Изабелла подошла, села рядом, погладила ее по руке. Прижалась щекой. Какой бы Натали ни была легкомысленной в любовных делах, ей все равно было безумно жаль ее в этот момент. Она ведь так хорошо помнила собственную почти невыносимую боль после того, как Ронни порвал с ней.

– Ну же, дорогая, не сиди так, не молчи. Не держи в себе это. Поговори, разрядись. Не надо отчаиваться. Поговори со своей Морган. Ты ведь хотела… Дорогая моя, что бы ни случилось, помни, я всегда рядом, я всегда готова поддержать тебя.

– О, Морган… – Слезы хлынули потоком, словно добрые слова разрушили плотину, сдерживавшую их. – Я так несчастна, ты даже не представляешь, – простонала Натали, утыкаясь головой в грудь подруги.

Они просидели до трех ночи, и она вылила все, что случилось с ней с момента их последней встречи. И знакомство с Томом Торнтоном, и вспыхнувшую между ними любовь с первого взгляда, и бешеный роман, продолжавшийся пять суток, и предложение выйти за него замуж, последовавшее на следующее после их страстной ночи утро, и его отъезд в Нью-Йорк с обещанием подготовить все необходимое для их свадьбы за то короткое время, что она будет сдавать сессию.

– Он говорил, что поможет мне организовать перевод в Нью-Йоркский университет. Оплатит все расходы. Усыновит Бобби. Ты не представляешь, Морган, что я чувствовала! Просто не представляешь. Я словно родилась заново. Я буквально порхала от счастья. Со мной никогда в жизни не было ничего подобного. Наконец-то я встретила мужчину. Настоящего мужчину. Достойного. Я отдалась ему вся, без остатка.

Она одним глотком опустошила бокал, швырнула его в стену и зарыдала – горько, надрывно и в то же время так жалобно, что у Изабеллы сердце зашлось от сострадания.

– И что же ты думаешь? Что, думаешь, случилось сегодня утром? – всхлипывая и икая, продолжила Натали. – Не знаешь? Ну конечно, какой нормальный человек в состоянии представить себе такое? – Она перегнулась через спинку дивана, едва не свалившись, и выудила вчерашний выпуск газеты. Мятый и рваный. – Вот, полюбуйся. – И ткнула пальцем куда-то в середину страницы.

Изабелла кое-как привела листок в порядок и прочла извещение о помолвке мистера Томаса Р. Торнтона и мисс Эмили Сэнфорд.

– Ты… ты можешь поверить в это? Всего три дня назад он клялся мне в вечной любви, и вот… вот…

Изабелла, как могла, утешала несчастную молодую женщину, говорила требуемые от нее слова о подлости мужской половины человечества и все время думала: нет, я никогда больше никого не полюблю. Никому не поверю. Предательство и измена неизменно идут по пятам за короткими – о, такими короткими – минутами счастья. Нет, это не для меня. Не для меня!

Клянусь, больше никогда! Во веки веков! – твердо сказала она себе, целуя несчастную Натали.

Изабелла обвела глазами просторный кабинет, в очередной раз внутренне подивилась тому, что четверо мужчин и три женщины, сидевшие вокруг внушительного полированного овального стола, серьезно ожидали ее мнения и готовы были принять его как руководство к действию. Итак, она стала тем, чем ее учили быть, – генеральным менеджером отдела продаж крупной торговой фирмы, причем весьма компетентным, несмотря на то что работа по-прежнему казалась томительно скучной. От ее слов и решений зависело многое, очень многое.

– Что ж, господа, завтра в восемь тридцать утра я жду ваши предложения в письменном виде у себя на столе. Мы снова встретимся в три часа пополудни и выработаем оптимальное решение нашей небольшой проблемы. Благодарю вас. На сегодня все.

Она поднялась, и семеро ее подчиненных последовали ее примеру. Как только первые двое вышли, раздался телефонный звонок и миссис Брег, ее секретарь, торопливо проговорила:

– Мисс Морган, прошу прощения, но некая мисс Стокер настоятельно просит соединить ее с вами. Она звонит уже в четвертый раз, но я не смела…

– Хорошо, Линда, соедините.

– Морган! Ты представить себе не можешь, что случилось! – раздался возбужденный голос Натали.

– Привет, Натали, рада, что ты нисколько не изменилась. Не звонила уже больше месяца и вместо глупого обмена любезностями немедленно переходишь к делу, – засмеялась Изабелла.

– Черт бы тебя побрал, Морган, с твоим ехидством! – огрызнулась подруга. – Я тебе сейчас такое рассажу, что закачаешься. Даже больше. Ты сидишь? Если нет, садись.

– Ну села-села. Что за очередная сенсация? Тебя сделали президентом фирмы? Ты наконец-то нашла свой идеал? Выходишь замуж? Выиграла миллион в лотерею? Нет, не отвечай, сначала скажи: как мой дорогой Бобби поживает?

– Если бы ты меньше внимания уделяла своему чертову железному ящику, то знала бы, как твой любимый Бобби! – заявила Натали.

– Эй, это нечестно! – возмутилась Изабелла. – Когда я последний раз собиралась приехать в гости, ты куда-то умотала. А я уже купила Бобби железную дорогу. Так что не пытайся на меня свалить вину за то, что мы редко видимся.

– Ладно-ладно, давай не будем препираться. Бобби отлично, гостит сейчас у моей матери на Лонг-Айленде. Но я звоню совсем не поэтому. Ты видела свежий номер «Киноревю»?

– Нет, конечно нет. А что стряслось-то? Я только успела купить его по пути на работу, но еще не смотрела. Он у меня в сумке. Я всегда дома…

– Открывай! – категорично приказала Натали. – Доставай и открывай скорее на четвертой странице. Открыла? Ну же, Морган! Скорее! Открыла?

Изабелла молча уставилась на указанную страницу, уже не слыша возбужденного голоса подруги. Потому что с самой ее середины на нее смотрело до боли знакомое и почти не изменившееся за прошедшие со времени их последней встречи семь лет лицо Ронни – все такое же красивое, с ослепительной улыбкой во все тридцать два зуба…

– Ты можешь поверить в это?! Черт возьми, Морган, ты можешь в это поверить?! Этот сукин сын, бездарный, ни на что не способный сукин сын и потаскун урвал такую удачу?! Я просто в себя прийти не могу, Морган! Как ему удалось, черт побери?! Наверное, обольстил дочку продюсера, другого способа не вижу. А я-то! Боже мой, Морган, какая же я была кретинка! Но кто мог предположить, что у него вдруг появятся такие бешеные бабки?! Ты прочла? Прочла? Морган! – Натали перешла почти что на ультразвук, и Изабелла вздрогнула и пришла в себя.

– Да, Натали, то есть нет, не прочла. Если ты перестанешь тарахтеть хоть на минуту, может, мне и удастся что-то понять.

– Что там понимать? Этот мерзавец урвал главную роль в фильме, который обещает стать самым кассовым фильмом этого года! Как ему это удалось? Как?! Его гонорар несколько миллионов! Ты можешь себе это представить, Морган?! Можешь? А я пожалела в свое время какие-то несколько сотен, чтобы оформить алименты. Боже мой, я могла бы получить минимум треть! Морган, у меня будет разрыв сердца! Я просто готова лопнуть от злости! Но кто бы мог подумать?! Кто бы мог подумать?!

– Натали, успокойся, – кое-как придя в себя от неожиданности, сказала Изабелла. – Если хочешь, встретимся вечером, поговорим. Сейчас мне некогда. Прости, но меня ждет работа. Мне необходимо зарабатывать себе на жизнь. Уверена, тебе тоже есть чем заняться.

– Фу-у… Мне бы хоть когда-нибудь научиться твоему хладнокровию, подружка. Ты молодец. Что бы ни случилось, спокойно продолжаешь идти своим путем, заниматься тем, чем надо заниматься. А я такая эмоциональная, что не могу ни на чем сосредоточиться, кроме того что волнует меня. Меня прямо трясет от возбуждения…

– Что ж, значит, самое время для первого урока хладнокровия, – улыбнувшись, ответила Изабелла. – Выкинь все из головы и займись делом. В семь «У Мишеля», идет?

– Идет, – нехотя ответила Натали, с разочарованием поняв, что продолжить разговор на волнующую тему прямо сейчас не удастся.

Вот, оказывается, какое я произвожу впечатление, с грустной усмешкой подумала Изабелла, опустив трубку. Холодной и рассудительной. Бесчувственной. Все понимающей и взвешивающей. Которую ничем невозможно пронять. Что ж, неудивительно. Если бы я выказывала и тем более высказывала все, что у меня на душе, то мы уже давно бы поскандалили и разругались насмерть. А так… пусть у меня нет любимого мужчины, и, похоже, никогда не будет, зато есть подруга и ее сын, которого я люблю, как родного. Бобби, малыш Бобби. Сын Ронни….