Я втянула в себя воздух, внезапно сожалея об утрате, которую ощутила, стоило Ноксу убрать ладонь с моей спины и уйти. 

К черту Нокса. 

К черту меня. 

И почему эти шовинистические задницы, околачивающиеся по соседству, не могли исчезнуть из моей жизни прямо сейчас? 

Чуть позже тем же вечером, после того как пекарня давно уже была закрыта, я все еще усердно работала на кухне. Сладкий запах карамели заполнял мой нос, пока я помешивала кипящую на плите кастрюлю. Еще одна партия душистых пралине и тогда, возможно, я смогу подумать о том, чтобы прибраться и пойти домой на ночь.

Может, по дороге к себе я возьму пиццу и успею посмотреть какое-нибудь позднее шоу, прежде чем провалюсь в пятичасовой сон, чтобы завтра в точности повторить свой распорядок.

Фу.

Неделя перед днем Святого Валентина – это ад.

Я добавила ванили в кастрюлю, в тот же момент, как звуки песни Нила Янга «Полная Луна» донеслись до меня через стену. Я инстинктивно вздохнула. Каждый раз, когда я слышала эту мелодию, она возвращала меня в юность, напоминая об отце и матери. О том, как его руки обвивались вокруг ее талии, а мама утыкалась лицом в шею отца. Их любовь была так прекрасна, а эта песня воскрешала воспоминания о ней. Мне хотелось таких же чувств. Я жаждала кого-то, с кем могла бы разделить все – совсем как у моих родителей.

Я внезапно обнаружила, что начала покачиваться в такт песни, мелодия которой завораживала, а мои воспоминания о мужчине за стеной сгладились. Я целый день видела его грузовик, стоящий снаружи, и, судя по тому, что он до сих пор стоял на месте, Нокс тоже задерживался на работе. Я просто радовалась отсутствию шума, чтобы он там ни делал.

Но теперь я подумала о том, что Нокс находился в соседнем помещении совсем один. Наверное, голодный, или даже испытывающий жажду. Работать допоздна было не просто, и хотя Нокс повел себя со мной не совсем так, как следовало бы, я что-то к нему испытывала. Какое-то сходство с ним. Родство. Схожее одиночество. Ведь пока я росла в этом маленьком городке, большинство моих друзей уезжали учиться в колледж и никогда уже не возвращались. А обзавестись новым другом никогда не будет лишним, да и если отнесусь к кому-то по-доброму, это лишь улучшит мою жизнь. Так что когда песня закончилась, я решила отправиться к Ноксу с предложением о перемирии. Может, даже с извинениями за свое прошлое поведение.

Ну, пока он снова не начнет нести чушь о том, что мой фартук дразнит его. Был во мне какой-то феминистский огонек, и мне очень не хотелось пинать Нокса по яйцам.

Я добавила какао и сахар в кастрюлю, не прекращая помешивать варящееся в ней молоко и ваниль – это был мой особый шоколадный десерт – а затем разлила кипящее лакомство в две огромные кружки.

Когда началась песня «Такая женщина», я открыла дверь в соседнее помещение и вошла в тускло освещенную комнату, где велось строительство. Балансируя с подносом, я прошла через нее, ведомая музыкой. Повернув за угол, я нашла Нокса, он стоял на колене и красил стены белой краской.

Когда я увидела его там, пока звуки музыки витали в воздухе, а запах опилок наполнял легкие... что-то изменилось. Словно по мне нечто ударило, поменялось внутри, и я поняла, что Нокс отличается ото всех. Он не похож ни на одного мужчину, которого я встречала раньше.

– Добрый вечер, сосед, – я опустилась на пол возле него, поставив поднос с горячим шоколадом между нами. – Примешь предложение мира?

Он поймал своим взглядом мой, медленно и непреклонно. Мне показалось, что мое сердце попыталось вырваться из груди и застряло в горле. Словно Нокс как-то заколдовал меня, его глаза гипнотизировали каждую разумную мою часть, затуманивая голову и заставляя мое сердце болезненно сжиматься от желания получить то, что я никогда не надеялась найти.

– Спасибо, Валентина, – он, наконец, нарушил молчание. Не отрывая взгляда от моих глаз, Нокс взял кружку в руки и поднес к своим губам.

Никогда еще в своей жизни я так сильно не хотела стать неодушевленным предметом, как в этот самый момент. Тогда бы его рот ласкал мою кожу, сводя меня с ума.

Нокс выпил половину напитка, а затем поставил кружку между нами.

– Потрясающе.

– Рада, что тебе понравилось, – в эту минуту Нил запел «Никто другой не убивает меня, как ты. Никто другой не наполняет меня, как ты»[1] , и внутри меня надулся шарик, наполненный эмоциями. – Хорошая песня.

– Самая лучшая, – Нокс заправил мне прядь волос за ухо. – Итак, что же привело тебя сюда, сладкая?

Мой желудок перевернулся при его словах. Мои ладони буквально зудели от непреодолимого желания, настолько сильного, что, казалось, я могла бы умереть, если в этот же миг не упаду в его руки не начну умолять Нокса поцеловать меня. Как мог человек, который бесконечно выводил меня из себя, еще и сводить с ума от похоти? Я втянула воздух, пытаясь собраться с силами.

– Прости, что вела себя раньше, как настоящая сука. Не знаю, что со мной случилось. Обычно я никогда так не выхожу из себя.

– Выходишь из себя? – Нокс усмехнулся. – Да ладно тебе. Это было мило, – он склонился ко мне чуть ближе. – И хочу сказать тебе кое-что по секрету – мне нравится, как ты выглядишь, когда злишься.

Мое сердце грохотало так, словно в нем скакали тысячи лошадей. Его прикосновение, его дыхание, похожее дуновение лета на моей коже, его слова – все проникало глубоко в душу, заставляя все внутри поджиматься самым из приятных способов.

Этот мужчина мог заставить меня растечься у его ног лужицей всего парой слов и взглядов.

– Я хочу сказать, что ты настоящая женщина, – пропел он мне на ухо слова, которые как раз доносились из динамиков магнитофона.

О, мой Бог.

Мои руки тряслись, но мне казалась, словно кожу объяло пламенем, и она пылала.

– Что, черт подери, было в этом шоколаде? Чувствую себя так, словно ты заколдовала меня, – прорычал Нокс, одна его рука скользнула по моему колену, когда он отстранился от меня.

– Эм, – я провела ладонью по волосам. Нокс так дьявольски заставлял меня чувствовать себя растерянной. – Душистый перец. Всего щепотка.

– Душистый перец?– его смех разнесся эхом, отражаясь от всех четырех стенок моего сердца. – Что ты пытаешься сделать, убить меня?

Мой взгляд метнулся к его глазам

– Если бы я собиралась тебя убить, ты бы об этом знал.

Мы сидели, молча, позволяя тишине окутывать нас.

Был ли он сумасшедшим?

Да и волновалась ли я об этом?

И почему, ради всего святого, я была так возбуждена?

Я сильнее стиснула бедра, отчаянно желая приглушить боль, появившуюся между ними.

А затем Нокс ухмыльнулся, и его глаза вспыхнули, когда он покачал головой. Его тихий смех наполнил пыльный воздух, окружающий нас, когда следующая песня в плейлисте началась. «Естественная красота». Мой отец всегда напевал слова этого произведения матери на ухо. Я вспомнила, что всегда считала это самым романтичным из всего, что я когда-либо видела.

Любовь.

Я вздохнула. При этих мыслях слезы наполнили мои глаза, и я попыталась встряхнуться, чтобы вернуться в настоящее.

– Что это за выражение лица, сладкая? – Нокс вновь сократил расстояние между нами, его ладони обхватили мои щеки, а глаза изучали лицо, словно он хотел найти в нем ответ на свой вопрос.

Я прикусила нижнюю губу и закрыла глаза.

– Эта песня. Да и весь альбом... Он много значит для меня.

Руки Нокса обвили мою талию и притянули к нему на колени, прижав к его телу. Одной ладонью он обхватывал мои бедра, а вторую положил на мою шею, склоняя мою голову к себе и вынуждая уткнуться лицом с его шею.

– Это просто чертовски великий альбом.

Он покачивал нас вперед и назад, подпевая каким-то словам, пока я плакала в его объятьях.