-- Знаю, все знаю, -- сочувственно проговорил незнакомец и нахмурился. -- Но вы не волнуйтесь, Николай Николаевич, виновник будет наказан.

-- Виновник? Какой виновник? -- не понял я.

-- Да мой бортинженер. Он у меня, знаете ли, большой шутник и непревзойденный специалист по черной и белой магии. Ну ничего, это его последний рейс, я его предупреждал.

-- Магия? Вы что, хотите сказать...

-- Ну да, вы подверглись воздействию магии, только вот не знаю -черной или белой, я ведь магией, черт бы ее побрал, не интересуюсь, это все мой бортинженер, будь он неладен... Вы уж меня извините, Николай Николаевич.

Я махнул рукой и стал собирать свои пожитки. Хороши шуточки, нечего сказать! Да за такие дела... Словом, рыбалка не удалась, и оставаться здесь больше не имело смысла. Пришелец стоял в стороне и понимающе улыбался, глядя на моя сборы.

-- А по поводу того, уважаемый Николай Николаевич, с кем мне вступать в контакт, давайте дискутировать не будем. У меня приказ, и я его выполню.

-- Какой еще приказ? -- насторожился я.

-- Доставить вас на нашу планету. Именно вас, Николай Николаевич, а не какого-нибудь ученого или политического деятеля.

-- Что?! -- возопил я, не веря своим ушам.

-- Тише, тише, Николай Николаевич, не надо так волноваться. Вам абсолютно ничего не грозит. Я доставлю вас на нашу планету, там вас подержат с недельку, не больше, а потом я же вас -- лично! -препровожу на Землю. Клянусь!

-- Нет, нет и нет! -- отрезал я. -- И речи быть не может! Да вы в своем уме или спятили? Какая может быть планета? Дурдом какой-то! В конце концов, у меня жена, сын, квартира, работа, так сказать, любимая. Да меня просто уволят, если я недельку, как вы говорите, буду где-то там летать. Нет! Я выражаю категорический протест!

-- Устал я от вас, -- печально произнес пришелец и сел на поваленный березовый ствол. -- Неужели у вас нет ни капли любопытства? Ведь земляне так любознательны. А по поводу неприятностей дома и на работе можете не беспокоиться: устрою все в лучшем виде.

-- Да уж вы устроите! -- огрызнулся я.

-- Клянусь! -- горячо воскликнул он. -- Никто ничего не узнает. Да в наши планы и не входит рассекречивание своей деятельности именно сейчас. Вы -- единственный человек, которому мы решили довериться. А вы ломаетесь, словно красна девица. Полетели, а?

Я отрицательно замотал головой, хотя и без прежней решительности. Палатка, рюкзак, рыболовные снасти были уложены и в ожидании сгрудились у потухшего костра.

-- Николай Николаевич! Соглашайтесь! -- умолял командир звездолета. -- Не пожалеете.

Моя замечательная, вновь обретенная лысина покрылась капельками пота от напряженной работы мысли. Я нервно ходил у самой кромки воды и не знал, как отделаться от этого типа. Лететь я никуда не хотел. Внезапно я остановился и сел рядом с ним.

-- Да поймите, наконец, гражданин гуманоид, -- произнес я, оправдываясь, -- не для меня все это. Вот лет этак двадцать назад я бы вас и сам отсюда не выпустил, если бы вы отказались взять меня с собой. А сейчас... Слишком я привык к спокойной, размеренной жизни.

-- К прозябанию, -- уточнил пришелец, вздохнув.

-- Да ну вас!

-- А как же иначе? Прозябание и есть. С работы -- домой, из дома -- на работу. Замкнутый круг, и нет из него выхода. Единственное, на что способны, -- раз в неделю на рыбалку съездить. Но чтобы дальше -ни-ни! Вы где-нибудь, кроме Москвы, бывали?

-- Ну как же! Крым, Кавказ, Прибалтика...

-- Давно?

-- Да... нет... в Прибалтике -- лет пятнадцать назад, в Крыму... не помню.

Я чувствовал, что крыть мне нечем.

-- Вот-вот, не помните. И крыть вам, действительно, нечем. А ведь живете в огромнейшей стране. Жизни не хватит, чтобы ее всю объехать. А вы... Вы на Урале бывали?

-- Нет...

-- Почему?

-- Да все работа... как-то не пришлось.

-- А отпуск? Ведь у вас отпуск -- двадцать четыре рабочих дня, плюс отгулы за ДНД, ДПД, день донора, работу в колхозе и тому подобное. Дней сорок -- сорок пять в году набирается. И что, не хватает времени страну повидать? Никогда не поверю! Понимаю, конечно, на отпуск обычно откладывается ремонт квартиры, строительство дачи, всякие прочие домашние дела. Но ведь не каждый же год! А все почему? Потому что и здесь все тот же замкнутый круг. Все куда летом едут? На юг! И вы -туда же! А там и без вас уже полстраны животы свои на солнце греет. И никак вам из этого круга не вырваться. Потому как засосала вас привычная, размеренная жизнь... Ну что, летите?

Я вытер платком вспотевшую лысину и смущенно произнес:

-- Не могу я. Да и не готов сейчас к этой поездке... к этому полету. Поймите меня.

Пришелец безнадежно махнул рукой, резко встал, достал часы из жилетного кармана, щелкнул крышкой, присвистнул и властно сказал:

-- Все! Больше я ждать не могу. Мне очень жаль, но придется применить силу. Собирайте вещи и следуйте за мной. У меня приказ доставить вас на нашу планету, и не выполнить его я не могу.

-- Нет! -- завопил я в ужасе. -- Это произвол! Не имеете права! Я буду жаловаться в ООН!..

Я осекся под пристальным взглядом командира звездолета. Взгляд обжигал лицо, пронизывал до самых кишок.

-- Не имеете... -- выступил было я, но тут же взвалил на спину рюкзак, палатку, подобрал рыболовные снасти и, ни слова не говоря, зашагал прочь от водохранилища. Ноги сами несли меня к звездолету. Воля моя была парализована. Сзади в полном молчании шел пришелец и буравил мою спину всесильным, немигающим взглядом.

-- Я очень сожалею, Николай Николаевич, что пришлось применить силу, но другого выхода у меня не было, -- оправдываясь, произнес командир звездолета, когда мы вышли к картофельному полю.

Я молчал. Язык не ворочался, прилип к горлу, мысли отсутствовали. Влекомый чужой волей, я шел по свежевспаханной земле к трапу звездолета.

Всего несколько минут потребовалось, чтобы подняться на борт "неопознанного летающего объекта". Как только люк захлопнулся, заработали двигатели. Чьи-то руки заботливо сняли со спины рюкзак и палатку. Я обернулся, но ничего не смог разглядеть в темноте. Мягкая волна теплого воздуха прошлась по моему лицу, послышалось мерное, тихое жужжание. Вспыхнул свет.

Глава третья

Просторное помещение в виде цилиндра, увенчанного высоким куполом, представилось моему взору. Часть стены была занята стеллажами с книгами, а слева и справа от стеллажей удачно расположилось десятка два неземных картин, удивительных, чудесных и необычных одновременно. Массивные бархатные портьеры скрывали значительную часть стены и придавали комнате респектабельный вид. Помещение заливал мягкий голубоватый свет, нежные, чуть слышные звуки, напоминающие музыку и навевающие сон, таяли в воздухе. Мебели почти не было, лишь несколько глубоких кресел да небольшой журнальный столик под изящным торшером -вот и вся нехитрая обстановка этого странного помещения.