Потом Гурри, ее мама и брат пошли спать.

— Я никогда не думала, что увижу тебя, — сказала белочка. — Я так рада, что ты спаслась!

— Это все Бэмби, — затараторили сороки, — это все он!

Остальные подхватили:

— Только Бэмби мог такое сделать!

— Даже Он испугался Бэмби!

— Никто другой на подобное не способен!

Престиж Бэмби поднялся еще выше, хотя и до этого давно уже был достаточно высок. Собравшиеся разнесли весть о подвиге Бэмби по всему лесу. Таким образом и Ролла через некоторое время кое-что узнала. У нее еще больше разыгралось любопытство, и она почувствовала себя еще более уязвленной.

— Почему, — спросил Гено, — ты им все-таки ничего не рассказала? Обычно ты говоришь очень охотно.

Гурри усмехнулась:

— Я остерегаюсь! Расскажи я им, что я пережила, что я видела, они захотели бы это слушать еще и еще. И так без конца. Я это знаю. Вероятно, и мы с тобой вели бы себя точно так же.

— А что, было бы очень плохо, если бы они попросили тебя повторить рассказ?

— Да. — коротко ответила Гурри, — это было бы очень плохо, очень!

— Скажи-ка! — изумился Гено, — ты, однако, поумнела.

— Дорогой мой братик, — ответила Гурри, — я не знаю, умна ли я. Одно только я знаю твердо: опасности, которых я избежала, то, что я пережила. И это очень серьезно, и это дорого мне стоило. Я была бы не достойна моего удивительного спасения, не достойна моего отца, если бы стала об этом без умолку болтать.

Потрясенный Гено спросил:

— И мне? И мне ты так ничего и не расскажешь?

— Тебе? — Гурри расхохоталась и стала такой же веселой, как всегда. — Пойми же, на лугу вперед другими, которые меня все время заставляют повторять рассказ, это показалось бы нескромным. Но тебе? Ты же мой брат! Тебе я расскажу все!

— А если я тебя попрошу, позднее конечно… потом, если я тебя попрошу, чтобы ты еще раз…

— Я тебе буду его повторять столько раз, сколько ты захочешь.

Гено от удовольствия подпрыгнул, что с ним редко случа лось.

— Если так, то начинай. — Он разволновался, как никогда. — Начинай! Начинай! Начинай!

Она рассказала ему о собаке, о повязке, которую Он наложил, о том, как ей было больно, о своем страхе. По ходу рассказа досталось петуху и его курам. Гено дрожал от возбуждения и радости.

— Не верю ни одному твоему слову, — пошутил он.

Гурри описала филина; как она перепугалась, увидев его первый раз, почуяв его запах, и как потом они стали друзьями. Под конец рассказала о страданиях, которые филин должен терпеть.

— Это ужасно! — вскричал Гено.

Но, когда Гурри рассказывала о просторах полей, о ланях в хлебах, о фазанах, разгуливающих в кукурузе, он не переставал удивляться. И был глубоко тронут рассказом Гурри о пении жаворонка, ее восторженной оценкой маленькой птички.

— Я восхищаюсь тобой! — сознался он, — ты знаешь намного больше, чем мы все здесь в лесу!

Гурри улыбнулась:

— Возможно, ты и прав. Но запомни одно. Все это я доверила только тебе! Только тебе! И ты никому не рассказывай.

— Как бы не так! — Гено с трудом остался серьезным, — подобные вещи каждый должен знать, и я всем расскажу, как петух взлетает в небо и поет.

Брат и сестра рассмеялись. Гурри была убеждена, что немногословный Гено ни слова не скажет об ее приключениях. Гено молчал. Рассказ о приключениях Гурри, который теперь стал их обшей тайной, еще крепче привязал их друг к другу.

В конце августа жара стала спадать. В начале сентября солнце запылало снова. Молоденьким ланям казалось, что это приятное, благодатное теплое время будет длиться вечно. Красные ягоды сплошь усыпали рябины. Как ни старались птицы, а ягод меньше не становилось. На кустах орешника орехи выглядывали из своих лопнувших зеленовато-желтых шкурок, которые медленно усыхали и становились совсем желтыми. Белочки прилежно кололи и грызли орехи и наедались ими до отвала. Орехи, которые они не могли одолеть, белочки закладывали в тайники на зиму про запас. Но белочки часто не могли вспомнить, где их пища хранится, и принимались отчаянно ее искать.

Дубы тоже приготовили для всех обильный урожай. Бесчисленное количество желудей устилало землю. Олени приходили по ночам, чтобы их отведать. В это время Гурри впервые встретила оленей и их самок, которых охотники называли просто дикими зверями. В первый момент Гурри, конечно, испугалась огромных животных. Однако скоро оправилась от страха; она забавлялась, слушая ужасные крики Роллы и Фалины: «Ба-о! Ба-о! Ба-о!». Крикам не было конца. Писклявые, слабенькие вопли Гено, Бозо и Ланы смешили ее. Ради смеха Гурри тоже немного покричала. Но она осталась на месте, тогда как остальные в панике разбежались в разные стороны.

— Беги с нами! — кричал Гено, — Это короли! Беги скорей!

— Дай мне посмотреть на королей, — возразила Гурри.

Через некоторое время, уже в глубине леса, Гено сказал:

— Короли опасны. К ним нельзя приближаться.

— Но, Гено, у, тебя все опасно.

— Для нас чаще всего все опасно! Ты должна знать это, Гурри, именно ты!

— Разве ты не испугалась, моя девочка? — спросила Фалина.

— Королей? Нет, мама…

— Мне кажется, — озабоченно сказала Фалина, — мне кажется, что ты все еще легкомысленна.

— Может быть, мама… Как мне от этого избавиться?

— Если бы ты могла посмотреть на свою спину.

Фалина имела в виду шрамы, которые, хотя уже почти заросли шерстью, выделялись на холке двумя отчетливыми рубцами.

— Мне короли нравятся, — продолжала Гурри.

Фалина пришла в ужас:

— Нравятся? Эти страшилища?

— Мне они кажутся красивыми, — объяснила Гурри.

— У тебя извращенный вкус! — горячо сказала мать. — Что в них хорошего? Что? Они такие неуклюжие, грубые, страшные.

— Мне очень жалко, мама, что наши мнения расходятся. Короли производят на меня очень сильное впечатление. Мы должны гордиться такими благородными родственниками.

— Не говори о родстве, — перебила ее Фалина. — Какое еще родство! Кто вбил тебе в голову такую глупость?

— Никто, мама, в самом деле никто! Мне самой пришло это в голову!

Как всегда неожиданно прозвучал низкий голос Бэмби:

— Я уже давно слушаю вас.

— О, отец! — прошептала Гурри.

— Отец! Отец! — восхищенно закричал Гено.

Фалина едва слышно выдохнула:

— Здравствуй…

— Она права, наша малышка, — заговорил Бэмби. — Ее впечатлительность помогла ей правильно осмыслить увиденное. Короли наши родственники…

— Но, Бэмби… — Фалина отважилась робко упрекнуть его.

Он продолжал:

— Разумеется, кое-что нас разделяет. Почему так случилось, никто не знает и не догадывается. Но разделение существует. Очень жаль! Его не преодолеть! Точно так же непреодолим наш страх перед королями. Бороться с ним бесполезно!

— Да, я их боюсь, — тихо призналась Фалина, — я испытываю страх и отвращение.

— С отвращением ты хватила через край. Отвращение? Они ведь в самом деле очень красивы, эти короли.

— Красивы?

Фалина сопротивлялась так, словно кто-то хотел ее убедить, что Он тоже может быть красивым.

— Не говори, пожалуйста, что эти гадкие страшилища красивы. Их королевское достоинство покоится на одной силе и только. Просто они сильнее всех в лесу.

Еще никогда не обращалась Фалина с такой длинной речью к Бэмби.

— Ты еще, конечно, их как следует не разглядела, Фалина. Твое отвращение вызвано ужасом, который застит глаза. Посмотри один раз как следует и ты больше не будешь говорить неправду об их красоте. Они намного красивее, намного прекраснее, чем мы…

— Но, Бэмби!

— Да, Фалина! Это правда. Посмотри как следует и ты тоже скажешь, что мы с ними родственники, что мы должны этим родством гордиться.

— Гордиться… этими отвратительными…

— Ни слова больше! — оборвал он ее спокойным повелительным голосом. — То, что наш ребенок почувствовал с первого взгляда, должен подтвердить твой зрелый ум.