Киан столько лет старался не связываться ни с кем, не желая вновь оказаться вновь человеком, не успевшим спасти своих близких. Он не мог снова подвергнуть кого — то бессмысленной боли надежды и отчаяния. Если бы девчонка не была так упряма, они бы вместе нашли выход из ситуации и миновали ловушку вдвоем. Киан смог бы позаботиться о них.

При мысли о том, что он вновь подвел того, кто оказался на его попечении, Киан почувствовал, что ему становится нечем дышать. Не в это раз. Он вскочил на ноги и яростно зашагал вперёд, словно надеялся убежать от собственных мыслей. Однообразный пейзаж притуплял внимание, но Киан старался изо всех сил не упускать из виду ни единой мелочи.

Облегчение при виде фигуры, свернувшейся на самой обочине, обрушилось на Киана как снежная лавина, через несколько шагов. Он и представить себе не мог, как волновался за свою спутницу до самой этой минуты. Однако вместе с облегчением он испытывал невероятное желание задать ей хорошенькую трёпку. Пусть впредь знает, что он не потерпит таких выходок.

Девчонка казалась спящей — настолько неподвижно и тихо она лежала, подтянув ноги и закутавшись в друидский плащ. Киан сперва не понимал, зачем бог Огма дал ей такое ветхое тряпье, но затем, когда увидел, как девчонка сливается с миром Аннуина в таком одеянии, разгадал хитрость бога. Огма явно хотел, чтобы она дошла до своей цели. Киану было не интересно — какие цели преследовал старик, но он был благодарен ему за такую маскировку для чужестранки.

— Нам пора, — произнёс Киан, стараясь не напугать спящую девушку. Она никак не отреагировала на его слова, словно спала мертвым сном, и Киан приблизился к ней. Придется разбудить более действенным способом.

Но стоило ему приблизиться к середине дороги, как он вновь натолкнулся на невидимую преграду. Призрачная стена разделяла их, не позволяя Киану подойти к девушке.

— Проснись! — Киан повысил голос так, что любой его солдат услышал бы этот приказ за несколько десятков метров. Но девушка по — прежнему лежала без движения, и Киан испытал приступ паники. Он понятия не имел — как давно она находится здесь, что могло произойти с ней в его отсутствие, и не ранена ли она.

Он вновь и вновь попытался штурмовать невидимую стену, однако та была прочнее камня. Киан в бешенстве ударил по преграде обеими кулаками, обрушивая на неё всю накопившуюся ярость. Аннуин издевался над ним, заставив сперва поверить в возможность освобождения, а затем разворошив старые раны.

Прошло достаточно много времени, прежде чем девушка слабо шевельнулась. Киан резко вскочил со своего места, несмотря на то, что провёл, сидя возле волшебной стены, не один час по его подсчетам. Девушка потерла глаза, капюшон друидского плаща сполз, открывая взгляду Киана её лицо. Слишком усталое и лишенное прежнего своенравного выражения, сейчас оно было обращено вверх, словно девушка пыталась понять — наступил наконец день или ночь.

— Эй, — позвал её Киан, — что случилось?

Кажется, она не слышала его.

Он стукнул кулаком по стене, призывая всех богов на помощь. Должен быть какой — то способ преодолеть эту преграду.

— Я не знаю твоего имени, — Киан пытался привлечь её внимание разговором и неожиданно для себя ощутил укол вины, — но раз уж нам приходится вместе путешествовать, я назовусь первым. Я — Киан из Тары.

Он осекся, наблюдая за тем, как глаза девушки скользнули по нему как по пустому месту и закрылись.

— Нет! — Киан замолотил по стене, — смотри на меня!

Он огляделся по сторонам в надежде найти хоть какое — то решение проблемы. Меч отскакивал от стены с искрами так, словно та была сделана из невероятно крепкого металла, и Киан отбросил попытки пробить им преграду. Он не мог смотреть на то, как девчонка теряет силы на глазах. Киан словно вновь слышал предсмертные крики сестёр, и безумный страх готов был накрыть его с головой.

Девушка свернулась в калачик, выглядя настолько беззащитной и уязвимой, что Киан мог поклясться — он видит, как её кожа бледнеет прямо на его глазах. Ещё совсем немного — и она перестанет дышать, словно лабиринт выпивал из нее жизнь.

Эта мысль обожгла его догадкой.

Если она вытянет руку, то сможет достать до стены.

Киан опустился на землю.

Нет никакой надежды, что боги захотят услышать его просьбу, но он должен постараться.

— Малютка, — произнёс он, неотступно следя за девушкой, — просто протяни мне свою руку.

Казалось, он целую вечность не пытался говорить с кем — то мягко, и слова давались ему с трудом, будто Киан заново учился говорить. Но он понимал, что никакой другой надежды у него нет. Если лабиринт питается жизнью, то он обязательно купится на возможность получить удвоенные силы. А это значит, что он позволит Киану объединиться с девочкой в надежде завладеть ими обоими.

Маленькая хитрость удалась. Затаив дыхание, Киан наблюдал, как девушка заворочалась, пытаясь найти удобное положение. Лежать на камнях было не так — то удобно. Затем она повернулась на другой бок, тщетно пытаясь снова утонуть в сонном омуте забытья. Через какое — то время вновь зашевелилась, перекатилась на спину и безвольно уронила руку на камни дороги. Кончики маленьких пальцев как раз коснулись стены.

Киан медленно выдохнул, боясь спугнуть удачу, и осторожно опустил свою ладонь на землю, передвигая её так, чтобы соприкоснуться с волшебной стеной там, где лежала девичья рука. Он неожиданно подумал, что давно не видел таких маленьких и тонких пальцев, хрупких, как крылья лесной птицы. В его ладони они утонули бы без остатка, и их было так легко повредить, что он поостерегся бы пожать их чуть крепче.

О чем он думает? Киан отбросил странно волнующие мысли. Его цель — одолеть стену и вызволить девчонку из плена хищного лабиринта. Он не сомневался в том, что лабиринт решил начать с неё лишь потому, что сам Киан настолько долго пробыл в Аннуине, что не показался хищному месту важнее, чем его спутница, не так давно попавшая в Потусторонний Мир.

Там, где их руки соприкоснулись, неожиданно появилось туманное пятно. Будто бы по стене пошла испарина, обнаруживающая её и снимающая чары невидимости. Киан напряженно следил за тем, чтобы его пальцы ни на миллиметр не отдвигались от побелевших пальчиков. Он плохо верил в богов, когда был первым воином Тары. Боги не слушали молитв простых смертных, а потому Киан предпочитал полагаться на свой меч и хитрость. Он слишком хорошо знал правду жизни — никому нет дела до него и ему подобных людей. Боги предпочтут вступиться за своих детей и то — лишь тогда, когда этого требует их гордость, планы или веление судьбы. Уж это — то было Киану слишком хорошо известно.

Туманная испарина, покрывавшая стену, становилась всё сильнее. Киан ощущал, как преграда становится тоньше и тоньше — словно медленно тающий на солнце лед. Он с трудом подавлял желание проломить стену и вытащить девушку. Кто знает, как поведут себя чары — в том, что главную опасность представляет для них сам лабиринт, Киан уже понял. Был ли лабиринт живым существом или магической преградой — одно было понятно: эта часть Аннуина пожирала всё, что попадало в её владения.

Когда пальцы Киана соприкоснулись с абсолютно холодной рукой девушки, он обхватил её запястье, стараясь быть осторожным. Было сложно терпеливо ожидать, когда стена разрушится настолько, чтобы он мог в образовавшуюся прореху вытянуть полумертвое тело.

Он ощущал слабые толчки крови в тонких венах, и каждый последующий удар становился тише предыдущего. Киан не мог больше ждать, паникуя так, что его собственное сердце угрожало разорвать ребра. Медленно потянув девушку на себя, он ухватил край друидского плаща второй рукой и проволок абсолютно безвольное тело сквозь разрушающуюся стену. Теперь, когда девушка находилась рядом с ним, ему стало немного легче. Однако он понятия не имел, как вернуть ей силы и заставить открыть глаза.

Тонкий плащ совершенно не согревал её, и Киан, не долго думая, стянул с себя свою накидку, набрасывая на девушку. Ткань, возможно, не вернет ей жизнь, но хотя бы не выпустит последние остатки тепла, едва хватавшего для того, чтобы бедняга не уснула вечным сном.