- Ты хочешь сказать, что король с большим сожалением отдаст союзникам бесполезный кусок земли, на котором, кроме песка, ничего не растет, а взамен они дадут свои войска? Как-то подленько, не находишь?

- Сами виноваты, - отрезал Себастьян. – Когда имперцы потрошили наши войска, многие из них, обещая нам поддержку, втихаря клялись Байвэю в дружбе и верности. Теперь ветер подул в другую сторону.

- И вокруг неприятно запахло, - поддержал я.

- А вот тебе еще пища для размышлений. У Замиры есть дальний родственник, что-то вроде троюродного кузена, однако тоже «голубых кровей». А наш архивариус Солли – помнишь такого? – решил написать научную работу, затрагивающую вопрос о войнах, развязанных хуннами. Покопавшись в генеалогическом древе бывшего императора хуннов Ямбу Третьего, он пришел к неожиданному выводу: этот родственник имеет все шансы на престол после Замиры. Если, конечно, устранить Байвэя.

Себастьян прошелся по комнате.

- Буду говорить откровенно. Нам выгодно, чтобы именно Замира взошла не престол после Байвэя. Я достаточно изучил ее, и мне импонируют ее взгляды. А характеристика на ее кузена такова, что я не удивлюсь, если он попытается устранить свою родственницу.

- Ему не удастся ее убить, - возразил я. – У Замиры мой защитный амулет; также у нее есть охрана.

- А убивать совсем не обязательно. Достаточно дискредитировать политически. Впрочем, это уже моя забота. Но ты тоже подумай, что можно сделать.

В течение нескольких дней после этого разговора я предавался восхитительнейшему безделью. Днем мы с Замирой гуляли по дворцовому парку, вечером я бродил по кабакам, усмиряя особо буйных вояк непререкаемым авторитетом, а ночью… Ну, сами понимаете. Однажды Замира захотела пойти со мной – может, ей не давали покоя винные испарения, исходившие от меня после возвращения из очередного патруля, или просто решила сменить обстановку. Одев свою видавшую виды «амазонку», она прицепила к поясу ножны с фальчионом и укрыла все это потертым дорожным плащом. Я не стал ее отговаривать – себе дороже, просто решил ограничиться прогулкой по злачным местам без захода внутрь.

Прогулка выдалась восхитительная. Было достаточно тепло, с неба падал легкий снежок, мы романтично плелись по улице, бряцая ножнами и разговаривая «ни о чем». Вдруг, проходя мимо очередного постоялого двора, я услышал знакомый голос, немного фальшиво напевающий «Пиратскую песню» Высоцкого.

- И задыхаясь, может быть, от страха

Они достали длинные ножи, - доносилось из-за дверей.

Фу! Как некультурно. А как же авторские права? Во мне тоненько пискнуло ущемленное самолюбие, и я решительно шагнул внутрь.

На построенной специально для увеселительных мероприятий сцене стоял, горделиво подняв голову, знаменитый бард и наглый выскочка Фиалт Великолепный, наяривая на украшенной цветами гитаре (хоть играть научился!). Благодарные слушатели восторженно внимали, и счастью певца не было предела. Пока он не заметил мою доброжелательно улыбающуюся физиономию. Запнувшись и сбившись с ритма, он затравленно огляделся по сторонам, отложил гитару и выдал:

- Дамы и господа! Позвольте представить Вашему вниманию автора этих замечательных строк, Высшего мага королевства Максима Загорского!

Хитер, собака! Теперь мне придется залезть к нему на помост и похлопать по плечу, вместо того, чтобы надавать по туловищу.

- Попробуй только, - шепнула Замира, ткнув меня кулаком под ребра. Ох, уж эти женщины! Наверное, читать мысли – отличительная черта прекрасного пола. Да я ж ни сном, ни духом! Отличный парень, так и хочется его обнять. Чтобы ребра треснули.

Раскланявшись с публикой, я выхватил у облегченно переводящего дух певца (еще бы – бить не будут!) гитару и начал перебирать в уме песни, способные поставить на место сладкоголосого попугая. Поведя взглядом поверх голов, я заметил, что в открывшуюся дверь вошел бережно держащий руку на перевязи старый знакомый – знаменитый пиратский капитан дон Педро Сангре! Вот уж кого меньше всего ожидал здесь встретить. В сопровождении десятка пиратов он протолкался поближе к сцене и приветливо махнул мне здоровой рукой. Вот про кого я сыграю!

Перехватив гитару поудобнее, я подмигнул капитану и ударил по струнам.

- Четыре года рыскал в море наш корсар,

В боях и штормах не поблекло наше знамя,

Мы научились штопать пар-руса,

И затыкать пробоины телами…

За нами гонится эскадра по пятам,

На море штиль, и не избегнуть встречи,

Но нам сказал спокойно капитан –

«Еще не вечер, еще не вечер!»

Зрители, попавшие на халявный концерт, затихли, вслушиваясь в слова незнакомой песни, а пираты застыли истуканами, глядя то на меня, то на капитана.

- Кто хочет жить, кто весел, кто не тля –

Готовьте ваши руки к рукопашной,

А крысы пусть уходят с корабля,

Они мешают схватке бесшабашной…

Допевая эти строчки, я заметил, что Замира присела за столик к нескольким мрачным типам и что-то негромко с ними обсуждает. Те кивали, прихлебывая из больших деревянных кружек; перед Замирой тоже стояла внушительная емкость. Поймав мой взгляд, она подмигнула и покачала головой – не вмешивайся, мол. Я недоуменно пожал плечами и продолжил петь. Объяснит, если захочет.

- Но нет, им не послать его на дно,

Поможет океан, взвалив на плечи.

Ведь океан-то с нами заодно,

И прав был капитан – еще не вечер!

Несколько секунд тишины сменились громовыми аплодисментами. Свист и улюлюканье стояли такие, что с улицы внутрь заскочил очередной патруль, полагая, что здесь происходит массовая драка. Потом я исполнил еще несколько песен. Потом еще. А потом отдал гитару Фиалту и пошел здороваться с капитаном – когда еще увидимся?

- Извини, что не могу пожать тебе руку, - улыбаясь, сказал дон Педро. Кроме перевязи, я заметил у него на лице несколько новых шрамов.

- А что случилось?

- В составе нескольких кораблей нарвался на имперскую эскадру. Пустили на дно около десятка кораблей, но «Изабелла» схлопотала ядро ниже ватерлинии, и мы не успели сбросить баллисты, чтобы получить крен. Меня прикрыли другие корабли и дали возможность спустить шлюпки. Мы отстреливались до последнего, но ядро разбило баллисту, около которой я стоял, и осколками ложи мне поранило лицо. Еще два наших капера пошли ко дну, и на оставшихся кораблях мы подняли паруса и вышли из сражения. И напоследок мне в руку вонзился арбалетный болт. Так что теперь я капитан без корабля, и к тому же изрядно потрепанный.

Да, приятного мало. Я представляю, как безумно радовались имперцы, пустив ко дну причину жутких головных болей их адмирала.

- А за песню отдельное «спасибо». Теперь мои ребята на руках тебя будут носить, ведь у них теперь есть гимн. Даю слово – твой приказ беспрекословно исполнит любой член моей команды, как настоящей, так и будущей.

Уточнив судьбу пиратов, знакомых мне по плаванью к островам, я попрощался, наказав себе не упускать из вида судьбу этого замечательного человека.

Распрощавшись с собеседниками, ко мне подошла Замира. Точнее, не подошла, а пробилась сквозь толпу почитателей. Оттолкнув одну особо нахальную девицу, она взяла меня под руку и свысока оглядела присутствующих – мол, кто посмеет отобрать у нее сей драгоценный трофей? Желающих не нашлось, и мы рука об руку начали пробираться к выходу. На губах Замиры играла презрительная полуулыбка, и я с тоской подумал о возможно ожидающей меня сцене ревности.

Я не ошибся.

- … эти девицы лапали тебя за части тела, повизгивая от восторга, а ты ничего не сделал?!

- Но послушай, любимая, - попытался я защититься. – С города только сняли осаду, людям нужны положительные эмоции. И, если я могу дать им эти эмоции, почему мне не нужно этого делать?

- А обо мне ты подумал?! Что скажут люди? Если он запросто флиртует с любыми девицами, то ни во что не ставит свою спутницу. Так, что ли? Это значит, что я, Замира, ничего для тебя не значу? А если бы напал кто-нибудь? За твою голову Байвэй дает большие деньги, а в такой толпе трудно уследить за подозрительными личностями.