— Я думала, что после моего первого глотка произойдет что-то невероятное.

Его бровь снова поднимается.

— Ты думала, что, сделав глоток, превратишься во что-то? Например, когда Питера

Паркера укусил паук, и он мгновенно стал Человеком-пауком?

— Нет.

— Ты думала, появится группа мариачи^[63] и начнет играть песню для тебя?

— Нет, — я хихикаю, желая, чтобы это произошло.

— А чего ты ожидала?

— Не знаю, — я пожимаю плечами. — Немного молнии было бы круто. Или, может быть, мог появиться танцующий лепрекон^[64] и дать бы мне «пять».

— Ах, да, лепреконы сейчас кругом. Недовольны профсоюзной зарплатой, — шутит он.

— Ну, это все объясняет.

До конца вечера, мы говорим о том, что лучше всего я умею печь, то, что он любит готовить и какие еще напитки я должна попробовать. Потому что мне, судя по всему, нравятся фруктовые. Я поняла это только после одного напитка. Когда пришло время оплатить счет, Картер кладет свою карту в папку, прежде чем я смогу взглянуть на чек. Видимо, это значит, что он угощает, так как это моя первая выпивка.

Прежде чем уйти, я выпиваю два стакана воды, чтобы избежать похмелья. Картер уверяет меня, чтобы было похмелье, нужно выпить намного больше, поэтому мне не надо беспокоиться, но я все равно выпила немного воды на всякий случай.

Мы выходим в холодный ночной воздух. Темное небо освещается огнями города.

— Где твоя машина?

— О, у меня ее нет. Я приехала на такси. Мне нужно позвонить, чтобы они приехали.

Я начинаю набирать номер телефона, который использовала, чтобы добраться сюда, когда Картер кладет руку на мой телефон, его пальцы скользят по моей коже.

— В этом нет необходимости. Я отвезу тебя домой.

— О, тебе не обязательно это делать. Я не против взять такси.

— Ты не поедешь на такси, — сурово говорит Картер.

Прежде чем я могу возразить, он берет меня за руку и ведет по улице.

Мое сердце замирает. Мои мысли путаются. Картер держит меня за руку. Картер, один из самых красивых мужчин, которых я когда-либо видела, держит меня за руку и ведет меня по улице.

Моя внутренняя Дейзи визжит в восторге, наслаждаясь моментом, в то время как внешняя Дейзи пытается вести себя круто.

Но… эй, я держу парня за руку.

С уверенностью могу сказать, что я полностью потерян.

Предупреждающие колокола в голове говорят мне опустить руку, отойти и бежать прочь, но вместо этого я держу за руку Дейзи.

Я бы солгал, если бы не сказал, что это был самый приятный обед, который когда-либо я проводил с кем-либо. Дело не только в том, что светлая и солнечная личность Дейзи заразна, но и в том, что я смог поговорить с кем-то о моей страсти, и она не только была рада слушать, но действительно заинтересована. В моей страсти. Мы обсуждали разные варианты вкусов, и как десерт будет сочетаться с блюдом. Это было… весело.

Да, черт возьми, я сказал это. Это было весело.

Веселье было последним, о чем я думал, после того как Дейзи зашла в ресторан, выглядя как сексуальная блондинка. Я всегда думал, что Дейзи привлекательная, вроде соседской девушки, и невозможно не увидеть ее врожденную красоту. Но с новой одеждой, которая идеально ей подходит, я хотел отвезти ее домой, и одеть в те мешковатые водолазки и комбинезоны, которые она носила.

Она была более чем великолепна. Она выглядела сексуально.

И я не собирался позволять сексуальной, наивной Дейзи ехать домой на такси. Нет, ни за что.

— Тебе действительно не нужно это делать, — говорит она, следуя за мной.

— Мне не сложно, — я добираюсь до своего мотоцикла, и слышу, как она вздыхает. — Что-то не так?

Ее глаза расширяются, когда она замечает мой байк.

— Ты собираешься везти меня домой на этом?

Взяв шлем и взглянув на нее, я киваю.

— У тебя проблемы с этим?

Она быстро качает головой, как будто не хочет оскорблять меня. Подавшись вперед, она шепчет:

— А они не опасны?

Подвинувшись к ней, и вдыхая цветочный аромат, я шепчу:

— Я более опасен, чем этот мотоцикл, и у тебя, похоже, нет с этим проблем. А теперь, запрыгивай.

— Н-но, у меня нет шлема, — задыхается она.

Я подхожу близко, что ей приходится наклонить голову назад, чтобы посмотреть на меня.

Потому что я должен прикоснуться к ней — потому что против моей воли, я чувствую к ней притяжение. Я поднимаюсь и аккуратно заправляю ее шелковистые светлые волосы за ухо, мои пальцы касаются ее щеки.

Ее глаза расширяются, ее рот открывается, а щеки заливаются румянцем. Черт, она великолепная.

— Ты наденешь мой, — говорю хриплым голосом из-за того, как она влияет на меня.

— А как же ты?

Я закрепляю ремень на ее подбородке и опускаю козырек, и вижу свое отражение в шлеме.

— А я поеду без него.

Не теряя времени, я сажусь на байк, щелкнув подножку. Я держусь за ручки, когда ветер развевает полы куртки. Я киваю в сторону сиденья.

— Прыгай, Снежинка. Становится чертовски холодно.

Нерешительно она осторожно приближается к байку, почти похожая на куклу в шлеме.

— Я не знаю…

Заведя байк, поставив его вертикально, я поднимаю козырек, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Скажи мне, разве не ты хочешь измениться и попробовать что-то новое?

— Да, но…

— Никаких «но». Это опыт. Наслаждайся этим, — я снова жестом указываю на сидение: — Запрыгивай. Не заставляй меня снова это говорить.

Кусая нижнюю губу, она осторожно садится на сиденье и обхватывает меня руками. Ее ноги прижимаются к моим бедрам, и мне кажется, что к моей спине прицепилась обезьянка. Черт, если это не самое удивительное чувство.

Крича в шлеме, она говорит:

— Для записи, я всегда думала, что мои пироги с арахисовым маслом лучше, чем у бабушки. Пусть это будет известно миру.

Я завожу двигатель и выезжаю на дорогу.

— Принято.

— Еще один шот.

Холлин качается, неся контейнер Tupperware^[65] с «Джеком Дэниелсом». У меня нет стаканов, поэтому мы воспользовались небольшими контейнерами Tupperware. Классно, я знаю.

— «Еще один шот» был три шота назад, — говорю я, чувствуя головокружение.

— Да, но закончить на пяти кажется преступлением. Ты не можешь заканчивать по нечетному числу, тогда в твоей жизни не будет удачи.

— Это не так.

— Именно так, — она улыбается мне, покачивая контейнер.

Когда Холлин позвонила, она говорила измученным голосом, словно она уже «дошла до ручки». Я решил, что пригласить ее было правильной идеей, потому что несчастье любит компанию. И я хотел увидеть ее. Нет, мне было необходимо это. Она поймет, она выслушает, она скажет то, что я хочу услышать, — что жизнь дерьмо.

— Нет, — я отказываюсь от шота. Еще один плохая, очень плохая идея.

— Хорошо, тебе не повезет.

Она ставит шот на журнальный столик и плюхается на диван рядом со мной.

— Невезение? Да ладно, Холлин, уверен, что хуже уже не будет. Я на самом дне.

— Неправда, — она качает головой. — Ты можешь разбить себе лицо и больше не играть в бейсбол.

— Сломать лицо? Так ты это называешь? Не мою ногу или руку, а лицо.

— Это будет выглядеть более драматично. Ты не сможешь оправиться после такого.

— Они легко восстанавливаются, — говорю, поворачиваясь к ней и забросив руку на спинку дивана.

— Да? — она поворачивается, подгибая ноги под себя. Боже, она выглядит так прекрасно с ее струящимися волосами. — С тобой подобное уже происходило?

— Нет.

— Ха, странно.

— Почему это?

Осматривая меня, с улыбкой она говорит: