Куршмид притворил дверь. Обернувшись, он сказал:

- Теперь молчите, он видит вас.

Глухой кашель - и из-за книжных полок вырос директор, весь в сером. Бесшумно приблизился он по ковру, вытянув шею из костлявых плеч и опасливо поводя сплюснутой головой, взгляд его так и впился в руки пришедшего: что тот принес? Внезапно он остановился и поднял глаза. Терра испугался блеска этих черных глаз. Эти глаза предвещали безумие, - разве не были они похожи на его собственные глаза? Но тут директор скривил бритый рот и протянул руку с длинными пальцами.

- Ну-с, итак? - сказал он, словно появление Терра давно предрешено судьбой.

Рукопожатие его было цепкое, но холодное; лицо смуглое, с желтыми бороздами, как растрескавшаяся кожа, выдубленная раз навсегда неизвестно в каких переделках. Он погрузился в глубокое кресло, невероятно далеко вытянул тощие ноги, - настоящий скелет с оскалом крупных зубов из слоновой кости. В такой позе он производил впечатление какого-то ископаемого. "Черт возьми, подумал Терра, - с кем я спутался?"

Но директор коротко и ясно объяснил ему, каковы его будущие функции: он не только обязан создавать рекламу, он сам обязан быть ею. Общение с заведующим рекламой должно вселять в каждого непререкаемую уверенность, что ему следует благодарить небо за то, что он родился и может внести деньги в "Главное агентство по устройству жизни".

- Никогда, ни при каких обстоятельствах не смущайтесь фактами, хотя бы на вас камень свалился с неба. Хорошо то, что приносит успех. Вам будут платить за успех.

- В каких размерах? - спросил Терра.

Директор и бровью не повел.

- Ваша должность, - сказал он, - это нововведение, и притом наиболее важное, в истории чистого духа. Мы добились того, что он будет служить устройству жизни.

- Ваше "Главное агентство", господин фон Прасс, ставит себе максимальные требования.

- У вас нет ничего, вы ничего собой не представляете, а подходите к жизни с моральными запросами. Вы именно то, что теперь называют интеллигентом.

- У вас слишком трезвый ум, господин директор, а потому вы не можете не сознавать, что и для обмана необходим интеллект, - резко ответил Терра.

Директор по-прежнему невозмутимо:

- Интеллигентская щепетильность, которая тяготеет над господином Куршмидом, вам не свойственна, вы далеко пойдете. Непременным условием является...

- Непременным условием является по меньшей мере сто пятьдесят марок в месяц, - ответил Терра настолько выразительно, что директор был вынужден внять ему.

- Господин Куршмид, вы тоже хотите что-то сообщить? - спросил он вопреки очевидности и так недвусмысленно махнул рукой, что Куршмид поспешил откланяться и исчез за обитой войлоком дверью.

- Не угодно ли сигару? - спросил после этого директор.

Терра свирепо оглянулся. В трехстворчатом шкафу на полках стояли коробки с сигарами, среди них одна открытая; Терра хотел взять из нее сигару, но наткнулся на раскрашенную материю. Корешки книг тоже были неподвижно прикреплены, - бутафория везде, куда ни глянь. Терра отпрянул, но директор сидел совершенно спокойно, словно так и нужно, невозможно было даже засмеяться.

В этот момент зазвонил телефон. Директор, не вставая с места, приложил ухо к стене.

- Кто осмеливается звонить? - спросил он грубо. - Что? Как? Это опять вы? Громче! - Собеседник директора производил отчаянный шум в телефоне, наконец директор понял. - Что я делаю? Все. Как? Что? - снова начал он. Акций нельзя достать? Знаю, ничего не попишешь. Я-то, конечно, могу достать, я все могу. На ваши деньги, говорите вы? Сколько их? Громче! Вы не можете громче кричать? Тому, кто мне дает деньги, приходится кричать. Семьдесят? Только ради вас я возьму семьдесят тысяч. Сдайте в кассу! - Он заполнил бумажку и отнес ее за книжную бутафорию. Затем остановился перед Терра, хвастливо улыбнулся и показал пустые ладони: "Ловкость рук и никакого колдовства". Затем уставился на Терра, но одним глазом, другой он прищурил. - А что, если бы вы были на моем месте? - В этом одном широко открытом глазу светился целый мир хитрости. Тому, на кого так смотрели, ничего не оставалось, как тоже ухмыльнуться в ответ. - А вы толкуете о ста пятидесяти марках, - заключил директор, сделав пируэт. Терра мог только покорно склонить голову. - Ну, давайте, поговорим серьезно! - потребовал директор. Он взял в руки папку, подвинул свое кресло к камину и поставил ноги на решетку. - Я кратко, сжато, скупо дам вам директивы. Вы должны их творчески разработать. В данный момент у нас два важных дела: во-первых, добыть разрешение на котировку наших новых акций, самых последних, - вот вам материалы, учтите все в общих чертах, а во-вторых - опера.

- Я устрою так, что ее напишут, - заверил Терра.

- Нам должна быть доверена еще не известная опера, написанная высокой особой, - сообщил директор и вздернул брови. - У нас ее нет, но мы ее получим. Автор ее - такое лицо, в союзе с которым мы приобретем мировое могущество...

Терра наклонил голову в знак того, что начинает понимать. Директор сделал паузу, отчасти для большего впечатления, а отчасти, чтобы подготовиться. В это время открылась обитая войлоком дверь за его спиной. Представительный мужчина в добротном синем костюме, с брюшком, плешью и остроконечной белокурой бородкой, быстрым и уверенным шагом прошел за книжную бутафорию, несколько минут пошуршал там бумагами и появился снова, держа в руках то, что искал. Это была только что заполненная директором бумажка. Представительный мужчина не обратил никакого внимания на Терра. Только дойдя до порога, он повернулся я нему и насмешливо прищурил заплывшие жиром глазки. Он исчез, а директор, как будто ничего не произошло, повторил:

- ...мировое могущество, - и продолжал свою речь: - Для этой цели мы вывозим оперу за границу. Петербург, Монте-Карло. Там мы подготовляем почву, а здесь готовим материал. Но рекламу создавать мы должны при помощи своей собственной прессы. Трудность заключается в том, что официально ничего не должно быть обнародовано. Ваше дело - распространять слухи. Погрузите человечество в волнующую тайну. Кто ничего не знает, может неограниченно дерзать.