Поиск
* * *
Мне не хотят поверить! Я могу
Писать об этом рифмами и кровью
И, раз уж нами позабыт язык
Ночной и древний вёсел над водами
Остановившимися, говорить могу
На темном и глубоком диалекте
Мужчин и женщин, говорить, как Он
С Ней говорит, взяв за руки Ее.
Я говорить могу, как счастье, обезумев,
Губами, позабывшими слова,
Которые не схожи с поцелуем,
И жалобой на то, что не поверят,
И отречением от полноты.
О слово, что превыше прочих слов,
Недостижимые высоты крика.
Есть в музыке короткое мгновенье,
Когда таких вершин достигнут звуки,
Что их не слышит ухо человека.
Мне не хотят поверить, не хотят,
Хоть я могу об этом говорить
На языке весны и музыкой орга́нов.
Я говорить могу и по слогам небес,
Оркестром самых будничных вещей,
Банальнейшим стихом александрийским.
Я говорить могу об этом сколько влезет
Шарманками и кулаком об стену,
Так говорить, как поджигают лес
Помещичий, как объявляют войны.
Мне не хотят поверить! Образ мой
Представили они по своему подобью
И, нарядив меня в свои обноски,
Прогуливать ведут, и до того доходят,
Что и стихи мои цитируют, однако
Таким манером, чтобы им служили
Иль превращались в милые куплеты.
И вот уж я причастен к их торговле.
Пока я стану улицей в Париже,
Меня уже включили в словари
И в школьные учебники. Скандалить
Запрещено мне.
Сколько мне угодно
Могу кричать о том, что я тебя люблю,
О том, что я лишь только твой любовник.
* * *
Тридцатый год я тень у ног твоих,
Я верный черный пес, что по пятам ступает,
Что в полдень скрыт твоей фигурой статной
И прыгает в полях в косых лучах заката.
Когда тебя оденет пряжа ламп, я тень твоя, расту в их невысоком
свете.
Ты любишь вечером читать при низких лампах в тех комнатах, что
по сердцу тебе.
Тогда до потолка я вырастаю
И там теряюсь, только повторяя движения руки, листающей страницу,
И тридцать лет уже мои раздумья всего лишь тень раздумья твоего.
Я говорю об этом, но считают
Мои слова чудачеством изящным.
Не всё, что черное, мне возражают, тень.
Приняв мои слова, чтобы простить мне,
Что я тебя люблю, упорно подменяют
Тебя живую символом из камня
И Родиной — живую плоть и кровь.
Когда они суют ножи для разрезанья
В нежнейшие подмышки книг моих,
Им не понять мой крик, они не видят,
Как я кровоточу твоею кровью.
И что им песнь моя, когда они не знают —
Мой голос только эхо твоего,
Когда они не видят рук твоих,
Обвившихся вокруг моей души.
Тут о моей душе скажу на этот раз.
Что человек? Колода битых карт,
Все масти, короли, валеты, дамы,
И между ними воздух, пальцы рук.
Я создан был двумя. Я их не выбирал.
Я с ужасом гляжу на возрастные пятна,
Что проступают на моих руках,
Как у отца… Что знаю я о нем?
Я только голову, как он, склоняю —
Я тоже хуже слышу правым ухом.
А мать передала мне форму уха и вьющуюся линию волос.
Да, но душа, во всем ведь есть душа.
Была душа без формы, без дороги,
Слепая, не слыхавшая о свете,
Пришедшая неведомо откуда
И от какого времени и предка,
От дяди ли, нелепого безумца,
Который никогда на свете не жил,
Иль просто от великого стыда
Той женщины, на свет меня родившей.
Душа? Едва ли! Черновик души.
Лохматая, отделанная грубо,
Из тех, которые без жалости теряют
На поле боя, в железнодорожном
Крушении. Несчастная душа,
Не знающая, что с собою делать
В потоке бурном наших дней. Душа
Совсем не в духе Гамлета. Душа
Сродни скорее волосам Офелии.
Бутылка в океане без письма
Иль шарик от японского бильярда,
Который катит посетитель бара — не все ль равно, на ноль или на сто?
Душа, как раздевалка в ресторане, где пьяный не находит номерка.
Душа, как маска на ночь карнавала,
Ее назавтра сбросят — с ней не выйдешь.
Как тяжело нести ее отраву!
Я никогда, наверно, не пойму, с чего ты позаботилась о ней?
Таких ведь много, хоть греби лопатой.
Но что моя душа произнесла, прозрев, увидев небо,
Благодаря искусству хирургии,
Когда, освободив ее от шелухи
И вылепив по своему подобью,
Ты обняла меня как человека
И бросил я кривлянья и ухмылки,
Едва меня рукой коснулась ты?
Возьмите томики моей души и распахните на любой странице,
Разбейте, чтоб понять их аромат и тайну.
Разрежьте их скорее грубым пальцем,
И скомкайте, и разорвите в клочья —
Останется один лишь след,
Единственный рефрен и звук,
Один лишь взгляд — покоя нет!
Благодарю тебя, мой друг!
Луг счастья ярок и широк,
Мой идол, мой кумир, мой бог,
Литаниям потерян счет
Без сна все ночи напролет.
Мой день погожий, мой расцвет,
Мой ясный смысл и темный бред,
Моя мелодия, мой май,
Мое пожарище, мой рай.
Мой дом, мой мир, моя земля,
Мой праздник, Эльза, жизнь моя!
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: