На мгновение раздался треск электричества, и воздух немного сгустился, когда он снова появился, сидя передо мной с протянутой рукой, держащей кубок.
— Вот, — сказал он. — Вот как это должно быть на вкус.
Я попыталась незаметно вытереть глаза, прежде чем взять кубок из его руки. Он был сделан из гладкого дерева, толстого и твердого. Локи поднял второй кубок и поднес его к губам.
Этот мед был удивительным, покалывающим, как шампанское, сухим с едва уловимой сладостью. Это было все равно, что пить солнечный свет.
— Ух, ты, — сказала я. — Как ты…?
Локи пренебрежительно махнул рукой в полумраке.
— О, у меня много талантов.
Я покраснела, смущенная своей скромной квартиркой и глупой попыткой произвести на него впечатление.
— Мне очень жаль, — сказала я.
Мы оба замолчали. Это было не совсем уютное молчание, и я была удивлена, что могу чувствовать себя такой застенчивой перед ним, застенчивой после того, как разделила так много своего тела.
— Женщина, — резко сказал он, — могу я задать тебе вопрос?
— Конечно.
— Как ты нашла меня сегодня вечером?
Я пожала плечами, делая еще один глоток меда. Он задержался на моем языке, теплый и сладкий.
— Не знаю, — сказала я. — Это был сон. Это не так, как я была…
А потом я остановилась. Было бы не совсем верно сказать, что я его не искала. С той самой первой ночи я постоянно искала его.
— Может быть, я… искала тебя, — прошептала я, радуясь, что темнота скрывает мои пылающие щеки. — Но это был сон. Ты не контролируешь то, что происходит во сне.
Он замолчал на мгновение, а затем взял мою руку и поднес ее к губам, целуя пальцы, посылая нежную дрожь электричества по телу.
— Возможно, это был я, — тихо сказал он. — Возможно, я хотел, чтобы меня нашли.
Он повернулся к окну, его глаза потемнели. Молчание растянулось между нами, и я вспомнила Дага, вспомнила статику, которая жужжала и гудела, когда мы пытались поговорить.
— Локи, — сказала я, мой голос колебался. — У меня тоже есть вопрос.
— Пожалуйста.
— Если это так. Если ты… — я глубоко вздохнула. — Если ты не вернешься. Я имею в виду, если ты не захочешь этого делать. Снова. Ты мне скажешь?
Он произнес он мягким голосом.
— Если ты мне надоешь, я тебе скажу.
Ну вот, подумала я, ты уже договорилась со своим собственным заблуждением.
Но теперь он хотя бы улыбался. Я тоже улыбнулась, чувствуя, как расслабляются плечи.
— Так это был… Мидгард, — сказала я, проводя пальцами по гладкому золотому ободку своего кубка, желая, чтобы он продолжал улыбаться. — А ты пришел из… — я заколебалась. Просто это звучало так безумно.
— Асгарда, — мягко сказал он.
— Значит, действительно существует девять миров? Они… разные планеты?
Локи рассмеялся.
— Вы, смертные, любите считать вещи. Любите давать имена. Будто это каким-то образом приводит к пониманию.
— Значит, их не девять? — спросила я. — Или это не планеты?
Он улыбнулся мне и пожал плечами.
— Хорошо, — сказала я, чувствуя себя немного раздраженной. — Ты не обязан мне говорить.
Локи сделал глоток меда и указал на окно.
— Что ты видишь? — спросил он.
Я видела затемненные окна кирпичного жилого дома напротив. Я видела уличный фонарь на фоне голых ветвей платана, бледная кора складывалась, как кожа.
— Ветви? — спросила я.
Он кивнул.
— Итак, что же это такое? Каждая ветвь — один мир или все они — части одного и того же дерева?
Я отрицательно покачала головой.
— Но Асгард не является частью этого мира. Я имею в виду, нельзя просто отправиться туда… — Я замолчала, глядя на Локи.
Он снова рассмеялся.
— Конечно, ты можешь пойти туда пешком, — сказал он, и его глаза заблестели. — Если знаешь, куда идти.
— Но его нет на карте, — настаивала я.
— Миры пересекаются, — сказал он. — Может быть, не так сильно, как раньше. Но мы все — часть одного и того же Мирового Древа.
— Иггдрасиль, — сказала я. — Мировое дерево. Это э… метафора социальной структуры.
Локи снова рассмеялся.
— Нет, это дерево, — сказал он. — Ясень.
Я была совершенно растеряна.
— Вот, — сказал он, поставив бокал и наклонившись ко мне. — Я тебе покажу.
Его губы коснулись моих, мягкие и прохладные, и мой рот приоткрылся для него. Я чувствовала вкус меда на его губах и языке, когда он медленно пропутешествовал в мой рот. Я наклонила голову, и его язык двинулся дальше в меня, медленно и осторожно. Я почувствовала, как мир вокруг меня уходит, все мое существо сосредоточилось на его мягких губах, его настойчивом языке.
Я ахнула, когда он отстранился. Медленно, мир снова сфокусировался. Он поднял руку, чтобы погладить меня по щеке.
— Вот, — сказал он с легкой дрожью в голосе. — Мы два разных человека, разделяющих одно и то же пространство. И когда я внутри тебя… ну, где ты кончаешься, а я начинаюсь?
— Мы… пересекаемся, — сказала я, и он улыбнулся.
— Покажи мне еще раз, — сказала я, наклоняясь к нему.
***
Я проснулась от яркого солнечного света. Я была одна в своей огромной новой кровати. Она все еще пахла им. Я натянула простыни на лицо, спрятав в них голову. Древесный дым. Соль. Кожа. Я вздохнула, обнимая простыни. А потом у меня появилось очень отчетливое ощущение, что за мной наблюдают. Я села на кровати, одеяло упало с моих плеч, и посмотрела в окно.
Огромная черная белка смотрела на меня с ветки платана прямо за окном. «Каждая ветвь — это один мир, или все они — часть дерева?» — подумала я, улыбаясь про себя. Белка склонила голову набок.
— Кыш, — сказала я, махнув рукой в сторону окна. Я встала и пошла в душ, разминая свое больное тело. Улыбаясь.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Надень что-нибудь, — сказал Локи, и в его глазах заплясали огоньки.
Мы уже допили вторую бутылку вина, лежа рядом на моей кровати, переплетя ноги. Свечки в стаканчиках на моем комоде давно прогорели и потухли, а на радио звучал низкий, обволакивающий джаз. Часы в верней части духовки показывали, что было чуть больше часа ночи, но мне не очень хотелось спать, когда тело Локи прижималось к моему, гудя от электричества.
У меня галлюцинации, подумала я. Я одна в своей постели и схожу с ума.
— Прости? — спросила я.
— Оденься, — повторил он. — Надень что-нибудь.
— Что-нибудь теплое? — В Чикаго уже две недели было не выше нуля, и я чувствовала, как холод просачивается в мои окна.
— Нет, — сказал он, проводя пальцами по чувствительной коже на моей шее. — Что-нибудь сексуальное.
Мне все равно, подумала я, когда дрожь удовольствия пробежала по всему моему телу. Если это то, что значит быть безумной. Мне. Все. Равно.
— Сексуальное, — пробормотала я, вставая с кровати и открывая шкаф. У меня не было ничего сексуального. Наконец, я остановилась на коротком красном хлопчатобумажном платье. Оно предназначалось для пляжа, вроде тех вещей, которые надевают поверх бикини. Повседневное и удобное. И хотя оно было очень коротким, мне нравилось, как оно облегало мое тело.
— Ну как? — спросила я.
— Туфли, — сказал он. Теперь на нем был темный дорогой костюм, облегающий его стройную, мускулистую фигуру. Почему-то костюм кричал о сексуальности гораздо больше, чем его обнаженное тело.
Мне потребовалось несколько минут копания, чтобы найти свою единственную пару каблуков. Я натянула их, затем повернулась к Локи и подняла бровь.
Он подошел ко мне, обернул руку вокруг моей талии…
… и мы оказались в окружении толпы, почти в полной темноте, охваченные клубящимся сигаретным дымом и тяжелым ритмом транса. Я чувствовала музыку всем своим телом. Лазеры прорезали темноту над головой. Тела дрожали, кружились и пульсировали вокруг нас, и Локи прижался ко мне, его руки двигались вниз по моей спине.
— Где мы? — прокричала я, чтобы меня услышали сквозь музыку.
— В одном из моих любимых мест, — сказал он, прижавшись губами к моему уху.
Я наклонила голову, оглядываясь вокруг. В темноте комната казалась бесконечной.
— Но где? — снова сказала я.
— Разве это имеет значение? — прокричал он, перекрывая музыку.
Я задумалась на минуту, мое тело было прижато к нему, наши бедра покачивались в такт. Я почти не ощущала его аромата из-за сигарет, духов, пота и алкоголя круживших в воздухе, только оставался намек на древесный дым.
— Нет, — крикнула я ему, закрывая глаза. — Не имеет значения.
Он наклонился поцеловать меня, наши тела были одним маленьким островком на огромном танцполе.
— Мы в Берлине, — сказал он, когда мы разошлись. — Willkommen9.
Я засмеялась, не уверенная, шутит ли он, не уверенная, что мне все равно. А потом в моей руке появился напиток, что-то шипящее и сладкое на языке, обжигающее горло. Музыка гремела и стучала, руки Локи двигались по моему телу, и мы танцевали.
***
— Ты выглядишь ужасно, — сказала Кара.
Было пять утра, и мы вдвоем открывали кофейню. Небо выглядело зловеще, отливая фиолетовым цветом, и последние звезды просто исчезали из поля зрения.
Я, молча, кивнула.
— Мне просто не хватает кофеина, — сказала я, делая себе еще один эспрессо.
К тому времени, как мы с Локи снова оказались в моей квартире, комната начала светлеть от восходящего солнца. Я вся пропахла берлинским сигаретным дымом, и мои губы все еще ощущали его вкус. У меня даже не было времени принять душ.
— Ты… занималась вчера вечером? — медленно спросила она.
Нет, подумала я. Я была в немецком ночном клубе со скандинавским Богом.
— Да, конечно, — сказала я, заставляя себя рассмеяться. — А что еще мне было делать?
Я обернулась, когда над дверью зазвенел колокольчик и вошел наш первый клиент, доктор Элберт. Между тем я успела заметить очень странный, оценивающий взгляд Кары, направленный на меня. Я была уверена, что Кара решила, что я не в своем уме.
Возможно, она была права.
***
Лора пришла в кафе около десяти. К тому времени я выпила так много эспрессо, что мои пальцы дрожали, а усталость все еще давила тяжестью. Еще пять часов отделяли меня от того, чтобы рухнуть в постель.
— Ух, ты, — сказала Лора с ровным и дружелюбным, как рассвет, акцентом жительницы Среднего Запада. — Бурный субботний вечер?