- А получить квартиру нельзя? – спросил Иван.

- Я в очереди двести пятьдесят четвертый, - ответил Максим. – Ты часто видел, чтобы в наше время кому-то давали квартиры?

Иван неопределенно пожал плечами – он душа в душу жил с родителями, и отдельная квартира его не интересовала.

- На моей памяти, в последний раз это случилось два года назад, - сообщил Максим. - Дали одну квартиру семье с тремя детьми. Короче, Вань, мои шансы – ноль. Пока до меня очередь дойдет, я уже в дурдоме лежать буду. А так мне место хорошее пообещали, глядишь – через годик избавлюсь от этого ужаса.

Из подъезда вышли Марина и потерпевшая с увесистым пакетом – документами и вещами бывшего супруга. Все разместились в УАЗе – потерпевшая села на заднее сидение, рядом с Максимом и Иваном. Сразу же стало тесно.

- Товарищ лейтенант! - заныл буян. - Вот вы меня здесь, как преступника какого-то везете, а ее – рядом с собой посадили. А вы знаете, что это за женщина? Это жестокая, подлая тварь, всю кровь у меня испила…

- Может, ты заткнешься, а? – будничным тоном осадил буяна Иван.

Буян заткнулся, но его хватило не надолго. Спустя минуту он затянул свою волынку вновь, в промежутках между глотками воды, спасавшей его от «сушняка», сообщая милиционерам, что его бывшая жена водит в дом мужчин – и это при детях, ворует у него из карманов деньги и т.п. А еще – конечно, на зло! – она сломала его любимый диван, и теперь он, честный труженик, вынужден собственноручно его ремонтировать, менять обшивку…

Женщина сидела, вся пунцовая, и молчала.

- Товарищ лейтенант! – воскликнул вдруг буян. – А можно, я ее водой оболью? Из бутылки, а?! Вы отодвинетесь, чтобы я вас не замочил, и я водичкой брызну! Ей не повредит, стерве! Можно, а?

- Можно, - ответил вместо Ивана Максим. – Лей! Только потом я остановлю машину, выйду, и так тебе вломлю по почкам, что ты неделю будешь ходить в сортир кровью!

Буян замолчал, задумался, и за остаток дороги не проронил ни слова.

В райотделе отдохнуть не получилось.

- Езжайте на микрорайон, дом 14, первый подъезд, - сказал дежурный Алексеев. – Трупный запах из подвала. Вчера группа туда выезжала, но ничего не нашла. Может, там кошка сдохла, вот и воняет? Посмотрите хорошо, а? Жильцы не довольны, грозятся в прокуратуру жалобу написать.

- Ага, контора пишет, - пробурчал Иван, и группа вновь двинулась к УАЗику.

Как только они доехали и открыли дверь в подвал , Максим опытным носом учуял – приехали они не зря. Ни от мертвой кошки, ни от крысы, ни от собаки такой вони быть не могло. Вот если бы в подвале сдохла корова, тогда – может быть, но откуда в подвале взяться корове?

Максим тяжело вздохнул, и впереди всей группы пошел обследовать подвал. Он шел первым не потому, что был самым смелым, просто фонарик был только в его криминалистическом чемодане. Светя фонариком, он пробирался вперед, пытаясь отыскать в лабиринте подвала источник ужасной вони. Фонарик светил не ярко – уже подсели батарейки – и Максим двигался очень медленно, осторожно выбирая, куда бы поставить ногу, чтобы не оступиться – очень не хотелось упасть на разлагающийся труп. Наконец, в одном из закутков, они обнаружили то, что искали.

- Да, не удивительно, что вчерашняя группа не захотела это найти, - сказала, морщась, Марина.

- Чистоплюи хреновы! – согласился Максим.

Труп пролежал в подвале не меньше недели. Судя по ветхой, грязной одежде, это был бездомный, скончавшийся от недоедания и болезней. Крысы обкусали руки, ноги и лицо мертвеца, и теперь его вряд ли кто-то смог бы опознать.

- Может, и мы его не найдем? – с надеждой спросил Иван.

- Да ладно, - отмахнулся Максим. – Все равно в последний раз.

- Это тебе в последний раз!

- А тебе потом отписавыться в прокуратуре от жалоб жильцов! Не ленись, вызывай труповозку.

Они вышли из подвала, сообщили по рации дежурному, чтобы тот позвонил в морг. Иван отправился искать бездомных или пьяниц, чтобы те вынесли труп из подвала, Марина пошла по квартирам, собирать показания жильцов, а Максим устроился в УАЗике отдохнуть.

- Я сейчас на базар смотаюсь, - сказал Степа. – Хочешь, поехали со мной? Минут за двадцать обернемся – труповозка все равно не приедет раньше.

Максим согласно кивнул, и они поехали в сторону базара. За квартал до него на людном перекрестке остановились. На перекрестке орудовал наперсточник.

Наперсточник сидел на корточках, весело переставляя наперстки, и предлагал очередному лопуху угадать, под каким наперстком шарик. Рядом напарники наперсточника изображали заинтересованную толпу, подбивая не до конца проигравшегося лопуха попробовать еще раз. Максим смотрел на это без интереса – ясно же, что у наперсточника никому и никогда не выиграть – шарика вообще нет под наперстками, он у шулера в руке. И как только находятся идиоты, которые соглашаются с ними играть? Будь воля Максима, он бы уже давно отвез эту банду в райотдел и отходил дубинками так, что они убрались бы с Шахтерского навсегда – после того, как выписались бы из травматологии, конечно; но, увы, эту банду не разгонишь – с наперсточников кормилось половина милиции и куча других чиновников разного уровня. Утешало то, что вскоре эта лавочка должна была закрыться сама собой – в душевной беседе с оперативниками наперсточники говорили, что граждане постепенно умнеют, и заработки с каждым днем становятся все меньше и меньше. Впрочем, заниматься честным трудом молодчики не собирались – просто планировали разработать какую-то иную схему прибыльного обмана…

Степа свистнул, и наперсточник тут же поднял голову. Сказав что-то успокаивающее лопуху, он мигом встал и пошел к УАЗику. Впрочем, лопуху этой паузы было достаточно, чтобы опомниться – он развернулся, и пошел прочь, унося в карманах остатки честно заработанных денег.

- Ну, что ты Степа так не вовремя! – с досадой сказал наперсточник, подойдя к УАЗика. – Мы такого карася чистили, у него еще бабок было полные карманы!

- Не ной, будут другие, - брезгливо оборвал его Степан.

Наперточник ловко, совершенно незаметно для прохожих, швырнул на дно УАЗика, как раз под ноги Степе, пачку мятых купонокарбованцев, и тут же отошел. Степа захлопнул дверь, наклонился за деньгами. Пачку он спрятал в карман рубашки, себе же забрал из нее малую часть, положив в карман брюк. Деньги с кармана рубашки сегодня же перекочуют нужным людям в райотделе, а оттуда – кому еще положено.

- Делись, Степка, - сказал Максим. – Конфет дочери купить хочу.

Степа беспрекословно полез в карман брюк, и протянул Максиму мятую купюру.

- На шоколадку хватит, - сказал Максим, пряча купонокарбованец в карман.

Потом они собрали дань с бабулек, торгующих без разрешения семечками, сигаретами и жареным арахисом. Из этих денег Максиму не досталось ничего, но он и не возражал – ему на сегодня и так хватит.

Закончив с поборами, Степа направил УАЗ к четырнадцатому дому микрорайона.

Подъезжая, они увидели, что труповозка уже подъехала, Иван с рваным одеялом в руках сидит на скамейке, и рядом с ним мнутся в ожидании указаний два мужичка, опустившегося вида.

- Ну, сколько можно, - сказал, раздраженно, Иван, когда Максим вылез из УАЗика. - Только тебя и ждем.

- А что, без меня труп от земли не оторвут?

- Оставил бы фонарик, и без тебя оторвали бы.

Они вошли в подвал. Мужики-носильщики, нюхая омерзительную вонь, кривились и приглушенно матерились. Милиционеры и судмедэксперт держались, не высказывая неудобства – привыкли. Судебный медик бегло осмотрел обезображенное смертью и крысами тело, продиктовал Марине, как правильно описать в протоколе его местоположение и состояние.

- Я в морге его еще осмотрю, - сказал он напоследок, - но думаю, что ничего особенного нет – бродяжка умер от туберкулеза или язвы желудка, дело обычное.

Судмедэксперт и Марина вышли на улицу, а Максим, Иван и мужики остались - пока мужики укладывали тело в одеяло, Максим светил им фонариком, а Иван, если было нужно, подсвечивал зажигалкой.