По нашему глубокому убеждению, значение метода Станиславского выходит за пределы сценического искусства. "Метод физических действий" может быть использован во всех случаях, где требуется переключить потребность и тем самым срочно вызвать те или иные чувства, где необходимо противопоставить их нежелательным эмоциям, будь то состояние оператора, управляющего сложным технологическим процессом, тренировка спортсмена или терапия неврозов.

Участник французского Сопротивления Жак Бержье пишет в своей книге "Секретные агенты против секретного оружия": "Великий русский артист и режиссер Станиславский заложил основы метода, принесшего славу почти всем крупным актерам современности. Создатель роли обязан представить себе всю прошлую жизнь персонажа, прожить ее заново. Лишь тогда слияние актера и персонажа может быть полным. Для живущего по фальшивым документам знакомство с системой Станиславского и умение применять ее совершенно необходимы. Это проверено на множестве случаев. Даже если участник подпольной организации попадал в гестапо, то при точном слиянии с персонажем, которого он воспроизводил, его не удавалось разоблачить"[11].

В последние годы успехи нейрофармакологии вооружили врачей целым рядом химических веществ, существенно изменяющих функциональное состояние нервного аппарата эмоций. У этого направления большое и многообещающее будущее. Тем не менее психофармакология всегда останется вспомогательным средством в системе методов направленного воздействия на эмоциональную сферу человека. Эмоции - продукт социального воспитания, и рассчитывать на чисто химическое управление ими все равно, что изобретать сыворотку, введение которой обеспечит знание иностранного языка. С помощью допинга можно экстренно "подхлестнуть" силы спортсмена, но никакой допинг не заменит воли к победе, умение организовать рассчитанный миллисекундами "взрыв" всех скрытых возможностей организма, а следовательно, получить результат, единственный путь к которому лежит через вдохновение и филигранное спортивное мастерство.

Искусство представляет собою область, где информационная теория эмоций может быть применена с наибольшей наглядностью. Может ли быть отнесено к искусству явление, которое не вызывает никаких эмоций? Не называем ли мы произведением искусства лишь нечто такое, что вызывает у воспринимающих достаточно яркие и сильные эмоции? Значит, если нас интересуют эмоции, естественно войти в ту область, где без эмоций, как говорится, шагу ступить нельзя.

Произведения искусства вызывают у разных людей разные эмоции, причем эмоции весьма сложные, подчас противоречивые, но в итоге произведение искусства только тогда заслуживает этого наименования, когда оно доставляет наслаждение, т. е. положительную эмоцию, наиболее трудно поддающуюся изучению в лабораторных условиях. Это еще одно основание, изучая эмоции, обратиться к искусству.

Наконец, известно, что искусство воодушевляет людей. Песня, стихотворение, спектакль, картина способны создать тот эмоциональный подъем, который помогает преодолеть преграды и препятствия на пути к цели.

Когда описывают первобытные религиозные обряды, обычно подчеркивают их наивность, отразившиеся в этих обрядах искаженные представления о действительности. И только. А между тем многие охотничьи и воинские обряды хорошо демонстрируют компенсаторное значение эмоций, вызванных с помощью пения, танцев, магических изображений.

...Группа первобытных охотников исполняет ритуальный танец. Время от времени воины пронзают дротиками и копьями фигуру мамонта, нарисованную на стене (такие изображения со следами ударов не раз находили археологи)... Участники танца не получили дополнительных сведений о том, как лучше охотиться на мамонта. По-видимому, только самые молодые могли приобрести какой-то прагматический опыт. Но после танца на борьбу с мамонтом отправляется не стадо дрожащих тварей, готовых разбежаться при первой же неудаче, а коллектив воинов, уверенных в победе (ведь мамонт на стене пещеры уже убит!), охваченных боевым азартом, полных воодушевления и сил... Это сделало искусство - могучее средство воспитания личности, дополняющее знания, компенсирующее их неизбежный дефицит.

Дополнительным основанием для вторжения в далекую от физиологии сферу эстетики может служить то, что сама эстетика в сущности крайне нуждается в объяснении природы эмоций. Теснейшая связь между искусством и чувствами общеизвестна. Любая эстетическая система так или иначе толкует эту связь и не может ее игнорировать. Но что такое "чувство"? Без ответа на этот вопрос ссылка на чувство подобна рекомендации обратиться по неизвестному адресу.

Эмоция не может существовать без потребности. Если искусство вызывает эмоции - значит оно есть следствие потребности. Что же представляет собою та потребность, которая побуждает людей создавать произведения искусства и воспринимать их?

Мы можем пока наметить лишь самые общие и бесспорные ее признаки. Эта потребность свойственна только человеку: у людей всех национальностей и всех эпох искусство всегда существовало в той или иной форме; у животных искусства нет и не было.

Момент происхождения искусства можно определить по аналогии с происхождением труда. Труд начинается не с использования орудий (что, как известно, свойственно и животным), а с их изготовления. Изобразительное искусство начинается не с констатации сходства между пятном и фигурой животного, а с деятельности, благодаря которой человек намеренно усиливает, выявляет, а в дальнейшем создает это бросившееся в глаза сходство.

Рисунок, первоначально изготовленный для себя, рано или поздно был замечен другими членами сообщества, и здесь выявилось еще одно качество изображения - способность служить средством связи, средством передачи сведений окружающим людям. Так появляется вторая черта.

Потребность, удовлетворяемая искусством, принадлежит к числу социальных. Искусство есть одна из форм общественного сознания. Произведение искусства не является таковым, если служит только для одного человека. Известно, что, получив наслаждение от произведения искусства, человек обычно призывает и других людей, близких ему, ознакомиться с этим произведением; он рассказывает о нем, ищет взаимопонимания с другими людьми. Впрочем, к социальной природе искусства нам придется еще вернуться.

Потребность, удовлетворению которой служит искусство, отличается необычайной стабильностью. Сравнительно с другими социальными потребностями людей она изменяется крайне медленно. Удовлетворению этой потребности иногда с большим успехом служат произведения, созданные века и тысячелетия назад, чем произведения, созданные в наши дни или в последние десятилетия. На протяжении всей истории европейские народы обращаются к произведениям античной скульптуры, архитектуры и поэзии. Не менее 3-4 столетий образцом для европейских художников служат произведения эпохи Возрождения.

"Бюст Нефертити, - пишет Н. П. Акимов, - возрастом в тридцать четыре века в гораздо большей степени является для нас современным произведением, чем салонная живопись XIX века"[12].

Отсюда можно сделать вывод, что потребность, порождающая искусство, не находится в прямой, непосредственной зависимости от развития техники, экономики, производства материальных благ. Речь идет, таким образом, о потребности чрезвычайно большого масштаба, которая связывает между собой людей, отдаленных друг от друга веками, находящихся на различных ступенях общественного развития и уровня культуры, принадлежащих к разным национальностям и социальным слоям.

М. В. Алпатов пишет: "Одним из решающих критериев оценки художественных явлений в истории искусства служит степень их плодотворности, степень их исторического воздействия ... Наивысшей оценке подлежат такие художественные явления, которые оказали влияние не только в окружении, но и стали достоянием всего человечества"[13].