Паук, наконец, спустился и теперь бодро шагал по одеялу, приближаясь к руке Гайдарева. Тот не глядя смахнул его и перевернулся на другой бок. Бессмысленность собственного существования заставляла делать гадости окружающим. А у паучка, возможно, была цель в жизни, жена, дети. Интересно, пауки женятся?

   Зоологические гипотезы Дэна прервал скрип открываемой двери. Горничная, больше некому. "Молодой человек, освободите номер, мне убрать надо. Вы уже неделю не выходите... Ну, не знаю, спуститесь вниз, прогуляйтесь там", - всякий раз блеяла одна и та же девушка. Менялся только срок затворничества.

   В дверях действительно стояла горничная, но совсем другая. Знакомая Гайдарева напоминала овечку - светловолосая, кудрявая до неприличия, с каблучками - "подковками" и круглыми оловянными глазами, а эта была маленькая, темненькая, черноглазая и слегка нервная.

   - Никуда не пойду, - пробурчал Денис. - Потом уберешь, не убудет...

   Девчонка сузила глазки и насмешливо хмыкнула. Насчет убытков она бы поспорила.

   - Заткнулся б ты, Ёжик! - посоветовала она, закрывая за собой дверь.

   Апатию Гайдарева как рукой сняло. "Ёжиком" его звал узкий, ну очень узкий круг лиц, человек в десять. С легкого язычка Жанны прозвище гуляло по больнице, но прижилось лишь среди своих. Дэн - Ёжик, Славка - Тушканчик, все остальные - по умолчанию Суслики.

   Горничная не выглядела знакомой, он бы точно ее запомнил. Тогда почему?..

   - Не узнал? - усмехнулась гостья.

   - Неа, - Денис уселся на кровати, чтобы лучше видеть. Он был заинтригован.

   Девчонка тем временем осмотрела номер, заглянула во все углы и даже потрогала картину с видом на разводные мосты.

   - У входа два амбала, на этаже еще один. Здесь три "жучка" и камера. Основательно тебя пасут, Ёжик, - восхитилась она. - Новые технологии, будь они неладны.

   - А зачем тогда?.. - удивился Дэн.

   - Не боись, всё временно дезактивировано, - успокоили его. - Включится, когда уйду.

   - Слушай, кто ты такая? Мы раньше не встречались?

   - Я ужас, летящий на крыльях ночи, кошмар твоего разума и далее по списку. Сиди, где сидишь. Але-оп!

   Фигурка девушки на миг стала расплывчатой, вытянулась, черты лица исказились...

   - ВЫ?!

   - Ожидал кого-то другого?

   - Вы... вы... это... к-как? - заикаясь, пробормотал Гайдарев.

   - Долго объяснять. Лучше скажи мне, что ты здесь делаешь?

   - Лежу.

   - Это я и сам вижу. С какой целью?

   - Не знаю, - честно ответил Денис. - Хочется лежать, вот и лежу. Вам же проще, разве нет?

   - Хорошо, что ничего другого не хочется! Свернуть тебе шею готовы как минимум пятеро, но пятая уже простила. По-моему, зря.

   - А за что мне шею сворачивать? - подозрительно спросил Дэн.

   - Только не говори, что ничего не помнишь!

   Тот пожал плечами - не скажу, мол.

   - Этого стоило ожидать... Вообще не помнишь или, как в КВНе, последние три буквы?

   Гайдарев задумался. Воспоминания смазывались, последняя неделя и вовсе в тумане.

   - Помню, как ехал на работу, зашел. С Каринкой потрепался, у Малыча сигаретку стрельнул... - медленно перечислял Дэн.

   - Подробности оставь анатомам, - перебили его. - До какого времени помнишь?

   - А вам зачем? - запоздало нахмурился Денис.

   - Для диссертации, блин! Спрашиваю - значит, надо.

   - На часы не смотрел. Примерно до четырех, плюс-минус час.

   - Плохо. На амнезию грешить не будем, а плавно перейдем к "с кем виделся". Тайчук, Малышев, кто еще?

   Голова Дэна начала побаливать, но он стиснул ее руками и упрямо вспоминал. Апатию временно подавила чья-то более сильная воля.

   - С Каринкой поболтал, сигарету у Толяна стрельнул, Игоревна велела истории оттащить... Э-э-э, с Соболихой столкнулся, она с кем-то по сотику тренькала. Сологуба видел - верняк, он еще про Каринку лопотал, как пить дать втрескался...

   Подробное вспоминание имело двойную цель: исключить другие варианты и потихоньку вернуть Гайдареву память.

   - Стоматолог, болтливый такой, забегал. Верка ему новости рассказывала, спрашивала что-то, - уже увереннее продолжал Дэн. - Орлову на процедуры отвел, она в пространстве плохо ориентируется. А потом... потом все вместе за мишурой всякой пошли, для коридоров... Дальше не помню.

   - Quod erat demonstrandum (что и требовалось доказать - лат., прим. автора), - тяжелый вздох. - Остальные ушли, тебя попросили задержаться. Слово за слово, тыры-пыры, визуальный контакт, и готова навязчивая идея. Совсем перегрелась!

   - Кто? - не понял Гайдарев.

   - Конь в пеньюаре! Точнее, кобыла...

   - Так вы расскажете, что произошло?

   - Сам постепенно вспомнишь. И тебе будет очень, очень стыдно. Вина, хоть и косвенная, всё-таки имеется... Ладно, мое время истекло, через три минуты включится камера.

   - Эй-эй-эй, постойте, - Гайдарев вскочил с кровати и попытался удержать его за плечо. - А мне-то что делать?

   - Самый оптимальный вариант - заявление об уходе, перевод в другое место. Через пару суток тебя окончательно отпустит, сможешь соображать. Тогда придешь и напишешь, что по собственному желанию.

   - По-другому никак? - поник Денис, пряча руки в карманы. За этим жестом он всегда скрывал растерянность.

   - Увы и ах. Чистить память стольким людям одновременно - перспектива тупиковая. Как не странно, мне даже жаль: ты не безнадежен.

   - Спасибо на добром слове, - Гайдарев выдавил из себя улыбку и протянул руку.

   Рукопожатие было твердым и быстрым, после чего мужская фигура вновь стала женской.

   - Удобно, наверное, в сауну к бабам лазить, - лениво протянул бывший интерн доктора Воропаева. - Это типа фокус такой, обман зрения? Не поделитесь секретом, вдруг пригодится?

   - Вот встретимся с тобой лет через тридцать, когда перестанешь думать о бабах, расскажу, - пообещала "горничная". - До скорого, Ёжик! Не болей.

   Стоило двери номера закрыться, как побежденная апатия придавила Дэна грязной рыхлой массой. Он улегся на кровать, сложил руки на животе и уставился в потолок. Необычность визита вытерлась, сменившись безразличием.

   Чудом уцелевший паук снова полз по одеялу. Цель у него была одна: добраться до кроватной спинки, раскинуть сети и ждать. А дальше...Что дальше? Так далеко пауки не заглядывают.

   ***

   Я бродила по квартире, будто Кентервильское привидение, из комнаты в комнату. Мне не сиделось, не лежалось и не стоялось - только ходилось. На вопросы отвечала невпопад, огрызалась, вздрагивала от любого резкого звука. Анютка покрутила пальцем у виска и уселась пересматривать фильмы с молодым американским актером, находившимся на пике своей популярности. Ровесницы сестрицы сходили по нему с ума и втихаря копили деньги на билет до Лос-Анджелеса. Анька же, бесконечно далекая от какого-либо фанатизма, смотрела за компанию и пыталась понять, что (цитирую) они все находят в этом стрёме? Ее крысята, Вера и Анфиса, сидели на коленях хозяйки и грызли рафинад. Звери оказались поистине ручными, не желали сидеть в клетке и не отходили от сестры ни на шаг. Аня тайком носила их в школу: пугать одноклассниц. Бонапарт смирился и жевал гречку, мама махнула рукой. Все были счастливы.

   Сашка смотрел на мои хождения, вздыхал, но молчал. Послезавтра он уедет и вряд ли вернется, сам так решил. Объяснительную речь составляли вместе, дабы вышло убедительно, и теперь она, заново отредактированная, лежала в ящике моего стола. Завтра сядем разучивать.

   Когда я в седьмой раз вползла на кухню, помешала ложечкой остывший чай и снова встала, мама отточенным движением коснулась моего лба.

   - Мокрая, как мышь, - с ужасом констатировала она. - Руки (дай руку!) ледяные. У тебя упадок сил, ложись в постель немедленно!

   - Мамуль, со мной всё хорошо...Просто устала немного.