БЕРЕЗА У МОГИЛЫ
Погода стояла летняя, и знойное небо дрожало от самолетного гула. Над аэродромом изредка пролетали на большой высоте немецкие разведчики. Они напоминали маленькие серебряные кресты. Самолет пролетел, а в небе, расползаясь вширь, долго висел рыхлый белый след.
Юрка от летчиков слышал, что этот след образуется в разреженном воздухе. Стоит самолету опуститься пониже, и следа не будет.
В Градобойцах распустилась сирень. Ветви, отяжелевшие от гроздьев, перевалились через жерди низких палисадников. Вечерами, когда становилось прохладно, тонкий запах сирени ощущался особенно остро. Цветы никто не рвал, и сирень все ниже опускала ветви к земле. Машины, проезжая мимо, поднимали пыль. Серая занавеска долго висела над дорогой. К вечеру сирень становилась рыжей. А утром, обильно умытая росой, снова празднично зеленела.
Хорошая погода стояла на дворе, а Юрка Гусь не находил себе места. Разделяя тоску, верный Дик неотступно следовал за ним. Грустный стал Дик. Он часами лежал у Юркиных ног, уткнув морду в лапы. Иногда он вздрагивал и тихонько скулил. А то, близко сдвинув на переносице карие глаза, грозно рычал, показывал страшные клыки. Не на Юрку рычал, а на кого-то другого, невидимого. Наверное, на фашиста, который сбил Северова…
Рита не одну ночь всхлипывала на кухне за занавеской. Утром глаза ее были опухшими и красными. У нее все валилось из рук. Гороховый суп почти весь выкипел. Тарелки и ложки падали на пол, когда она накрывала стол. Каждый раз, когда что-то падало, Дик нехотя поднимался и обнюхивал.
После обеда Рита не стала посуду мыть. Раскрыла книгу и уткнулась в нее.
«Читает… - с раздражением подумал Юрка. - Северова нет… а она читает».
- Брось, - сказал он.
Рита не пошевелилась, будто и не слышала. Юрка сорвался с места, подскочил к ней и вырвал книгу.
- В печку! - крикнул он, размахивая кулаком.
- Спички на шестке, - сказала Рита.
Плечи у Риты опустились. Она отвернулась к окну и стала водить по стеклу пальцем.
И Юрка остыл. Повертев в руках книгу, он захлопнул ее и положил на подоконник.
- Это я… так, - сказал он. - Читай, если хочешь.
Рита взяла книгу и, не глядя на Гуся, стала листать.
- Читай, - повторил Юрка.
- Когда ему памятник поставят? - спросила Рита.
- Война кончится - и поставят.
- Он герой. Ему обязательно памятник поставят.
- Угу, - сказал Юрка. - Только ему наплевать на памятник - мертвый ведь.
- И ограду поставят, - сказала Рита.- Я буду цветы на могилку носить.
- Нужны ему твои цветы!
- И птичкам корм буду давать.
- Каким птичкам? - стал злиться Юрка. - Давай о другом говорить.
- Ладно, - согласилась Рита. - О чем же?
- Уйду я отсюда, - сказал Гусь. - Как увижу летчиков, так… Уйду!
- А где этот тип с лишаями? Ну, который еще снег в окно бросал?
- Ангел? - нахмурился Юрка. - Нет его. Испарился.
- К бабушке Василисе пойдешь?
Юркино лицо подобрело. Он посмотрел на Дика и сказал:
- А не прогонит она меня с ним?
Рита не успела ответить: в сенях послышались шаги, распахнулась дверь и в избу вошли два летчика. Юрка хорошо знал Васю-Висилька. Второго не знал. Он сразу догадался, зачем они пришли. Он знал, что они придут. И все-таки побледнел.
Вася-Василек за руку поздоровался с Юркой, улыбнулся Рите:
- Чаем, хозяйка, угостишь?
- Угощу, - сказала Рита и юркнула за занавеску.
Летчики уселись за стол. Переговариваясь, поглядывали на Юрку, Дика. Чернявый, с обожженной щекой, особенно внимательно разглядывал Дика.
- Добрый пес, - сказал он.
Юрка промолчал.
- Эй, Дик,- позвал чернявый, - ко мне!
Дик поднял морду и угрюмо взглянул на него.
- Встать! - приказал чернявый.
Дик стриганул ушами и заворчал.
Чернявый повернулся к Васе-Васильку:
- А ты говорил, ученый… Он простой команды не понимает.
- Он тебя не знает, - сказал Вася-Василек. - Грош бы ему цена была, если бы он любого слушался…
Вася-Василек достал из кармана пакет, развернул и протянул Дику кусок вареного мяса:
- На, Дик.
Дик подошел, осторожно взял клыками мясо, хамкнув, проглотил. Вася-Василек погладил его и ласково сказал:
- Лежать, Дик.
Дик смотрел ему в глаза и стоял.
- Лежать! - повысил голос Вася-Василек.
Дик боком отошел от него и сел.
- Лежать, лежать!
Дик приподнял черную верхнюю губу, сморщил нос и показал клыки.
- Ученый, - усмехнулся чернявый.
- Вот какое дело, Гусь, - сказал Вася-Василек.- Мы тут посоветовались и решили овчарку взять. Она состоит в полку на довольствии. Будет при кухне.
- Пищеблок сторожить, - прибавил с обожженной щекой. - О чем толковать? С этим зверем взрослому-то не справиться, - а тут мальчишка… Забираем.
Юрке стало жарко. Сейчас пристегнут к ошейнику плетеный поводок и - прощай Дик! Что же делать?
- Дядя Вася, - всем телом повернулся Юрка к летчику, - он ко мне здорово привык… Он меня слушается!
- Ну, если слушается, - подмигнул Васильку чернявый,- то другое дело… Может быть, малыш, ты нам продемонстрируешь свое умение?
Юрка растерянно замолчал. Теперь все пропало. С какой стати Дик его будет слушаться?
- Начинай, - сказал чернявый. - Будет пес тебя слушаться -твой. Нет - забираем. Договорились, малыш?
Это был последний и один-единственный шанс. И Юрка решился.
Он подошел к Дику, прижался к его морде щекой и прошептал: «Дик, ну, Дик?»
- А что я ему должен говорить? - спросил он.
- Подавай команды, - сказал чернявый.
Гусь потерся щекой о морду собаки, погладил и отошел к порогу. Дик (он все еще сидел недалеко от ножки стола) проводил его взглядом.
- Ко мне, Дик!- сглотнув слюну, позвал Юрка.
Овчарка внимательно смотрела на него, но с места не двигалась. «Эх, Дик, - с болью подумал Юрка. - Ну, что же ты?» И снова позвал, вернее, не позвал, а попросил:
- Дик, ко мне.
Юрка не верил своим глазам: овчарка встала, подошла к нему и села у левой ноги.
Летчики переглянулись. Чернявый потер обожженную щеку и сказал:
- Это случайно… А ну, подай другую команду.
- Лежать! - ликуя, произнес Юрка. Он теперь был уверен, что Дик сделает все, что он ни попросит.
Дик лег, выбросив вперед сильные лапы.
- А теперь какую? - обернулся счастливый Юрка к летчикам.
Он повторял за чернявым самые различные служебные команды, и Дик четко выполнял их. Радость захлестнула Гуся. Страх прошел, и голос его звенел на всю избу. Рита давно налила чай в стаканы и, забыв про гостей, изумленно смотрела на Юрку и Дика. Дик вошел во вкус и по первому приказанию охотно бегал, ползал, лаял, приносил аппорт, охранял вещи.
- Пошли его в военторг за папиросами, - сказал чернявый, - да смотри, чтобы сдачу принес…
Летчики рассмеялись.
- Что ты будешь делать с ним? - спросил Вася- Василек. - Одному не прокормиться, а с овчаркой совсем пропадешь.
- Он кости любит, - сказал Юрка. - Я буду в столовой брать кости.
- А хлеб, мясо?
- Накормлю.
- Дик мало ест, я знаю, - ввернула Рита.
- Говорю, не пропадет, - сказал Гусь.-Свой обед отдам, а голодать не будет.
- Ты выиграл, малыш,-сказал чернявый.- Дик - твой. Но если будет с едой туго, - не губи собаку. Сразу приводи к нам.
- Идет,- кивнул Юрка. А про себя подумал: «Как же, приведу. Мой Дик!»
- Приходи в столовую за довольствием, - сказал Вася-Василек. - Котелок у тебя есть?
- А у вас кашевар не жадный? - спросил Юрка.- Даст?
- Бери котелок побольше.
Летчики выпили по два стакана чаю, поблагодарили.
- Хочешь, я тебя на штурмовике прокачу?-предложил чернявый Юрке.
- Я с Северовым летал, - сказал Гусь. - Вот был летчик!
- Как хочешь, - усмехнулся чернявый. - Ну, будь здоров, малыш.
Они ушли. Юрка гладил Дика и размышлял: почему чернявый летчик все время усмехается? Слово скажет и сразу усмехнется. А вообще он, видно, мужик хороший. Где это его так крепко обожгло? В самолете, наверное. И Вася-Василек хороший. Только он совсем на летчика не похож. Какой-то стеснительный, как красна девица. И глаза у него синие, девичьи, и румянец все время играет на щеках, - все и зовут его Вася-Василек. Имя совсем для летчика, да еще Героя Советского Союза, неподходящее. Это он на земле такой…