На самом же деле, произошло вот что. Когда герцог Светослав закончил свою знаменитую речь (которая теперь, в Нижнем мире Души, передавалась из уст в уста почти наизусть) и выключил мониторы ближней и дальней связи, и видеокамеры в Зале Заседаний Академии - включились часы, которым надлежало отсчитать сорок дней. Это были сорок дней безвластия и "чёрного сорокоуста" - как их окрестили репортёры; но это были и сорок дней суда - и не только над душой Антипатра, но и над душами всех обитателей Души. За это время мир Души разделился на Верхний (небеса) и Нижний (землю); соответственно этому разделились и души людей. Те, кто принял речь герцога Светослава в сердце своё (ибо были чисты сердцем) - были вознесены на небеса Души; те же, кто не принял речь герцога (в надежде на скорое возвращение Антипатра) - остались на земле Души. А поскольку Бог ожидал решения Антипатра - в эти сорок дней, - то небыло в эти сорок дней - ни Солнца, ни Луны.

Итак, умершие и погибшие на земле Души (в эти дни) и были те, чьи души были преображены и вознесены на небеса Души - оставив на земле Души свои телесные оболочки (а чтобы этими телами не смогли, - в нарушение Закона Возмездия, и из злых побуждений, - воспользоваться души из подземного и преисподнего миров - эти тела и были умерщвлены блюстителями Кармы).

Но вот, наконец, на сороковой день Антипатр произнёс своё знаменитое - "Я тоже сын Божий". В этот момент на земле Души особенно чёрные души заметались; тогда-то и начались убийства и грабежи, и даже самоубийства.

Но, поскольку, к этому времени мир Души уже был разделён на Верхний и Нижний, - то души убийц и их жертв, и души самоубийц опускались в ещё более низкие слои (Тела) - чтобы, понеся наказание по Закону Возмездия, затем родиться опять на земле Души. Ибо сказано было о них: что они по преображении Души, как грешники - получали тела смертные, - в отличие от праведников: которые, обретя тела безсмертные (то-есть, в дальнейшем подверженные только преображениям в ещё более светлые тела) - были вознесены на небеса Души (или в Верхний мир Души).

Наконец, в конце сорокового дня в Нижнем мире как бы забрезжил рассвет, - сначала едва уловимый; а затем свет начал нарастать. Но всех, находящихся внизу, тогда удивило то, - что свет этот шёл не с востока, как обычно при восходе Солнца - а из зенита, и даже как бы несколько с западной стороны. Им было невдомёк, что в Верхнем мире, где происходил суд над Антипатром, время иное - и там прошёл всего один час времени. И в тот момент, когда Антипатру раскрылись Небеса небес - и он начал оправдываться перед Отцом Небесным, и затем признал свою вину, - в тот момент в Нижнем мире и начало проясняться небо.

Наконец, Антипатр был прощён; за него была назначена искупительная жертва; и, облачённый в новые одежды, он начал опускаться на землю Души. В этот момент весь Нижний мир (истомлённый, казалось, безконечной пыткой - безвластием и сумерками, и гибелью близких) возликовал. В награду за пережитый ужас, им вдруг открылись Небеса - с которых в лучах, переливающегося всеми цветами радуги, Солнца на землю опускался, казалось, сам Господь, облачённый в белые сверкающие одежды.

_ Это Господь!.. Господь... _ кричали изумлённые и обрадованные люди. _ Это Его Второе Пришествие! Он пришёл царствовать над нами... Царь Царей и Господь Господ.

_ Смерти больше не будет; и нужды, и болезней, и печалей больше не будет, _ вторили им другие.

Спонтанно началось всеобщее веселье, которое там и тут перерастало в танцы и песни. Все вышли из домов своих, и как завороженные смотрели на небо...

Наконец, все поняли, что Человек Этот опустится на главной площади у бывшего дворца Антипатра - и устремились туда. Площадь, предназначавшаяся для помпезных церемоний Антипатра, с обязательным участием в них представителей каждой семьи - теперь казалась маленькой, ибо не могла вместить всё пребывающих людей. Первые прибежавшие туда люди едва успели застать самый момент опускания на землю Этого Человека. Они тут же начали падать на колени, в молитвенном экстазе вознося руки к Нему; этому следовали и остальные. Вскоре были заполнены и все прилегающие к площади улицы.

Вдруг все увидели, - как с Небес на голову Этого Человека стал опускаться, затмевающий свет солнца, венец - над которым сияла надпись: "Павел".

_ Павел... Павел... Павел... _ прокатилась волна отдельных восклицаний; а затем вернулась ото всех уголков, заполненных людьми, и фонтаном единого восклицания взметнулась в небо.

Но вот венец опустился на голову этого человека; и открылись Небеса - откуда вдруг, словно раскатами грома, зазвучал, казалось, голос Самого Бога-Отца: "Сей есть сын Мой, - который был мёртв и теперь воскрес; который был большим среди маленьких - но стал маленьким среди больших, - его слушайте, в нём Моё благоволение".

Небеса закрылись. Солнце обрело свой обычный вид; погас и свет, исходящий от одежд и венца Павла.

Была середина первого дня новой эры, пришедшей на землю Души.

Круг 24.

Дуга 82.

А в это время на окраине города, в районе - который аристократия, да и все обезпеченные люди прежнего времени старались обходить, - происходили события не менее значимые, хотя и оставшиеся совершенно незамеченными для основной массы людей Нижнего мира. Это было место, где, по преданию, жил некогда первый человек Души; место между людьми поносимое, как и само имя этого человека. Между тем, имя этого человека было - (по Писанию) "Человек в день его сотворения", или Адам (в переводе с языка, который уже никто из людей не помнил). Некогда здесь протекала большая река, напояющая водами всю окрестную страну - которая была одним большим цветущим и плодоносящим садом. И страна эта называлась по имени этого человека - Адам. Ибо, где человек - там и земля его. Но с тех пор прошли не только века, но и тысячелетия. Река давно изсохла, да и сада уже давно небыло. И земля эта была большим пустырём на окраине величественного города. Имя же этому городу было - Новый Иерусалим, - который, как и старый, стоял на семи холмах. Один из этих холмов и был как раз посреди этого пустыря. Его называли - Лобное место (или Лобная гора), - так как, время от времени, власти казнили здесь кого-нибудь из преступников. Считалось, что останки первого человека Души как раз и покоятся под этим местом. Но так как на самого Адама было наложено проклятие властью, правящей в Душе (ещё с незапамятных времён), то никто не осмеливался и удостовериться в этом.

Главной же достопримечательностью этого места были - не легенда о нём и даже не Лобная гора, - а пещеры - точнее, множество пещер внутри этой земли, соединённых запутанными лабиринтами. Никто уже не помнил - когда и кто их создал (из тех, кто знал о них); да это было и не важно. Важно было, что и теперь они были населены. Но это было мало кому известно в городе, - по причине, о которой было сказано выше - сюда боялись приходить.

Но об этом знал или догадывался Иоанн. А поскольку место это как раз находилось за городской тюрьмой - то он и пришёл сюда в поисках Истины, вспомнив о Старце Илии. Но он не знал - что Старец обитал здесь не один, и что вход в пещеры чудодейственным образом скрывался от посторонних, - так, что они могли бродить вблизи, или даже стоять на нём - и не видеть его. Это произошло и с Иоанном. Прав был он - говоря: что Истина открывается только страннику. Теперь он стоял на пороге того мира, за которым была Истина. Но как неизменна Истина, так неизменно и время в этом мире. Этого он ещё не знал. Его мысли и чувства были ещё охвачены суетой мира - из которого он, как ему казалось, только что вышел. Но он шёл по пути Истины - и время стремительно замедлялось, пока не остановилось.

Озираясь вокруг, Иоанн пытался постичь эти перемены в своей душе - но они как бы ускользали от его понимания. Он попытался сообразить - что, может быть, ему следует помолиться или побыть несколько дней в строгом посте? Но он никогда не прибегал к молитве или к посту принудительно; особенно - к молитве. Обычно молитва возникала в нём сама - подобно возникавшим откуда-то издалека и всё нараставшим звукам органа. Наконец, подобно музыке, молитва захватывала всё его существо и возносила в высоты его Духа, о которых он и не помышлял. Но это обычно возникало в те моменты его жизни, когда он, будучи ещё художником, увлёкшись каким-либо Образом, заходил в своём воображении так далеко, что свет его сознания вдруг гас, и он оказывался в полной темноте несознания. Тогда-то и начинала звучать эта музыка - всегда различная, но всегда чарующая его душу; а затем какие-то нежные руки как бы подхватывали его в мир, где он мог некоторое время созерцать Этот Образ... Пробуждаясь, как бы от сна, в своей мастерской, он и пытался изобразить Этот Образ... Но такие мгновения были крайне редко... А в последнее время, перед его чудесным преображением, они и вовсе прекратились. Тогда-то и начались его душевные страдания, часто переходящие в душевные припадки и галлюцинации. Ему казалось, - что Бог оставил его; и даже Муза, чьи мягкие и нежные руки не раз касались его прежде, покинула его. Он не знал тогда, что он изжил уже в себе художника и что Бог приготовляет его уже к иному его назначению... Тогда-то и появились в его жизни эти двое... сначала мужчина, который заказал у него портрет Иисуса... а потом и Женщина... которая была как бы частью его самого...