И именно так, покрытая опилками и пылью, в руках Нокса, слушая песни Нила Янга, я потеряла свое сердце.

Держать Валентину в своих руках было сущей мукой.

Абсолютным адом, потому что я не мог предпринять чего-то большего, но стоило мне увидеть ее впервые, как я, безусловно, захотел получить и сделать очень и очень многое.

Я едва заставлял себя держаться от Валентины подальше в эти последние несколько дней, желание обхватить ее сладкие бедра было таким сильным. И сдерживался я по одной единственной причине... той самой, по которой боролся со своими чувствами, той, которая не давала мне спать по ночам, терзая мыслями о Валентине.

– Валентина... – я обхватил ее лицо ладонями, постепенно успокаиваясь, пока музыка звучала в воздухе вокруг нас. – Я никогда не желал женщины с той силой, с которой я хочу тебя, но мне нужно узнать кое-что до того, как мы двинемся куда-нибудь дальше.

Она посмотрела на меня удивленным пытливы взглядом. Боже, что же со мной делали ее глаза. Они заставляли мои яйца поджиматься на протяжении всего дня, а потом преследовали ночью во сне.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать четыре, – быстро ответила Валентина. Двадцать четыре. Иисусе. Я мог бы быть ее отцом.

– А мой возраст тебя не смущает? Мне было пятнадцать, когда ты родилась, – я пытался себя подготовить к неминуемой боли.

– Хмм... – Валентина склонила голову в сторону и провела пальцами по моему виску. – Ну, мне вроде как нравиться это небольшая седина. А морщинки, которые появляются, стоит тебе улыбнуться, очень милые. А вот эти линии возле губ, говорят, что ты любишь смеяться, – она кончиками пальцев провела по уголку моих губ. – И разве не считается, что с возрастом приходит мудрость?

То, как Валентина смотрела на меня, почти заставляло терять голову. Я фактически собирался рухнуть на колени и умолять ее выйти за меня замуж. Я был готов зайти настолько далеко.

– Да, думаю, что слышал нечто подобное.

– Ну, я не говорила этого применительно к тебе нынешнему. Но может когда-нибудь, – Валентина похлопала меня по щеке, а на ее губах появилась саркастичная усмешка.

– Валентина... – прорычал я, прижимая ее ближе к своему телу и прикусывая мочку ее уха зубами. – Я мог бы быть твоим отцом.

– Мне это безразлично, – прошептала она, обвивая мою шею руками и сцепляя пальцы в замок у меня на затылке, ее губы касались разгоряченной кожи моего подбородка, пока Валентина говорила. Боже, я хотел заботиться о ней, сделать ее своей, подарить ей ту жизнь и любовь, которые она заслуживала.

– Тебе вообще плевать на мой возраст, сладкая? – теперь мои ладони скользнули по ее спине и легли на изгиб ягодиц, прикрытых юбкой до колена, которую Валентина надела.

– Ну, до тех пор, пока ты не скажешь мне, что ты трехсотлетний вампир, я не имею ничего против твоего возраста, – она обвила одной рукой мою талию и засунула ладонь в карман моих джинсов.

Низкий стон вырвался из моего горла, прежде чем я сделал первую за последние годы спонтанную вещь.

– Я хочу тебя всю целиком только для себя.

Наши губы встретились, мои руки зарылись в волнистые пряди волос Валентины, а наши тела извивались друг против друга, словно мы оба изголодались до сумасшествия.

Дьявол, со мной именно так и было.

Я жаждал ее с безумной силой.

Я не был до конца уверен, что, черт подери, это было, но что-то в сладкой Валентине вынуждало меня нуждаться в ней, заставляло желать защищать ее, любить ее всеми способами, какими только мужчина мог любить женщину.

– Целовать тебя должно бы казаться мне неправильным, Валентина, но почему, ко всем чертям, это ощущается так верно?

Ее пальцы сжались у меня на плечах, а губы затрепетали возле моих, пока наши тела прижимались друг к другу.

– Это чувствуется так замечательно.

Я усмехнулся, когда Валентина прижала кончик пальца к своим мягким губам, словно переживая наш поцелуй заново. Черт, я точно буду делать тоже самое сегодня ночью, зажав член в кулаке.

– Я хочу тебя, Валентина. Хочу больше, чем чего-либо когда-либо в своей жизни, – я позволил ладоням упасть вниз, убирая их с ее прекрасных изгибов, чтобы между нами появилась небольшая дистанция. – Но я не желаю брать того, что мне не хотят предлагать. Я хочу, чтобы ты была уверена. В ту минуту, когда между нами все, наконец, произойдет, я хочу, чтобы ты была точно уверена, что я твой, и ты, черт подери, целиком и полностью моя.

Валентина, казалось, сжалась передо мной с глазами опущенными вниз и печально сгорбленными плечами.

– Ты берешь лишь то, что я тебе предлагаю...

Я провел рукой по волосам, споря с самим собой. Взять эту сладкую изысканную женщину и испачкать ее своими грубыми руками, своей требовательной личностью и антисоциальным поведением. Валентина была такой светлой, словно глоток свежего воздуха – не разрушу ли я все это, если заберу ее себе?

– Валентина... ты все еще такая молодая...

Она остервенело закачала головой, прежде чем наброситься на меня, сжимая в пальцах ткань моей футболки.

– Ты не знаешь, каково это быть мной. Я никогда не подходила людям своего возраста. Постоянно работала во время учебы в колледже, желая расплатиться со всеми долгами до его окончания, я даже смогла скопить достаточно денег, чтобы заплатить за аренду этого места. Может я родилась всего двадцать четыре года назад, Нокс, но чувствую себя куда старше, и, черт подери, куда мудрее.

То как она стояла напротив меня, впиваясь в меня взглядом, пока говорила, разрывало мне сердце. Валентина была права. Меня настолько тянуло к ней, потому что она казалась намного старше своего возраста. Вначале широта ее взглядов, а потом и то, что и как она говорила – все это лишь еще больше влекло к ней. Она была наблюдательной, вдумчивой, такой заводной и неимоверно талантливой.

– Я не сомневался в этом ни секунды, сладкая, – я обхватил ее лицо ладонями, внезапно охваченный порывом защитить Валентину от всего. – Нам стоит доставить тебя домой.

– Я прогуляюсь. Я живу сразу за углом.

– Ты больше не будешь ходить одна. С этого момента я буду забирать тебя и довозить до дома.

Я заглушил ее протест поцелуем. Медленным, исследующим, нежным, но обещающим большее.

Теперь не существовало пути назад для Валентины и меня. Без чертовых вариантов, но я все еще мог немного подождать. Двигаться в ее темпе станет для меня адской пыткой, но я был готов на это ради нее. Я сделал бы для Валентины все, что угодно.

– Если мы продолжим в том же духе еще хоть немного, то я пошлю к черту грязный пол и открытые окна и окажусь в тебе в следующее мгновение, – слова, вырвавшиеся у меня, были скорее похожи на рык. Контролировать себя было очень сложно и болезненно.

– Ты настойчивый, – Валентина толкнула меня в грудь.

– Мне нравится, как твои губы выглядят припухшими и покрасневшими от моих поцелуев, – я погладил ее нижнюю губу большим пальцем. – Я должен также целовать тебя каждый день.

Глаза Валентины сверкали, и я готов был поклясться, что почти потерялся среди мерцающих в них звезд. Валентина сделала из меня какого-то поэтичного придурка, но мне было на это совершенно плевать. Пока она была в моих руках, я обнаружил, что все остальное становилось мне совершенно безразлично.

– Ну, учитывая, что ты собираешься забирать меня по утрам, думаю, у тебя будет такой шанс, – улыбнулась она.

– В этом и заключается план, – я кинул головой. – Мудрый, помнишь?

– Очень мудрый, – согласилась Валентина, отодвинувшись и склонив голову к одному плечу. – Скажи мне, Нокс, а к какому времени, по-твоему, я прихожу в пекарню?

Я пожал плечами, следуя за ней, не желая, чтобы между нами оказался хоть один лишний дюйм.

– Шесть, семь?

Валентина широко ухмыльнулась, кивнув, когда открывала входную дверь.