У человека действия овладения (обладания) чем-то, представляющим биологическую или социальную ценность, в зависимости от информационной ситуации связаны с эмоциями радости, горя, отчаяния. Случаи возникновения немотивированной радости (эйфории) у людей с электродами, вживленными в определенные отделы мозга, делают весьма вероятным предположение о наличии "центров радости" (обзор подобных случаев см. у Боварда, 1962). Это выражение, разумеется, не следует понимать так, будто в каких-то подкорковых структурах сосредоточено все, что мы связываем с ощущением радости, счастья и восторга. Судьба состояния в целом, как и во всех других случаях, решается в коре больших полушарий, где хранится жизненный (а для человека прежде всего социальный) опыт. Гипотетический "центр" - лишь звено огромного нейронального "аппарата радости". Это звено запускается с коры, но, будучи включено, оказывает па кору обратное тонизирующее влияние, придавая специфическую окраску текущей психической деятельности. Пока невозможно сказать что-либо о нейрофизиологической основе таких эмоций, как горе, печаль, отчаяние, разве что адресовать их к спасительному "оборонительному" (в подобных случаях добавляют: "пассивно-оборонительному") центру. Действительно, между горем и страхом, отчаянием и паникой есть некоторые черты сходства, особенно когда горе вызвано утратой объекта или положения, существенно важного для самосохранения.

Отрицательные эмоции, связанные с действиями избегания (защиты) или преодоления (борьбы), реализуются с участием оборонительного центра. Разница между этими двумя группами отрицательных эмоций так очевидна, что они давно уже приурочены к пассивно-оборонительным и активно-оборонительным рефлексам. Вопрос об анатомической основе пассивных и активных оборонительных реакций в павловской школе не решен. Сам И. П. Павлов, как и большинство его последователей, был склонен скорее рассматривать пассивно-оборонительные рефлексы в качестве особой, измененной торможением формы деятельности единого оборонительного центра, чем допустить существование двух самостоятельных центров. Этот вопрос остается предметом дискуссии и в настоящее время. Крупнейший американский нейрофизиолог Мэгун пишет: "В настоящее время можно лишь ставить вопрос о том, лежат ли в основе боли, страха или ярости различные нервные структуры или эти реакции, по крайней мере до известной степени, осуществляются общим нервным механизмом"[6].

Сомнения Мэгуна вполне понятны. Прежде всего обращает на себя внимание многочисленность точек, раздражение которых вызывает оборонительные реакции, причем эти точки расположены в самых различных отделах мозга (Гесс, 1954; Дельгадо, 1954; Экерт, 1961; Ганспергер, 1962, и др.). Не менее существен и тот факт, что сильное раздражение пунктов активно-оборонительных и даже ориентировочных (А. В. Межера, 1954) реакций вызывает у животных пассивно-оборонительное убегание. Вместе с тем современная нейрофизиология располагает большим количеством экспериментальных данных, которые свидетельствуют в пользу относительной автономности центров агрессии (ярости) и страха. При раздражении переднего отдела гипоталамуса чаще возникает страх, а при раздражении заднего отдела - ярость (С. А. Саркисов, 1964). Агрессивная реакция с характерными внешними признаками ярости наблюдается при раздражении грушевидной доли и базального ядра миндалины. Структуры, реализующие страх, представлены в венечной извилине, гиппокампе и латеральном ядре миндалины (И. С. Беритов, 1961; Хорват, 1963). Чувство страха и угнетения появлялось у человека при электрическом раздражении передней части островка (Фейндел и Пенфилд, 1954).

Особенно интересны факты, касающиеся случаев диссоциации ярости и активно-оборонительного поведения. По данным Вейсмана и Флинна (1962), стимуляция латеральной части гипоталамуса от заднего до супраоптического ядра (ниже нитевидного) вызывает нападение кошки на крысу. При стимуляции медиального ядра нападение сопровождается яростью, а при раздражении свода мозга и точки выше нитевидного ядра наблюдается ярость без попыток агрессии. Введение нуперкаина в гиппокамп устраняет агрессивность без изменения сензорной реактивности (Дельгадо, 1962). Эти факты экспериментально подтверждают возможность осуществления одних и тех же действий с разной степенью эмоциональности и не позволяют растворять эмоцию и действие в едином понятии "оборонительного рефлекса".

Для классификации отрицательных эмоций принципиальное значение имеет выраженная реципрокность между активно- и пассивно-оборонительными реакциями, между состояниями ярости и страха. Раздражение латерального ядра миндалины (центра страха) тормозит агрессивную реакцию кошек на крыс (Эггер, Флинн, 1962) и усиливает реакцию убегания (Икеда Терутика, 1961). Бурная агрессивная реакция собак на условные сигналы, подкреплявшиеся электрическим током, не изменяет свободной и общей кислотности желудочного сока, в то время как хронический страх ведет к стойкому повышению кислотности (Мел, 1953). Антагонизм между активно-оборонительными реакциями и страхом Вольп (1958, 1960) практически использовал для устранения тревоги у больных с некоторыми формами неврозов. По наблюдениям Я. Дембовского (1959), страх и гнев впервые возникают у новорожденного ребенка при существенно разных воздействиях. Реакцию страха ребенок дает в ответ на сильный звук или потерю равновесия. Гневом он отвечает на частичное или полное лишение свободы.

Наличие в мозгу специальных структур ярости и страха, выраженный антагонизм между возбуждением этих центральных образований вряд ли должны вызывать удивление. Слишком различны потребности, в процессе удовлетворения которых могут возникнуть эмоции ярости и страха. Страх, паника, ужас непременно связаны с инстинктом самосохранения организма. При гневе и ярости действия имеют иную цель, и цель эта - победа, поражение противника, преодоление возникших препятствий. В ходе борьбы нередко оказывается целесообразным именно подавление эгоистических тенденций к самосохранению во имя "интересов" вида или сообщества (защита детеныша, борьба за самку, за место вожака стаи). Неизмеримо большее значение приобретают эмоции преодоления у человека, особенно в своих высших проявлениях при достижении социально обусловленных целей. В психической деятельности взрослого человека из отрицательных эмоций избегания по-настоящему целесообразны, пожалуй, только эмоции "разумной осторожности" и тревоги. Страх, а тем более паника способны только нарушить и осложнить адаптивное поведение, их компенсаторное значение, столь отчетливо выраженное у животных, "снимается" у человека типичным для него активным взаимодействием с окружающей действительностью.

Весьма различны и положительные эмоции, связанные с действием избегания и борьбы. В первом случае избыток существующей информации по сравнению с прогностически необходимой порождает чувства уверенности и бесстрашия. Для борьбы характерны эмоции бодрости, воодушевления, торжества. Повторяем, мы не ставили своей задачей классифицировать все эмоциональные состояния человека, не говоря уже о множестве их оттенков и смешанных форм. Наша цель состояла в определении тех опорных точек (действие, потребность, прагматическая информация), которые делают возможной физиологическую систематизацию эмоций, хотя бы частично опирающуюся на данные современной нейрофизиологии о наличии специализированных мозговых структур.

В заключение заметим, что ориентировочная реакция генетически, но-видимому, связана с нервным аппаратом отрицательных эмоций. Об этом (свидетельствуют многие экспериментальные факты. Усиление раздражения тех структур, которые вызывают ориентировочный рефлекс, ведет к реакции бегства (А. В. Межера, 1954). В новой обстановке изменения электроэнцефалограммы при действии индифферентных раздражителей имеют такой же характер, как и при действии оборонительных (А. И. Шумилина, 1959; Линдсли, 1960, и др.). Ориентировочная реакция чаще всего наблюдается в ситуации, где значительный дефицит информации сочетается с небольшой (невыясненной, неопределившейся) потребностью. Нарастание потребности трансформирует ориентировочную активность в специфический поиск.