- Ложись! Я знаю, что говорю.

   Для нее я навсегда останусь несмышленышем, и медицинское образование здесь не поможет. Любимая мамина присказка: "Вот будут свои дети - вспомнишь меня". А будут ли? Пресловутые мальчик и девочка после разрыва с Сашкой казались чем-то очень далеким...

   В постель я всё же легла, невзирая на ранний вечер. Провела рукой по лбу - влажный, противный. Руки почему-то ломит. Может, мама не так уж неправа?

   Окажись рядом Карина, подняла бы меня на смех по одной простой причине: я действительно соскучилась. До боли, до дрожи в животе хотелось его увидеть. Если не его самого, то хотя бы фотографию. Но изображений у меня как раз-таки не было...

   Выпутавшись из одеяла, бросилась к столу. Дырявая голова! Альбом ведь с собой забрала, не рискнула надолго бросать в ординаторской. Спешно пролистала страницы, взгляд наткнулся на портреты Дениса. В груди непроизвольно кольнуло: где он сейчас, что с ним? Никто не знает.

   Искомые рисунки нашлись быстро, последний датирован двадцать восьмым числом. С портрета на меня смотрели знакомые глаза, изумрудно-зеленые, пусть на карандашном наброске и не видно. Спокойное, открытое лицо, волосы слегка взлохмачены, на губах легкая улыбка - столь редкая гостья для моего сурового начальника. Нет, смеялся Воропаев часто, улыбался и того чаще, но обычные его проявления эмоций иначе как ухмылками не назовешь. Было в них что-то горькое, непонятное, иронично-пренебрежительное. Таким, как на портрете, видела его лишь однажды.

   Найденное на подушке письмо я перечла столько раз, что успела выучить наизусть. Случайно ли оно появилось, преднамеренно ли - не знала, но помнила каждое слово, запятую, каждый "хвост" и крючок. Диагноз поставлен, лечение невозможно... да и не хочется мне лечиться.

   Поражала собственная безнравственность: вся больница в курсе, что Воропаев женат. Число детей, правда, доподлинно неизвестно. Одни говорят, что дочь; другие клянутся, что сын; третьи готовы подтвердить под присягой, что детей двое и скоро родится третий. Спрашивать напрямую, понятное дело, мало кто решался, а посвященные загадочно молчали...

   Да какая разница, сын или дочь?! Не понимаю, кем надо быть, чтобы взять и своими собственными руками разрушить чужую семью. По минутной прихоти, не имея на это никакого права. Моей глупой любви суждено остаться несчастной, и нужно иметь смелость признать это.

   Пальцы сами нашарили телефон. Надо позвонить ему и сказать, что на корпоративе я была пьяна, не знала что несу. Лепетать в привычном верособолевском духе, слезно просить прощения - делать всё, чтобы мне поверили. Так будет лучше для нас обоих.

   Легко ли это - разрубить все узлы и вырвать побеги, успевшие пустить корни? Отказаться от любви, зная, что чувство взаимно? Зубы стучали в такт, хотелось умереть прямо здесь, не муча других и не мучась самой... Да что со мной такое?! Решимость таяла с каждой секундой, поэтому пришлось взять телефон и ледяными пальцами листать контакты.

   - Алло, - голос хриплый и как будто сонный.

   - Здравствуйте.

   - Вы в курсе, который час?

   Мельком глянула на часы: 18.26. Улыбнулась и поспешила сообщить ему об этом.

   - Тогда простите. День какой-то сумасшедший, замотался и отключился, как только домой пришел, - он не смог подавить зевок. - Что-нибудь случилось?

   Хотелось спросить: снилась ли я ему?.. Вера Соболева, о чем ты думаешь?! У тебя к нему дело, думай только о деле!.. Интересно, а во сне мы на "ты" или на "вы"?

   - Артемий Петрович, мне нужно с вами поговорить.

   - Как понимаю, речь пойдет не о политике и хорошей погоде? - знакомая иронично-дразнящая интонация стукнула молотком по хрустальной мечте. Отрезвила, проще говоря.

   - Нет, просто хотела сказать...

   - Вера Сергеевна, я не любитель решать важные вопросы по телефону. К тому же, сейчас я мало что соображаю, - признался он. - Если вы будете так любезны дождаться моего пробуждения...

   - Я поняла. Извините.

   - Да не кладите вы трубку! - ощутимо поморщился Воропаев. - Давайте встретимся завтра и уладим все дела насущные. Когда вам будет удобно?

   Когда угодно! Как можно скорее, сию же минуту...

   - До пятницы я абсолютно свободна.

   - Прекрасно. В трех минутах ходьбы от нашего заведения есть кафе, там еще ателье напротив...

   - "Анна-Луиза"?

   - Да-да, "Анна-Луиза". Вы не против?

   - Мне всё равно, - ну да, ну да. Вы бесподобны, мисс Вежливость де Такт!

   - Тогда встретимся там, в десять, - кажется, не обиделся. Или потом припомнит.

   Мы обменялись парой бессмысленных по своей сути фраз и простились до завтра. То, что Воропаев не захотел объясняться по телефону, наводило на мысли. Не был готов или действительно предпочитал личную встречу? В любом случае, нам предстоит расставить все точки на i, так что глупо бояться. Чему бывать, тому не миновать.

   Минутный разговор с человеком, никоим образом не связанным со всей этой мистификацией, был подобен бальзаму для свежих ран. Я уснула, успокоенная, не подозревая, что завтрашний день твердо решил перевернуть мою жизнь с ног на голову.

Глава 15

Теоремы и следствия

Быть владельцем тайны много приятнее, чем выдавать её.

Хорхе Луис Борхес

   Найти бы того, кто придумал утро, и пристрелить!

   Поставленный на восемь будильник звенел на разные лады, пока с раскладушки не сполз Погодин и не нажал кнопочку. Сипло буркнув что-то в знак благодарности, натянула на нос одеяло. Всю ночь я ворочалась, металась во сне и теперь чувствовала себя отвратительно. В горле скреблась новорожденная простуда, а голова будто увеличилась в размерах. Вспомнив, зачем, собственно, просыпалась, я осторожно-осторожно высунула руку. Холодно!

   Утро, начавшееся как-то криво, и не думало менять гнев на милость. На ходу заедая парацетамол гречневой кашей, я наступила на хвост коту, обожгла палец кипятком, из-за ерунды поссорилась с мамой (она спросила, на кой я поднялась так рано), полчаса искала по углам джинсы, чтобы обнаружить их в шкафу сестры... Из дома выскочила злая, сонная и горячая, как печка. Не хватало еще опоздать на маршрутку!

   Как назло, народу набилось - не протолкнешься. Многие пытались и получали по шее морально и физически. Тощая тетка с писклявым дискантом прошлась по моим сапогам да еще и выматерила за это. Предпочитая не связываться с истеричками, я забилась в дальний угол и терпеливо ждала окончания поездки. Обладательница дисканта уже обрабатывала дородного субъекта на тему: "уступите место даме". Субъект пыхтел, сопел и на всякий случай прикинулся глухонемым.

   Из маршрутки я выпрыгивала на ходу, не обращая внимания на визги и крепкие словечки. Решено: откажу себе во всем, перейду на хлеб и воду, но машину летом куплю и на права сдам. Общественный транспорт придумали больные клаустрофобией, не иначе. Восстановили, как говорит Воропаев, баланс мировой справедливости

   Ближе к "Анне-Луизе" пришлось сбавить шаг. Что я скажу, что отвечу - неведомо, четкий план с пунктами-подпунктами так и остался на стадии разработки. Вдохновение - не мой конек, а на чугунную голову тем более. Знать бы, что ждет и есть ли во всем этом смысл?

   У входа в кафе я поскользнулась и непременно упала бы, не подхвати кто-то под локоть.

   - Смотреть под ноги иногда полезно, - Артемий Петрович. Вечно он выскакивает, как черт из табакерки!

   - Здравствуйте, - я последовала его совету: уставилась под ноги. Жизнь будто нарочно выставляла перед ним в невыгодном свете и хихикала из-за угла. Пора бы привыкнуть.

   ***

   Знатоки ценили "Анну-Луизу" за приятную атмосферу и отсутствие толпы посетителей. Освещение здесь неизменно приглушено, персонал обходителен и приятен, а цены не поднимаются выше средних. Будучи старшеклассницей, частенько заглядывала сюда с Элькой выпить горячего шоколада и поболтать о девичьем. С годами посиделки прекратились, но приятные воспоминания о них сохранены до сих пор.