Выставка последних работ Орландо Мессенджера, написанных маслом, гуашью и акварелью, открывается в галерее Мейз, Корк-стрит, Мэйфэйр, Лондон, Ви. Ай. Она продлится с 15 ноября по 5 декабря.

Что же, начало положено. Теперь оставалось только, чтобы люди увидели его картины и купили их. Он был уверен, что на открытии будет полным-полно небезызвестных личностей из различных уголков мира, в чьих домах он гостил, кого он рисовал или с кем занимался любовью. Но они не были покупателями. Эти люди ожидали работ, которые будут подарены им. А сейчас Орландо нуждался именно в настоящих покупателях. Семья Мессенджеров исчерпала все свои денежные ресурсы. Незадолго до смерти его отец заявил, что все ушло на дорогостоящее образование Орландо и на пристрастия его последней жены к джину, длительным круизам, игре в бридж и рулетке в казино. Неважно, что когда-то их дела шли неплохо, но все, что от этого осталось, – это старый и не очень большой дом в непрестижном пригороде, который, после полувекового пренебрежения к уходу за ним, нуждался в очень основательном ремонте, чтобы в нем можно было обитать.

Орландо просматривал газету и потягивал кофе, благодаря Бога за то, что наконец-то они научились в Англии варить приличный кофе. Конечно, он не мог не заметить объявление о розыске наследников Поппи Мэллори, обведенное жирной рамкой, и он смотрел на него какое-то время. Затем, взглянув на официантку с улыбкой, которая, как он знал, заставит замереть ее сердце и вызовет дрожь в ее теле, он заказал еще кофе. Но на самом деле он бы должен был заказать шампанское. Потому что Орландо Мессенджер только что наткнулся на ключ к решению всех своих проблем.

Хотя на дворе стояла осень, калифорнийская жара опалила Вентура Фривэй. Блики раскаленного солнечного света плясали на ветровом стекле старого, видавшего виды форда-мустанга Лорен Хантер, словно рябь на поверхности воды медленно струящегося ручья. Она ехала вдоль бульвара Вентура, периодически вытирая пот со лба. Машина без кондиционера по такой погоде в Калифорнии была современным эквивалентом Дантова Ада, а Лорен знала достаточно об Аде – не только потому, что изучала произведение Данте в Рэдлендской высшей школе, у нее было свое собственное представление о преисподней… но она обещала себе, что постарается никогда больше не думать об этом – отныне и навсегда забыть.

И если события последних нескольких лет всплывут в ее памяти, она должна их оттуда изгнать. Конечно, психоаналитик сказал ей, что она не должна подавлять подобные воспоминания, она должна, напротив, высвободить их. Ей следует выговорить их на сеансах групповой психотерапии, подобно другим пациентам, но Лорен была просто не в состоянии сделать это. Лучше будет, если никто ничего не узнает.

Она свернула с Вентура, взяв быстро влево к месту стоянки автомашин. Избавившись наконец от раскаленного пластикового сиденья, она одернула свою юбку, прилипшую к стройным ногам, слегка встряхнула свободную рубашку, ставшую влажной от пота, струившегося по груди. Она словно побывала в сауне, думала Лорен с отвращением. Облегченно вздохнув, будто она уже покончила с дневными делами, а не только приступила к ним, девушка хлопнула дверью машины, даже не подумав запереть ее – кому вздумается угнать подобную рухлядь! Они не выручили бы за нее и сорока долларов. Уныло она поднялась по ступенькам и направилась к кафе Денни'з, где работала официанткой.

Она знала, что ей повезло – ведь она нашла работу, но иногда, когда Лорен смотрела на девушек, которые приходили сюда стайками на ленч или просто приятно провести время за кофе, одетые в хорошенькие платья, дорогие джинсы и кроссовки Рибок, она остро ощущала разницу между собой и ними. Она завидовала их беззаботности, их милой болтовне о занятиях, платьях и свиданиях. Ее лицо было когда-то таким же дерзким и энергичным, как и у них, но теперь эти девушки вряд ли бы сочли ее своей. Если бы они взглянули на нее, то увидели бы только довольно измученную молодую женщину с усталыми голубыми глазами и блестящими светлыми с рыжиной волосами, убранными назад в узел. Лорен выглядела на любой возраст между двадцатью и тридцатью, но на самом деле ей было восемнадцать.

Она умыла лицо и руки в туалетной комнате и привела в порядок прическу, даже не взглянув в зеркало. Потому что она знала, что увидит там. И это ей совершенно не нравилось. Иногда она думала, что если бы не Мария, она бы могла уже покончить со всем этим в два счета. Но Мария, о которой вполне можно было бы сказать, что она сломала ей жизнь, была ее единственной радостью.

Лорен улыбнулась, когда подумала о малышке; ей было уже почти полтора года, и она была такой хорошенькой маленькой девочкой с круглыми щечками и милыми ясными голубыми глазками. Ее головка уже была покрыта густыми темными кудряшками. Конечно, Лорен сказали, что ребенка могли бы сразу же удочерить или отдать кому-нибудь на воспитание, но с того самого раза, когда Лорен впервые увидела ее и взяла на руки, она поняла, что не отдаст ее никому. Для Лорен это означало расстаться с колледжем и взяться за любую работу, которая только подвернется, но девушка знала, что ради девочки она пойдет на это.

Прохладный ветерок от кондиционера сразу же освежил ее. Была уже половина двенадцатого – время ленча. Зал постепенно заполнялся посетителями, в основном это были мужчины в деловых костюмах, без пиджаков и с ослабленными узлами галстуков. Они попивали кофе и говорили о делах. Снаружи был Голливуд, и Лорен казалось, что большинство из них были похожи на агентов или адвокатов или же на средней руки торговцев автомобилями.

Она приступила к своим обязанностям, исполняя их добросовестно и с милой улыбкой до половины третьего, когда толпа наконец начала редеть. Со вздохом облегчения Лорен стала приводить в порядок столики, подбирать незамеченные ранее бумажные салфетки и тарелки и раскладывать карточки с меню ровно по центру столиков. Взяв забытый кем-то номер «Лос-Анджелес Таймс», она засунула его под мышку. Это сэкономит ей двадцать пять центов. Газету она прочтет позже.

Казалось, день сегодня длился дольше, чем обычно, и в четыре часа, когда она, наконец, смогла отправиться проведать Марию, она была совершенно измотана. У нее едва-едва хватало времени на то, чтобы принять душ, накормить ребенка ужином, выкупать ее и поиграть с ней немного, прежде чем она отправится на вечернюю работу официантки в коктейль-баре.

Было уже совсем поздно, когда ее рабочий день закончился и она вернулась домой, – почти два часа ночи. Наконец-то Лорен могла найти время для самой себя. Она заплатила бэби-ситтеру, поменяла простынки Марии, затем натянула на себя свежевыстиранную ночную сорочку и налила себе стакан холодного молока. Со вздохом огромного облегчения она положила ноги на стоящий рядом стул и раскрыла газету.

Она почти наполовину съела огромный, уже совсем холодный кусок пиццы, которую купила по дороге домой, когда заметила объявление, обведенное черной рамкой. Розыск наследницы… Какие магические слова, подумала Лорен тоскливо. Еще бы! Каждой хочется быть наследницей! Она быстро пробежала глазами оставшийся текст и откинулась в кресле, озадаченно нахмурив брови. Ее собственное среднее имя было Мэллори – Лорен Мэллори Хантер. Ее сердце забилось сильнее, потому что она вспомнила: ее мать говорила – это была также и фамилия… более того, она была уверена, что когда-то, в смутном, отдаленном прошлом, она слышала о Поппи Мэллори.