебя. Мы с Телефом оба это слышали.

— Это верно, — сказал Телеф. — Ты сделал, что нужно, и сделал как подобает. И ты прикончил троих грабителей, а четвертого ублюдка прогнал. Неплохо для того, кто не слишком опытен в бою.

— Да уж, — согласился Москхион. — Я с тобой ссориться больше не собираюсь.