Потом Марен сбросила обе туфли; они полетели в разные стороны и упали на ковер. Она тут же нырнула в постель. И Чессер заметил, что она даже не сняла тушь с ресниц.

Он быстро разделся, потушил свет и прикрыл дверь в соседнюю комнату, оставив только небольшую щелочку, откуда пробивалась тонкая полоска света. Чессер лег, вытянулся и прижался к ней.

Для начала он поцеловал ее в губы; она не отстранилась, но и не ответила на ласку. Чессер подумал, что она с ним заигрывает. Он хотел ее, но когда он уже готов был начать, Марен вдруг спросила:

– Что ты делал сегодня?

– Плавал, загорал и разговаривал с Мэсси.

– А я каталась верхом. Замечательный конь. Крупный, серый в яблоках. Его зовут Туман.

Рука Чессера медленно скользнула вниз; он хотел понять, настроена она или нет. Марен перехватила его пальцы на полпути и приложила к своей правой груди.

– Просто подержи меня, – сказала она.

В утешение она чмокнула его в щеку, и потом они долго не шевелясь лежали рядом. Он сказал:

– Я принял решение.

– Ну и хорошо, – ответила она немного отстраненно.

– С Системой покончено навсегда.

Она произнесла только короткое «угу» и больше ничего. Даже не пошевелилась. Немного погодя он сказал:

– Мэсси сделал мне сегодня одно предложение.

– Мы катались по саду. Уже начали появляться маленькие зеленые яблочки.

– Тебе не интересно, что я говорю?

– Ага. Почему ты не поехал с нами? Мы перепрыгивали все, что нам попадалось, кроме облаков. Ручейки, кусты – все, – она погрузилась в приятные воспоминания. – Я хочу купить эту лошадь. Спроси Мэсси, может, он согласится ее продать? Мне все равно, сколько это будет стоить. Туман мне очень нужен.

– Ты меня даже не слушаешь.

В ответ она только крепче прижалась к нему.

Терпение Чессера лопнуло. Он отодвинулся, но все-таки не слишком далеко; при желании он мог в любой момент дотянуться до нее.

– Черт возьми, для меня это очень важно. А тебе наплевать!

– Тсс, – отозвалась она.

– Ты понимаешь, что я ушел из Системы? Что я теперь безработный!

Он подождал, но ответа не последовало. Тогда он повернулся к ней спиной и сел, свесив ноги с кровати. Услышав какой-то шорох, он подумал, что сейчас она обнимет его, утешит и успокоит, но она просто повернулась на другой бок, спиной к нему, и Чессер оставил все попытки. Он встал, подошел к открытому окну и выглянул в темноту. Скоро ночные шорохи заглушили дыхание Марен, и он понял, что она уснула.

Чессер натянул легкую спортивную рубашку, штаны и сунул ноги в туфли. Он не старался одеваться потише, наоборот: вел себя так, будто был в комнате один. Взяв со стола сигареты и зажигалку, он вышел, нарочно хлопнув дверью, чтобы она услышала.

Чессер вышел в холл. Фильм еще не кончился – слышались музыка и голоса. Он поставил замки, которых на входной двери было множество, на защелку, чтобы они не закрылись и не оставили его на улице. Сделал шаг вперед. У него было такое чувство, что вот-вот раздастся звонок или завоет сирена. Теперь он шел не разбирая дороги.

Ночной воздух был прохладен и свеж. Луна покрыта дымкой. Ночные звуки стали громче – настоящая какофония. Все эти летающие, прыгающие, ползающие твари были трусами днем и только по ночам становились великими храбрецами. Чессеру казалось, они перекликаются, отвечают друг другу. Он уходил от дома все дальше и дальше.

Его глаза привыкли к темноте, и Чессер уже не боялся натолкнуться на куст. Теперь он ясно различал ровное пространство лужайки и шел широким шагом.

Немного погодя он остановился и закурил. И тут же почувствовал, что он не один. Обернувшись, он увидел приближавшуюся к нему фигуру. Их разделяло около ста шагов. На ней было короткое белое платье.

Марен не выдержала, пошла за ним. Она только притворялась, что спит.

Но это была не Марен. Это была леди Болдинг.

– Мне казалось, что кто-то идет впереди меня, – сказала она. – Я узнала вас, когда вы зажгли сигарету. У вас есть еще одна? – Она ощупью нашла протянутую пачку и достала сигарету. Их пальцы соприкоснулись. Он поднес ей зажигалку, и пламя высветило из темноты ее прекрасное лицо. – Мне захотелось погулять, – пояснила она, оглядываясь на оставшийся позади дом. В нескольких окнах горел свет, и, глядя на них, Чессер осознал, как далеко он ушел.

– Я гуляю почти каждый вечер, – сказала она.

– И всегда так поздно?

Чессер никогда раньше не оставался наедине с леди Болдинг, и, возможно, поэтому окружающее казалось ему нереальным. Он заметил, что она босиком. В ночном воздухе до него долетал аромат ее духов.

– Куда вы идете? – спросила она.

– Куда глаза глядят.

– Можно мне с вами?

Они продолжили путь вдвоем.

– Снимите туфли, – посоветовала она. – Так гораздо приятней.

– Тогда их придется нести в руках. Неохота возиться.

– Я вам помогу. Вы понесете один, а я другой, Он остановился, чтобы снять туфли.

– Я придумала, – воскликнула она. – Оставьте их тут, под деревом, а на обратном пути мы подберем их. Не волнуйтесь, я знаю тут все тропинки.

Идти по мокрой от росы траве было приятно. Он остановился, чтобы закатать брюки, и она молча ждала его.

Потом они спускались вниз по склону. Было скользко, и она взяла его за руку. То ли она хотела опереться на него, то ли вести за собой, он не понял. Но она не отпустила его руку, даже когда они вновь очутились на ровной дороге.

Ему было приятно держать ее руку в своей. В этом была прелесть новизны. Она не просто позволяла держать себя за руку – на его пожатие она отвечала своим, ничуть не слабее. Он подумал, что надо начать разговор, чтобы установить взаимопонимание.

– Расскажите о себе, – попросил он. – Что вы хотите знать?

– Всякие мелочи, которые раскрывают человека.

– Долго же мне придется рассказывать! – рассмеялась она.

Он чувствовал, Что разговор в таком духе ей нравится.

– Кое-что мне уже известно.

– Что именно?

– У вас есть муж, и он работает где-то далеко, а вы живете у его босса.

Он ожидал, что она рассердится, – ничуть не бывало.

– На самом деле я не живу у Мэсси, – сказала она без малейшего смущения. – У меня в Дорсете свой дом. А сюда приезжаю, потому что мне тут нравится. И только поэтому. Приезжаю и уезжаю, когда вздумается.

Чессер подумал, что она лжет, но все-таки не был до конца в этом уверен. Он спросил ее о муже.

– Мой муж гомосексуалист, – ответила она.

Чессер хотел было ей посочувствовать вслух, но вместо этого сказал то, что казалось ему очевидным:

– Вы узнали об этом уже после свадьбы?

– Вовсе нет. Я всегда это знала. Его зовут Александр. И он очень красив. – Она говорила одновременно задумчиво и твердо. – Одна из тех утонченных натур, которым следовало бы родиться на два-три века раньше.

Чессер спросил, что она хочет этим сказать.

– Чтобы как-то существовать, Александр должен работать. Для него это невыносимо. Он слишком чувствителен, чтобы бороться за место под солнцем. К счастью, Мэсси нашел для него работу, которая его не так угнетает. Вы когда-нибудь были на Ближнем Востоке? В Ливане или в Аравии?

– Никогда.

– Я тоже не была.

– Об арабах рассказывают самые невероятные истории, – сказал Чессер.

– Судя по письмам Александра, все это может оказаться правдой.

Внезапно Чессер вспомнил о Марен. Он представил, что она проснулась и увидела, что его нет. Будет ли она беспокоиться? Наверное, нет. В какую-то секунду ему захотелось вернуться в дом, к ней, но он тут же решил, что Марен наверняка сладко спит и не знает об его отсутствии.

– Я сказала вам неправду, – сказала леди Болдинг. Чессер подумал: это о Мэсси.

– Я сказала, что просто вышла погулять, – пояснила она. – А на самом деле у меня есть цель.

– И какая же?

– Коттедж у северных ворот. Мэсси отдал его в мое распоряжение. Я туда часто хожу, когда хочу просто побыть в одиночестве.

– Тогда я буду там лишним.