- Не спорю, но не забывай о кошачьем помете с горчицей, - не остался в долгу Борис, - в твоих любимых комнатных тапочках...

Часть I

Вера

   Не надо отдавать любимых,

   Ни тех, кто рядом, и ни тех,

   Кто далеко, почти незримых.

   Но зачастую ближе всех!

   Когда всё превосходно строится

   И жизнь пылает, словно стяг,

   К чему о счастье беспокоиться?!

   Ведь всё сбывается и так!

   Когда ж от злых иль колких слов

   Душа порой болит и рвётся -

   Не хмурьте в раздраженье бровь.

   Крепитесь! Скажем вновь и вновь:

   За счастье следует бороться!

   Э. Асадов "Не надо отдавать любимых" (отрывок)

Глава 1

Москва слезам не верит

До свиданья,

Мой любимый город,

Я почти попала в хроники твои.

Ожиданье - самый скучный повод,

Нам с тобой так мало надо для двоих.

Земфира.

   Любая поездка сопровождается не столько приятными впечатлениями, сколько утомительными сборами.

   Тетя Люда в панике металась по квартире, сбивала всё на своем пути и непрерывно ахала.

   - Пирожки положила? Помидоры на месте? А курица? Свитер вроде взяла... Ой, а кроссовки, кроссовки где?

   - В синем чемодане, рядом с тапками и косметичкой, - терпеливо пояснила я, волоча в коридор туго набитый рюкзак и пристраивая его рядом с собратьями. Многочисленными собратьями. Случилось то, чего я так боялась: размер багажа перешел все допустимые границы. Три чемодана, четыре дорожные сумки, семь пакетов и рюкзачище занимали половину прихожей, а ведь мне еще книги собирать! Это ж сколько тащить придется?!

   За шесть неполных лет вещей накопилось порядочно, поэтому я планировала взять в дорогу лишь самое необходимое. Остальное можно отдать бедным или, на худой конец, выбросить. Не учла я одного: тетин список "самого необходимого" превышал мой разика этак в четыре.

   С минуту попрыгав на чемодане, который так и не согласился закрыться, я вконец отчаялась.

   - Теть Люд?

   - Что, Верочка? - откликнулась та, гремя чем-то на кухне.

   - Может, ну его, а? Возьму с собой половину, а вторую заберу, когда в гости приедем.

   - Что? Прости, не услышала, - тетка прижимала к себе пузатый пакет с провизией.

   С моих губ сорвался тихий стон.

   - Я говорю, что всё это, - кивок в сторону "кавалькады", - мы просто-напросто не дотащим, надорвемся.

   - Думаешь? - искренне огорчилась тетя Люда, но пакет к общей куче добавила.

   - Уверена. Мне Сашку жалко.

   Коротко тренькнул звонок, и в квартиру заглянул вышеупомянутый Сашка.

   - Здрасьте, Людмила Семеновна! Привет, Вер! Всё собира-а... - начал он и закашлялся.

   Итак, мой скромный багаж увиден. Через пару секунд, после прикидки веса, последует законный вопрос...

   - Я думал, ты домой собираешься, - выдал Погодин.

   - Так и есть, - ответила я с ласковой улыбкой, - собираюсь прописаться в Сибири. Смерть от голода, как видишь, не грозит. Кстати, это еще не всё, - поспешила я "утешить" приятеля.

   Тот лишь горестно охнул и опустился на ближайший чемодан.

   - Да-да, каких-то семь-восемь энциклопедий, и я готова.

   От сумки и чемодана мы всё-таки избавились, сойдясь на том, что зимние вещи и большая часть макулатуры в ближайшее время точно не понадобятся. Только с одной из книжек вышла неувязочка: в двухтомный "Справочник врача общей практики" я вцепилась клещом, готовая сражаться до последнего вздоха. Погодин покрутил пальцем у виска и сдался. В итоге "Справочник" вытеснил три старых свитера, и все остались довольны. Пузатый пакет с провиантом я как бы невзначай забыла на кухне: курицы с пирожками больше чем достаточно, буду соседей по плацкарту кормить.

   - Присядем на дорожку, - голос теть Люды едва заметно дрогнул.

   Я принесла ей табурет, а сама устроилась на сумках рядом с Сашкой. В последний раз оглядела прихожую, вздохнула украдкой. Как бы ни тянуло домой, скучать я всё равно буду. По тете Люде, такой доброй, заботливой и до невозможности суетливой, по Котофеичу, любившему складывать в тапки свежепойманных мышей. По девчонкам и ребятам из универа, с которыми сдружилась, и даже по "лавочным" бабулькам, перемывающим кости по поводу и без. Каждый день узнаешь о себе что-то новенькое.

   "Вон, гляньте, идет, вся из себя фыр-фыр! Одни каблучищи чего стоят! (перестают шептать, противно скалятся)Ой, Верочка, здравствуй! Из института? Умница какая! (провожают взглядом и шепчутся, думая, что не слышу) Молодежь! Знаем-знаем, какие у них институты! На гроши родительские шмотья накупят и по клубам, по клубам! Только и знают, что гулять. Ни стыда, ни совести! Вот вчера к ней опять парень приходил..." и так до бесконечности. Змеюки!

   - Вер, - Саша легонько потряс меня за плечо, - нам пора.

   Пришлось спешно возвращаться с небес на землю.

   - Да, конечно пора, пора.

   Людмила Семёновна всплакнула и повисла на мне балластом.

   - Ох, Верочка, как же я одна теперь? Будто вчера приехала. Когда я тебя увижу? - всхлипывала она.

   Ну вот, сейчас я тоже заплачу!

   - Не надо, теть Люд! Приеду, честное пионерское, - пробормотала я, закусив губу. Терпеть не могу прощаться! - Весной приеду, хочешь?

   Она кивнула и утерла глаза. Знает, что если пообещала, то вернусь обязательно.

   - Не хочется прерывать вас, дамы, - подал голос Сашка, - но нам действительно пора. Машина ждет внизу.

   Он как всегда прав. Мой поезд отходит в 17.23, а раньше пяти на вокзал не попасть даже при самом благоприятном раскладе. Нужно торопиться. Чмокнула тетушку в мокрую щеку, подхватила сумки, но больше двух плюс пакет унести не смогла. Сашка вздохнул и, ни слова не говоря, умчался куда-то, чтобы вернуться с дородным усатым дядькой.

   Не утруждая себя приветствием, усатый субъект пересчитал чемоданы и скрестил руки на мощной груди.

   - Я вам, бл..., не носильщик! - мрачно изрек он. - Крутить баранку - пожалуйста, но баулы переть - хрена с два!

   - Выражения выбирай, уважаемый, - посоветовал ему Сашка. - Я доплачу.

   - Мы доплатим, - поправила я, доставая кошелек. К чему-к чему, а к матюгам почем зря не привыкла и привыкать не планирую. Уши в трубочку - мало приятного. Хотя данный индивид мужского пола выражался вполне культурно, смотря с кем сравнивать.

   - Доплатят они, как же! - водитель с кряхтением поднял поклажу. - Кто б мне за грыжу заплатил...

   ***

   Полтора часа московских пробок, и мы, насколько позволяют сумки, мчимся по Казанскому вокзалу. До отхода от силы двадцать минут, а поезд еще надо найти. Таксист пыхтел где-то позади, не прекращая комментировать наши душевные качества. Народу - не протолкнуться! Люди шарахались в сторону, но пару зазевавшихся я все-таки сбила. Вслед неслись отнюдь не лестные отзывы.

   - Простите! Извините! Извините! Простите!

   Платформе обрадовалась, как родной. Людей там было поменьше, появилась возможность перевести дух, не рискуя быть затоптанной.

   - Какой у тебя вагон? - спросил вынырнувший откуда-то справа Сашка.

   - Восьмой, двадцать третье место, - не задумываясь, ответила я. Неженская память на цифры досталась в наследство от папы.

   Пока я демонстрировала проводнице билет и паспорт, Сашка с водителем втаскивали в вагон "баулы". На бедного мужика было больно смотреть: красный, потный - как-никак, август на дворе - он хрипел и с трудом передвигал ноги. Тайком от Сашки сунула ему купюру, желая возместить моральный ущерб хотя бы частично. Таксист побухтел-побухтел, спрятал деньги в карман и поспешил ретироваться от греха подальше.