- Пора работать, родная, - напутствовал я Лире, грозно надвигая фуражку на лоб. – Вечером поговорим.

В бортовом кафетерии я дружелюбно здоровался с членами экипажа: здесь были техники, ученые, специалисты, программисты, и я всех знал в лицо. Завтрак проходил в шумной обстановке, люди возбужденно предвкушали сегодняшнее приключение.

- Здравствуйте, капитан, - кивнула мне инженер по связи Римма Пьетрова, женщина сорока двух лет, блестящий ученый и мастер на все руки, которую с распростертыми объятиями встречали в любом отделе.

- Здравствуйте, капитан, - поздоровался Киоши Масао, специалист по гипердвигателям и робототехнике, автоматизированным системам управления боевого вооружения корабля.

- Здравствуйте, капитан Абрамс, - официально бросил Джафар Азиба, служащий отделения гидропоники, невзлюбивший меня за то, что я не позволял ему поменять работу в оранжерее на более для него привлекательную.

- Привет, Роджер, - фривольно обратилась ко мне Динара Болевски, курирующая спортивный досуг команды и по совместительству просто веселая женщина, устраивающая соревнования и развлекательные авантюры в моменты скуки.

Вся команда состояла из двухсот пятидесяти человек, состав был интернациональным, потому что на Земле вот уже более пятисот лет как существовало Объединенное Государство, а расовые различия остались в глубокой древности.

- Доброе утро, - ответил я каждому, усаживаясь за один стол с Наоми Уорнер, диспетчером, Леви Рухамом, штурманом и Сигфридом Гантером, вторым пилотом. На завтрак подали тофу, овощное пюре, молоко и сладкие булочки. Поваров у нас не водилось, идеально сбалансированное питание готовила автоматика.

Обсуждения во время приема пищи сводились к неосвоенной планете DEM-686, на которой команда мечтала провести незабываемый уикэнд, если повезет. Гадали и делали ставки на то, кто опустится на нее первым, а кому вообще побывать на ней не придется. Обычно, если атмосфера планеты оказывалась благоприятной, а животный мир не опасным, мы задерживались в миролюбивом местечке подольше. Челноки сновали туда-сюда, давая людям возможность провести на берегу океана небольшой отпуск прежде, чем корабль отправится покорять новые галактики.

Я ощущал то же возбуждение, что и другие, заразившись всеобщим энтузиазмом. Ел впопыхах, из-за чего мой личный компьютер – регулятор физического состояния, закрепленный на левом запястье – сделал замечание, заботясь о моем желудке, и порекомендовал перед сном небольшую дозу успокоительного.

На мостике оживленные сотрудники встали по стойке смирно, когда я вошел.

- Вольно, - махнул я им рукой, призывая заниматься своими делами. Внимательно просмотрел звездную карту: если расчеты верны, то планета DEM-686 окажется пригодной для жизни.

DEM – что за название такое? Да еще число не внушало доверия, будто мы направляемся в ад, и ДЕМоны поджидают нас на подлете. Нужно было что-то более жизнеутверждающее, что бы дарило побольше энтузиазма.

- Планета Эдем прямо по курсу, - объявил я по внутренней связи корабля. – Всему экипажу занять кресла безопасности. Выход из гиперпространства через десять, девять, восемь…

Я дал команду заглушить подачу гипертоплива, краем глаза проследив, чтобы другие пилоты заняли спасательные кресла, предохраняющие от возможных потрясений.

- Четыре, три, два, один…

Субмарину качнуло, когда гипердвигатели перешли в обычный режим, в панорамном иллюминаторе появились звезды, розовато-белая планета величаво плыла по левую руку. И тут же сработал пронзительный сигнал тревоги, неожиданный для всех.

- Неопознанный объект по курсу корабля. Размер сто пятьдесят метров. Неопознанный объект по правому борту, размер полторы тысячи метров, столкновение через три минуты. Неопознанный объект по левому борту, размер девятьсот метров, двигается со скоростью триста двадцать метров в секунду, столкновение неизбежно.

Даже автоматика не успела бы среагировать, задавая идеальный курс уклонения, прятаться было попросту некуда. Астероиды нависали повсюду, целый пояс черный глыб, не замеченный навигационной системой заранее. Команда успела лишь громко ахнуть в унисон, а затем раздался мощный удар и погребальный металлический скрежет. Затем второй удар, третий.

Катастрофа развивалась по наихудшему сценарию. Планета исчезла из поля зрения, а затем появилась снова, прочерчивая экран справа налево с увеличивающейся скоростью, по мере того как удары астероидов раскручивали субмарину вокруг оси. Освещение погасло, погрузив отсеки в непроглядный сумрак, и воздух с шипением стал вылетать в открытый космос из пробоин.

Все это заняло около двадцати секунд, автоматическая защита, призванная спасать наши жизни, включилась почти мгновенно. При разгерметизации, чтобы максимально снизить утечку воздуха или вовсе избежать ее, на корабле действовала система, как на подводной лодке: между отсеками опускались перекрытия, и каждое отделение превращалось в спасательный модуль, автономный от других. Даже если субмарина развалится на сотни частей, спасательные кресла-капсулы уцелеют, сохранив жизнь пусть не всех, но хоть некоторых людей. Бортовой компьютер рассчитает курс на ближайшую пригодную для существования или обитаемую планету, автоматически включится маяк, посылающий сигнал SOS, а команда будет моментально погружена в криосон в ожидании спасения.

И только капитан, единственный из всех, останется в сознании, чтобы лично наблюдать или за спасением, или за трагической гибелью благородной миссии. Перейдя на ручное управление, при необходимости он может вмешаться – например, при отказе работы искусственного интеллекта. И только когда поймет, что опасность миновала, в ручном режиме может погрузить в криосон и себя.

Я видел, как спасательные кресла моих пилотов опрокинулись назад, укрытые сверхпрочным прозрачным пластиком, способным защитить хрупкие тела от повреждений, и скрылись в полу, надежно прячась от любой угрозы. И знал, что в следующую секунду, как только бортовой компьютер оценил повреждения корабля как неподлежащие устранению, а нарушившуюся систему жизнеобеспечения корабля как несовместимую с продолжением миссии, команда уже спала, подчиняясь Протоколу Безопасности. Если кто-то умрет, то ничего не почувствует. Я же увижу и испытаю все.

Я бодрствовал, ощущая каждый новый удар каменных обломков, играющих субмариной, словно мячиком для пинг-понга. Бодрствовал, когда корабль вышвырнуло из пояса астероидов, и куски его раскуроченной обшивки разлетелись в разные стороны как рой пчел. Бодрствовал и тогда, когда понял, что капитанская рубка отвалилась, и я наблюдаю полет субмарины, побитой и мертво-черной, со стороны.

Некоторое время мы парили рядом. А затем, войдя в верхние слои атмосферы DEM-686, разошлись. «Ребро Адама» был массивнее и тяжелее, металл мгновенно раскалился, вспышка ослепила мои глаза. Ну а затем мне стало не до поэтических сравнений и романтических наблюдений за гибелью корабля. Спасательный модуль, в котором я был заперт как беспомощная сельдь в консервной банке, завибрировал и загудел, притягиваемый гравитацией планеты. Сверхпрочный прозрачный пластик панорамного окна треснул и разломился, с диким свистом воздух покинул разваливающийся на части отсек; меня защищал пластик капсулы, сомкнувшийся над креслом. Стабилизаторы отказали, я чувствовал каждую кость, ломающуюся под ремнями. Модуль вертело вокруг оси, я видел сменяющиеся картины: черноты космоса и прозрачно-дымчатой пелены облаков, голубизны неба и бело-розовой поверхности земли. Одно радовало: жизнь на планете, хоть какая-то, наверняка была. Если повезет, часть команды выживет. Ну а я… отключился при ударе о твердь планеты.

Протокол Безопасности гласит, что в критических ситуациях, если нет живого капитана или человека, способного его заменить, дальнейшую судьбу членов экипажа решает ИИ – искусственный интеллект, встроенный в бортовой компьютер. Если катастрофы избежать не удалось, команда автоматически погружается в криосон. Капитан должен оценить масштабы трагедии и принять решение, будить команду или позволить им дождаться спасательной экспедиции. В криосне люди не старели и могли ждать столько, сколько модуль способен работать автономно от корабля, а это двадцать-тридцать лет непрерывной работы, потому что система отсеков была замкнута на самой себе, как и материнский корабль. Криокапсула, если ей суждено было отделиться от модуля, также была способна поддерживать жизнь до прилета спасателей, работая на солнечных батареях в течение многих лет.