Луиза подошла к нему, протянув вперед руки:

– Но вы не виноваты! Они не могут...

– Вы не понимаете, – монотонно прервал ее Брэзил. Он отвернулся и машинально приблизился к двери. – Точно так же я залетел в прошлый раз. Пьяная куча мала в придорожном кабачке, в ход пошли бутылки, и один парень умер. Я даже не могу сказать, что меня обвинили напрасно. – Он отворил дверь, машинально захлопнул ее и вернулся к Луизе. – В тот раз я сидел за непредумышленное убийство. Если Конрой умрет, мне пришьют умышленное. Понимаете? На мне клеймо убийцы. – Он провел рукой по горлу. – А это означает петлю.

– Нет, нет! – Луиза встала рядом и взяла его руку в свои. – Он случайно ударился головой о камин. Я могу это подтвердить. Я расскажу им, с чего все началось. Они не могут...

Брэзил горько рассмеялся и процитировал Гранта:

– «Проститутка подтверждает слова преступника».

Луиза поморщилась.

– Нет, со мной все ясно, – сказал Брэзил, уже не так монотонно. – Если он умрет, мне крышка. Если нет – меня будут держать, не выпуская под залог, пока не выяснится, что именно мне можно предъявить: нанесение тяжких телесных повреждений или убийство. Разве они вам поверят? Разве поверят, что любовница Робсона бросила его и прибежала ко мне? Правда только ухудшит мое положение. Нет, я влип, – голос его зазвенел, – но я не смогу снова жить в камере! – Он мельком взглянул на дверь и вскинул голову, издав гортанный хриплый звук, который мог быть смешком. – Давайте слиняем отсюда! Я свихнусь сегодня вечером, если останусь в четырех стенах.

– Конечно! – с жаром откликнулась Луиза, положив руку ему на плечо и вглядываясь в его лицо с жалостью и страхом. – Мы уедем отсюда.

– Вам нужно пальто. – Он пошел в спальню.

Луиза нашла свои лодочки, правую надела, а левую протянула Брэзилу, когда он вернулся:

– Вы не могли бы сломать каблук?

Брэзил накинул на нее грубое коричневое пальто, взял лодочку и одним движением кисти отломал каблук. К тому времени когда Луиза надела лодочку, он уже был у двери.

Женщина быстро окинула взглядом комнату и последовала за ним...

Она открыла глаза и увидела солнечный свет. Дождь перестал стучать в окна машины, дворники замерли на ветровом стекле. Луиза, не двигаясь, взглянула на Брэзила. Он сидел, уютно развалясь на соседнем сиденье. Одна рука придерживала руль, другая, с сигаретой, лежала на колене. Бледное лицо его было спокойно и не выглядело усталым. Глаза смотрели вперед, на дорогу.

– Долго я спала? – спросила Луиза.

– На сей раз около часа, – улыбнулся он. – Ну, как вам? Полегчало?

– Да. – Она потянулась и зевнула. – Долго еще ехать?

– Час, не больше. – Он залез в карман и предложил ей сигареты.

Луиза взяла одну и нагнулась к электрозажигалке на приборном щитке.

– Что вы собираетесь делать? – спросила она, раскурив сигарету.

– Залягу на дно, пока не выяснится, что к чему.

Она искоса взглянула на его безмятежное лицо:

– Вам, как видно, тоже полегчало.

Он смущенно усмехнулся:

– Вчера я малость потерял голову, это верно.

Луиза нежно погладила его по руке, и они немного помолчали. Потом она спросила:

– Мы едем к вашим друзьям, о которых вы говорили?

– Да.

По встречной полосе промчался черный двухместный автомобиль с двумя полицейскими в форме. Женщина бросила на Брэзила внимательный взгляд. Лицо его было бесстрастно.

Она снова одобрительно погладила его по руке.

– Под открытым небом я в порядке, – пояснил он. – Это стены доводят меня до ручки.

Луиза повернула голову и посмотрела назад. Полицейская машина скрылась из виду.

– Они просто ехали по своим делам. – Брэзил опустил со своей стороны окошко и выкинул окурок. В кабину ворвался свежий сырой ветерок. – Хотите, остановимся и выпьем кофе?

– Может, лучше не надо?

Их обогнал черный седан, прижал к обочине и промчался мимо со скоростью больше шестидесяти пяти миль в час. В машине сидело четверо мужчин. Один из них оглянулся и посмотрел на автомобиль Брэзила.

– Лучше, наверное, залечь на дно как можно быстрее. Но если вы проголодались...

– Нет! Я тоже думаю, что нам следует поторопиться.

Черный седан скрылся за поворотом.

– Если полиция вас все же накроет, вы будете... – Луиза замялась. – Вы будете сопротивляться?

– Не знаю, – мрачно ответил Брэзил. – В том-то вся и беда: я никогда не знаю, что сделаю через минуту. – Он чуть-чуть повеселел: – Да вы не волнуйтесь! Все будет в порядке.

Они миновали поселок из дюжины домов, переехали, подпрыгивая на рельсах, через железнодорожные пути и свернули на длинное прямое шоссе, шедшее параллельно рельсам. Чуть погодя они увидели стоящий на обочине седан, который их обогнал. Рядом с седаном – между ним и своим мотоциклом – стоял полицейский и флегматично писал на листке маленькой книжечки, между тем как человек, сидевший за баранкой, что-то говорил ему, оживленно жестикулируя.

– Слава Богу, они не полицейские, – выдохнула Луиза Фишер.

Брэзил усмехнулся.

Они молча ехали по пригородному шоссе, пока Луиза не спросила:

– Ваши друзья не будут против нашего внезапного вторжения?

– Нет, – ответил он беспечно. – Им самим случалось попадать в переделки.

Дома вдоль пригородного шоссе становились все беднее и грязнее, и вскоре машина въехала на пыльную городскую улицу, где угрюмые здания с объявлениями «Сдаются квартиры» стояли между столь же угрюмыми фабриками и складами. Улица, на которую свернул затем Брэзил, выглядела самую малость почище, но объявлений о сдаче жилья внаем на ней было не меньше.

Брэзил остановил машину возле четырехэтажного здания из красного кирпича с оббитыми каменными ступеньками.

– Нам сюда, – сказал он, вылезая из машины.

Луиза сидела, изучая неприглядный фасад дома, пока Брэзил не обошел автомобиль и не открыл дверцу с ее стороны. Лицо ее было непроницаемо. Трое чумазых детишек оторвались от игры со скелетом зонтика и уставились на Луизу, глядя, как она поднимается по оббитым ступеням.

Брэзил открыл дверь подъезда, и они вошли в затхлый сумрачный вестибюль с некогда веселенькими, а ныне запачканными обоями, с потертым ковром и отделанной медью лестницей.

– На второй этаж, – сказал Брэзил, поднимаясь по лестнице вслед за Луизой.

Прямо напротив лестничного пролета блестела свежей краской дверь коричневого цвета, не свойственного ни одной из известных древесных пород. Брэзил подошел к двери и нажал на кнопку четыре раза – длинный звонок, короткий, длинный и снова короткий. Прямо за дверью громко зазвенело.

Через минуту раздался шелест шагов, и настороженный мужской голос спросил:

– Кто там?

Брэзил, почти вплотную приблизившись к двери, шепнул:

– Это Брэзил.

Загремели отпираемые засовы, и в дверях показался тощий белобрысый человечек лет сорока в мятой серой пижаме. Ноги у него были босые. Худощавое лицо со впалыми щеками и остренькими чертами озарилось сердечной улыбкой. Голос тоже звучал сердечно:

– Заходи, малыш! Заходи!

Маленькие светлые глазки смерили Луизу Фишер с головы до ног, и хозяин посторонился, давая гостям пройти. Брэзил взял Луизу за локоток и подтолкнул вперед.

– Мисс Фишер, это мистер Линк.

– Очень приятно, – сказал Линк и закрыл за ними дверь.

Луиза Фишер поклонилась.

Линк потрепал Брэзила по плечу:

– Рад видеть тебя, малыш. А мы все гадаем: куда ты девался? Давай заходи!

Он провел их в гостиную, которую не мешало бы проветрить. В комнате валялась небрежно брошенная одежда, там и сям лежали газетные листки, стояли грязные бокалы и кофейные чашки, и повсюду было великое множество окурков. Линк подхватил с кресла халат, перебросил его на спинку другого кресла и сказал:

– Раздевайтесь, мисс Фишер, и садитесь.

В дверях появилась пышнотелая очень светлая блондинка лет тридцати, завопила: «Боже мой, кого я вижу!», бросилась к Брэзилу, сжала его в объятиях и поцеловала в губы. На ней был розовый пеньюар, наброшенный поверх шелковой розовой ночной рубашки, и зеленые шлепанцы, украшенные желтыми перьями.