– Как вы?

Очнувшись, первое, что она увидела – это склонившееся над ней лицо своего фамильяра. Он сидел на краю кровати, спокойно глядя ей в глаза в ожидании ответа. Этот мужчина был к ней так близко, что Мария снова и снова вдыхала исходящий от него приятный аромат сандала.

– Что со мной случилось? – спросила тихо и неспешно, не в состоянии собраться с силами. Каждое слово так неторопливо и долго срывалось с губ, что становилось не по себе от её слабости.

– Вы на несколько минут упали в обморок.

– Понятно. Со мной всё хорошо, вот только, почему-то всё болит и тело плохо слушается.

– Ничего, скоро пройдёт. Вот, это вода. Отпейте, сколько получится.

– Почему-то так холодно, что кости начинают ныть, – с трудом приподнялась, принимая от него кружку. – А во рту какой-то странный привкус. Похоже на глазурь с красным перцем. Очень жжет.

– Выпейте и всё пройдёт.

– Почему мне так плохо?

«Похоже, что Мария ничего не помнит, сильно же ей досталось на этот раз».

– Это из-за химеры, – выдохнул Михаэль, отставляя пустую кружку, – после того как прошел шок, вы стали испытывать боль от полученных ушибов.

– Не думала, что у неё получилось настолько серьёзно меня помять, – сегодняшний сон она не очень хорошо помнила, но ужас от пережитого надолго застыл в её теле. – Знаешь, всё казалось таким настоящим. Каждый раз, когда он мне снится, мне кажется, что это всё было на самом деле. Не знаю, почему мне постоянно снится один и тот же сон.

– И что же вам приснилось на этот раз? – безразлично взглянул на неё, пытаясь узнать, как далеко эти воспоминания сумели, запустили в Марию свои цепкие корни.

– Я лежала на полу, думая, что пришел мой конец, но раздался резкий запах палёной шерсти и, передо мной, появилась страшная тень. Она отбросила от меня всех мучителей и плавно приблизилась, остановившись совсем близко. Присела рядом и что-то спросила. Не помню, что именно я ответила, но от услышанного на месте её рта появилась широкая, кровожадная улыбка и послышался невообразимый металлический смех.… Она хохотала таким пронзительным смехом, что мне стало безумно жутко и страшно. Хохотала и расползалась по всей комнате. Поглощала меня. Ворвалась в грудь, и я начала задыхаться. Показалось, что из всего моего тела что-то стало вырываться наружу. Я чувствовала эту боль каждой своей клеточкой…

Немного помолчав, Михаэль ещё раз взглянул в лицо своей госпожи:

– У вас глаза покраснели, если хотите поплакать, то можете этого не стесняться, станет легче.

– Не поверишь, – насмешливо улыбнулась, – но я не могу.… Поначалу всегда сдерживалась, а теперь уже не способна проронить ни слезинки. Глаза безумно жжет, и я ничего перед собой не вижу.

– Если вам становится так тяжело, возможно, не стоит убивать всю ту нежить, что попадает нам под руку?

– Неужели ты до сих пор не понял, что я так легко не сдаюсь. И не буду отказываться от своих слов из-за подобной ерунды. Я не собираюсь убегать от трудностей, трусливо пасуя перед ними.

– Чего и следовало ожидать, – самодовольно подняв голову, он кинул на неё косой взгляд.

– Лицемер, ты ведь именно такого ответа от меня и ожидал.

– Нет, но… я на него надеялся.

– Треснуть бы тебя как следует!

– И кто же вам не даёт этого сделать? Тресните, как только сможете, а сейчас поспите, у вас есть ещё около двух часов до рассвета.

– Не ухмыляйся так самодовольно, – улыбнулась, поворачиваясь на бок. – Настанет день, и я смогу бороться с тобой на равных!

– Надеюсь, моя госпожа, что он уже не за горами.

– Пора вставать, девочка.

– Хавьер? – удивилась, видя сидящего на соседней кровати монаха. – В чём дело? Что-то случилось?

– Прости, что поднял так рано, но иначе я бы не смог застать тебя одну. Всю вчерашнюю ночь не мог нормально поспать. Кое-что совсем не выходило из головы.

– О чём вы?

– Знаешь, а ведь я всё думал. Как простой человек, к тому же женщина, ну,… а если быть уж совсем точным, то ещё и молоденькая девушка, способна вести войну с нежитью, оставаясь здоровой и невредимой. Прямо скажем – сказки, ни так ли? – усмехнулся, отворачиваясь к окну. – Я предполагал множество причин подобного, но вчера всё наконец-то встало на свои места. Думаю, что ты и сама не раз видела, отметины на теле ведьм. Считается, что именно они свидетельствуют об их связи с Дьяволом. Ну, так как Мария, именно это обозначает клеймо на твоей лопатке? Ты вступила в связь с Нечистым?

Момент, которого ей так долго приходилось остерегаться, всё же настал. Если признается, подтверждая его догадки, то окажется в, не самой простой ситуации, а если соврёт, то он наверняка сумеет распознать такой нелепый обман.… Быстро продумывая, что следует сделать, она совсем позабыла о том, что монах ждёт ответа.

– Я не собираюсь тебя обвинять или же корить в ереси, – словно прочёл её мысли. – Просто ответь мне, так ли это?

– Я не принадлежу ни Дьяволу, ни Богу, но вы правы. Клеймо, которое вы видели – печать контракта, заключенного между мною и демоном. И эта связь будет продолжаться до тех пор, пока я не исполню своё желание, а после мне придётся отдать ему свою душу. Такова моя правда, – твердо ответив, Мария уверенно заглянула в глаза Хавьеру. – Теперь вы захотите меня убить?

– Не думаю, что такое вообще возможно.

– Тогда что? Объявите охоту? Попытаетесь отдать под трибунал?

– Считаешь, я вас сдам?

– Любой бы другой, на вашем месте, не упустил бы возможности лишний раз повысить свой статус экзорциста и помахать хвостом перед Папой.

– И как же ты со мной поступишь в подобном случае? – взглянул он на сидящую перед ним молоденькую девушку что, несмотря на свою внешнюю хрупкость, обладает демонической силой.

– Я не убиваю людей, так что можете не волноваться за сохранность собственной жизни. Но если вы будете угрожать моей безопасности, вместо меня это сделает Михаэль. В противном же случае, нам придётся скрываться от вас и от людей, которых вы на нас натравите.

– Значит, демон, о котором шла речь – Михаэль? Это с ним ты заключила контракт?

– Да, это он.

– То-то я думал, что с ним явно что-то не так. Слишком правильно и не совсем по-человечески он поступает. Скажи ты подобное кому-нибудь другому и, даже и не знаю, чем именно для тебя всё могло закончиться, – спокойно проговорив, он попытался улыбнуться как можно бодрей, своими до сих пор молодыми глазами.

– И это всё? Вы не скажите, что я предала Бога? Что отныне не заслуживаю ничего, кроме презрения и смерти?

– Кто я такой, чтобы указывать людям, как им следует жить. Моё предназначение – указать путь, предоставляя свободу выбора. Но не винить, если человек решил поступить по-своему. Нет, каждый выживает в этом мире, так как может. Но знаешь,– отойдя к окну, стоя к ней спиной, монах продолжил. – Франциско влюблён в тебя, и не стоит ему знать о том, что ты сделала.

– Думаете, он возненавидит меня?

– Нет, – Хавьер заметил, стоило ему упомянуть о племяннике, как вся её решительность сменилась на отчаянье и безысходность. – Он возненавидит себя.… За то, что, не смотря на это, продолжит тебя любить.

– Не надо…Прошу вас…не надо… – невыносимо тяжелый ком подкатил к горлу, заставляя всё внутри сжаться.

– А ты? Что же ты к нему испытываешь?

– Не знаю…

– Вот значит как…

Повернувшись, он увидел боль на её лице. Но совсем не от того, что она и впрямь не понимала своих чувств, а потому, что они оказались, осознаны ею уже давным-давно.

– Печально, что всё случилось именно так.

– Очень. Но по-другому уже ничего не будет. Обещаю, что ничего не расскажу Франциско и сегодня же покину вас и город так, чтобы никто об этом не знал.

– Он не поймёт, если ты оставишь его, не объяснившись, и даже может последовать за тобой. Поэтому ты должна будешь с ним попрощаться.

– Но я не смогу этого сделать, – испуганно покачала головой, боясь даже представить, как это будет. – Прошу, не просите меня о подобном. Боюсь, что я не выдержу…