Глава 3

Ребекка

Я расстегнула чемодан. Мои волосы высохли уже второй раз за день. Я ничего не могла с собой поделать и думала о том, где же сейчас Рид. На него совсем непохоже исчезать вот так. Да, он был таинственный, но не до такой степени.

Наверное, я не могу его в этом винить. Не после того, что случилось в последний раз, когда мы с ним виделись.

Не было ни одного дня, чтобы я не думала о том поцелуе. Это был не первый наш поцелуй, но он оказался самым опасным для меня. Мы с Ридом были сводными братом и сестрой, наши родители были женаты. Мы не должны были целоваться в фургоне посреди леса. Все это было неправильно.

А что еще хуже — мне хотелось этого поцелуя. Когда губы Рида коснулись моих, по позвоночнику пробежал пожар. Мне казалось, что я заживо сгорю от жгучей потребности в этом парне. В ту же секунду как у нас возник телесный контакт, у меня между ног стало влажно, и я поняла, что если сейчас же все это не прекращу, то позже об этом пожалею.

Вздохнув, я вытащила одежду и начала распихивать ее по ящикам. Я фантазировала о той ситуации каждый день, о том, как рядом с Ридом теряю контроль. Это было пугающе, но и возбуждающе. Мне нравилось представлять, как он хватает меня за бедра своими сильными руками, кончиками пальцев легко ласкает мой клитор, посылая по позвоночнику волны удовольствия.

Именно этого мне хотелось. Хотя большую часть времени Рид был тем еще придурком.

Вместо того, чтобы думать о его теле, я загрузила себя учебной работой. Топила свои желания в отвлечениях, потому что единственное, что мне хотелось, было для меня недосягаемо.

Я оглядела свою старую детскую спальню и улыбнулась. Папа и Кора здесь ничего не поменяли, что одновременно и здорово и немного печально. На стенах по-прежнему висели старые постеры Аланис Мориссетт². И хотя я понимала, что нужно их сорвать, в них было что-то ностальгическое и забавное.

Закончив раскладывать вещи по местам, я забралась на кровать. Почему-то не могла перестать беспокоиться за Рида. Да, конечно, внешне он смотрелся вполне хорошо. Он выглядел так, будто находился в самой лучшей форме, и это очень отвлекало.

В нем сочетались обычные дерзость и поддразнивания и что-то еще, что-то немного темное. С тех пор, как у Коры обнаружили рак, что-то внутри Рида изменилось. Казалось, он стал только хуже.

Я покачала головой. Нахожусь дома всего лишь какие-то пару часов, а уже одержима Ридом и его настроением. Ладно, он занятой и успешный альпинист. Какое имеет значение то, что я думаю?

Поднялась и, сбежав по скрипучим ступеням, отправилась на кухню. Кора нарезала лук, слезы катились по ее щекам.

— Все так печально? — Я не справилась с собой и рассмеялась.

— Это все глупый лук. — Она подняла взгляд и улыбнулась.

— Я обычно прекращаю резать, когда начинаю плакать.

— Нет нужды в остановках, я обычно шинкую до конца.

— Похоже, ты в хорошем расположении духа. — Я села за стол, засмеялась, и Кора рассмеялась вместе со мной.

— Да, милая. Ничего не могу с собой поделать. Смотри, бешеная дамочка с ножом!

Я снова рассмеялась. Кора закончила нарезать лук и высыпала его в кастрюлю.

— Когда папа вернется домой? — спросила я.

— Скоро. Он мне недавно звонил. Будет к ужину.

— Ладно. Отлично, — кинула я.

— А куда ушел Рид?

— Меня не спрашивай. Он мне ничего не рассказывает.

— В последнее время он все чаще и чаще исчезает. — Кора покачала головой.

— Правда?

— Да. Просто без задних мыслей пропадает в лесу. — Кора замолкла и нахмурилась. — Порой его нет по нескольку дней.

Я в удивлении уставилась на нее. Порой Рида нет по нескольку дней? Он всегда был независимым, с железной силой воли, и непохоже, что стал бы куда-то уходить, не предупредив об этом Кору.

— А ты знаешь, где он пропадает?

— Рид говорит, что на соревнованиях по альпинизму или фестивалях. Иногда он занимается экскурсиями. — Кора замолкла. — Но я не знаю.

— Все в порядке?

— Абсолютно. — Кора подняла взгляд и улыбнулась. — Я просто глупая. Последние несколько лет Рид застрял здесь, заботясь обо мне. Неудивительно, что теперь, когда мне лучше, он хочет заняться своей жизнью.

Я кивнула. Что-то в ее словах было, но все же. Кора явно обеспокоена, и я не могла ее винить за это. С Ридом я была всего ничего, и все равно почувствовала, что с ним что-то происходит.

— А ты как себя на самом деле чувствуешь? — спросила я.

— Отлично. Правда. Никогда не чувствовала себя лучше.

— Я так тобой горжусь. В смысле, после всего, что произошло. Ты удивительная.

— Это так много для меня значит. — Кора улыбнулась.

— И знаешь… — Я замолкла, ощущая неловкость. — Мне очень жаль, что я так мало времени провела рядом с тобой. Когда ты болела.

— Послушай, малышка, я знаю, что ты в мгновение ока оказалась бы дома, если бы кто-то из нас тебя об этом попросил. Но я до конца жизни ненавидела бы себя, если бы ты бросила учебу. — Кора помахала рукой, развеивая мое беспокойство.

— Знаю. И тем не менее, я должна была быть здесь и помогать.

— Бекка, послушай, у меня было предостаточно помощи. — Кора подошла и присела напротив меня. — Я втянула в свою проблему твоего отца и Рида. Мне не хотелось и тебя вовлекать во все это.

— Ничего страшного бы не случилось.

— Знаю. Но вот такая вот я, как бы ужасно это не звучало. Сейчас ты здесь, и я еще на этой земле. Вот все, что имеет значение, — Кора нежно улыбнулась. — К тому же, я бы тебе просто не позволила вернуться домой.

Я улыбнулась, еле сдерживая слезы. Действительно, именно такой Кора всегда и была: на позитиве, добрая, заботливая. Когда ей только диагностировали рак, я собиралась уезжать из дома, но твердо решила остаться. Однако через несколько дней Кора заявилась ко мне, держа в руках билет на самолет, и кричала на меня, пока я собирала вещи.

Да, вот такой она человек. Кора знала, на что будут похожи ее следующие месяцы или годы, и считала, что я не должна проходить через это вместе с семьей. Я приезжала так часто, как только могла, но было трудно. Авиабилеты слишком дорогие, а я и так ущемляла себя во всем и подрабатывала, чтобы платить за обучение.

Но часть меня злилась из-за того, что я так просто сдалась. Честно говоря, мне хотелось быть в Дартмуте. Это была моя мечта. И слава богу, что Кора поборола рак. Я бы себя никогда не простила, случись иначе.

— Как идут дела на лесопилке? — сменила я тему.

— Да все как обычно. — Кора поднялась и снова принялась за готовку ужина. — Управленцы сильно урезают часы, союзы давят с другой стороны. Сейчас везде тяжело.

— Как папа с этим справляется?

— Делает все возможное. В последнее время он берет побольше дополнительных смен.

— Пару дней назад мы разговаривали с ним по телефону, и он показался мне уставшим.

— Ты же его знаешь. Он всегда на грани какой-нибудь катастрофы.

Я засмеялась. Мой отец был хорошим человеком, но он также был параноиком. Наш гараж был заставлен запасами воды и консервов на случай какой-либо чрезвычайной ситуации. Не то чтобы отец ожидал Судный день, строя бункеры и храня пищу с большим сроком годности, но он действительно верил в то, что надо быть готовым.

Папа вырос в Риджвуде, как и его родители. Лесопилка и лес были тем, в чем он разбирался лучше всего и изо всех сил старался передать часть этих знаний мне. Я умела разжечь костер и немного поохотиться, но никогда бы не смогла выжить там в одиночку. Просто я не воспринимала это так, как он.

Хотя папа никогда не заставлял меня чувствовать себя виноватой. Ведь это был его путь.

— Итак, расскажи мне больше об этой аспирантуре, — сказала Кора.

— Это в Техасском университете. Я вернусь туда осенью.

— Ты рада?

— Очень рада. Но и волнуюсь. Программа достаточно устрашающая.

— Ты сама кого хочешь устрашишь, Бекка. Ты отлично справишься, — улыбнулась Кора.

— Тем не менее, чувствую себя скверно, снова уезжая так далеко.

— Не твоя вина. У нас в Риджвуде точно нет престижных университетов.

— Все равно, хотелось бы остаться дольше, чем на лето.

— Ты поступаешь правильно. Не позволяй себе слишком волноваться.

Я знала, что она права. Не моя вина, что Техас был единственным местом, куда мне можно было податься. Но я ненавидела то, что была той, кто оставляет свою семью и никогда не возвращается.

— Ладно, хватит киснуть, — сказала Кора, улыбнувшись мне. — Что с тобой сегодня?

— Наверное, дождь. Ты знаешь, где-нибудь в другом месте он не идет все время, да?

— Ты привыкнешь.

— Никогда не думала, что придется делать это снова. Но знаешь, что? Я действительно счастлива быть дома.

— Так-то лучше! Больше никакой Дебби Доунер³.

Я засмеялась в тот момент, когда открылась входная дверь.

— Кора? — раздался голос отца.

— На кухне, — ответила она.

Я встала, и тут вошел папа.

— Привет, пап, — сказала я.

— Бекка. Как поездка? — Он широко улыбнулся.

Я пересекла кухню, и отец заключил меня в крепкие объятия. В тот момент все мои волнения из-за недостаточного времени пребывания дома растаяли.

Мой отец был высоким мужчиной, ростом шесть футов и четыре дюйма, и носил густую кустистую бороду. Глаза у него были ярко-синего цвета, почти полная противоположность бледно-голубым Рида. Оба были одного роста, хотя у Рида не было бороды.

Моего папу точно нельзя было назвать домоседом. Он любил охотиться, ловить рыбу и заниматься стройкой. У него была автомастерская в небольшом здании на заднем дворе, где ему нравилось возиться со старыми автомобилями. Он работал менеджером на местной бумажной фабрике, но был известен как один из лучших инженеров во всем городе.

Однако мой отец был жестким человеком. Быстро влюблялся, но долго держал обиду. Гнев был для него вторым «я».

— Поездка была нормальной, пап, — сказала я, высвобождаясь из объятий.

— Кажется, что тебя не было здесь вечность. — Отец снял шляпу и куртку.

— Всего лишь год.

— Что у нас на ужин? — спросил папа Кору, целуя ее в щеку.

— Курица и печеный картофель, — ответила та.