Дыхание Фалькона становилось слабее и слабее, чувствовалось, что скоро он умрет. Я позвал его жену и мать. Мы все взяли его за руку. Через несколько минут он испустил последний вздох.

Несмотря на то, что все в семье знали о его неизлечимой болезни, грозящей ранней смертью, никто не был готов к ней. Никому никогда не хочется думать о своей смерти или о смерти близких. Но тут вдруг каждый член семьи ощутил надобность в пасторе церкви.

Родственники попросили меня провести служение и сделать все необходимые приготовления к похоронам. Я был благодарен им за это. Потому что, когда ты скорбишь, то лучше всего чем-нибудь заняться. Только через мучительные испытания, которые выпадают на нашу долю, когда умирает кто-то из самых близких и любимых людей, каждый ощущает потребность в Боге и осознает важность духовности.

Все мы неизлечимо больны. Жизнь не бесконечна. Грех — это болезнь. Даже если Иисус и простит нас, все мы умрем смертью первой и будем ждать во гробе Его прихода, поэтому так важно готовиться сейчас.

Поскольку Фалькон знал, что жизнь его недолга, он положил очень много сил, заботясь о своем здоровье. Он дорожил каждым мгновением и жил по возможности полной жизнью. Если мы будем помнить, что эта жизнь коротка и не надежна, то будем ценить каждое ее мгновение и с верой стремиться в Царство Божье.

Господь подвергает испытаниям не только порочных или необращенных людей. Трудности и неприятности случаются также и с хорошими, добрыми людьми. Вспомните страдания Иова. И Иосиф провел несколько лет в тюрьме, когда Бог готовил его к делу всей его жизни. Апостолы и, конечно же, Иисус тоже страдали, совершая добрые дела.

Заметьте, Исаия говорил, что его грех — это нечистые уста, поэтому Господь и прикоснулся к ним раскаленным углем. Я часто задумывался, почему Бог касается различных людей различным образом. У всех нас разные грехи, и подвергаемся мы неодинаковым искушениям. Все мы грешники, хотя наши грехи различаются между собой. Некоторые успокаивают себя, говоря, что если они не убивают, не воруют и не насилуют, значит, грехи их незначительны. В глазах Божьих нет таких понятий, как незначительный грех. Все мы большие грешники. И нам это хорошо известно, потому что каждому из нас нужен «большой» Спаситель, независимо от ничтожности, как нам кажется, нашей вины. И наши грехи сами по себе достаточно велики, если Иисус умер за них на кресте!

Исаия сказал: «Горе мне!» — потому что его уста были нечисты. Хотя некоторые члены церкви обольщают себя тем, что они никогда не совершали таких серьезных грехов, как убийство, прелюбодеяние и воровство, но Господь говорит, что один из самых отвратительных грехов — злость в нашем сердце на другого человека. Таким образом, клевета и сплетни — это убийство. И Господь считает эти грехи такими же серьезными, как и другие.

Некоторые из нас говорят: «Да, я люблю своего ближнего», но затем мы неустанно обсуждаем недостатки и проступки других. Нам нужно признаться: «О, Господи, я человек с нечистыми устами». И необходимо попросить Господа прижечь нас углем, когда Он видит, что это нужно сделать. Вы также замечаете, что Бог касается горящим углем, чтобы очистить Своих людей. Писание гласит, что Господь грядет для Церкви без пятна или порока (см. Еф. 5:27). Ведь вы удаляете пятна с помощью горячей воды, а складки или морщинки разглаживаете горячим утюгом.

Многие христиане удивляются, когда Господь подвергает их огненным испытаниям, чтобы очистить их веру и улучшить их характеры, но ведь огонь — это благословенный Божий метод очищения Его людей. Поэтому помните: вам, может быть, придется нести тяжелую ношу, прежде чем вы преклоните колени и обратитесь к Богу. И хотя иногда вы можете чувствовать себя бесполезной глыбой угля, но, применив огонь и обработав. Бог превратит вас в алмаз!

Несколько лет назад я проводил серию евангельских встреч в городе Андерсон, штат Калифорния. Тогда-то Джон Ломаканг, который сопровождал пением мои выступления, его жена Энджи и я были приглашены поехать в Кресент Сити, чтобы обговорить подготовку к евангельским встречам, которые мы собирались начать там.

Проблема состояла в том, что Андерсон и Кресент Сити находятся на расстоянии 235 миль друг от Друга, соединяет эти городки извилистая двухрядная дорога. Я не мог, поехав туда утром, вернуться обратно вечером, чтобы продолжить встречи в городе Андерсон. А так как я летчик, то самым лучшим выходом из данной ситуации было воспользоваться самолетом. Пришлось взять в аренду самолет в Реддинге, и рано утром следующего дня Джон, Энджи и я прибыли в аэропорт. Я вызвал на связь Кресент Сити, чтобы удостовериться, что аэропорт примет нас. Все было нормально, и мы решили лететь. Нужно заметить, что Джон и Энджи панически боялись лететь, особенно Джон. Он боялся лететь даже на одномоторном самолете! Я уверил их, что беспокоиться не о чем, и с некоторым сомнением они все-таки взобрались в самолет.

Во время полета я делал все возможное, чтобы успокоить их. Надо сказать, что был прекрасный день, и полет шел нормально. Но когда мы приблизились к побережью, где предположительно должен находиться Кресент Сити, я обнаружил, что со стороны океана идет туман и невозможно разглядеть, что находится внизу. И действительно, весь город исчез под плотным покровом тумана. Все, что мы видели, это горы, которые протянулись на сотни миль. Затем моя тревога усилилась: радиосистемы городского аэропорта не работали. Должен добавить также, что местность между Реддингом и Кресент Сити — это обширное пространство неосвоенной земли, еще сохранившейся в Калифорнии. На сотни квадратных миль в любом направлении нет ничего — лишь лес и горы.

Я знал, что Кресент Сити находится близ реки, поэтому быстро облетел вдоль берега, следуя за туманной полосой в поисках реки. Однако я так долго кружил, пытаясь найти выход из положения, что сбился с пути. Наконец, я нашел реку и подумал: «А что если бы мне удалось пролететь под туманной завесой? Тогда я смог бы увидеть и город, и аэропорт. Выбраться отсюда не составит труда. Надо лететь, и через несколько футов прямо из белой мглы мы попадем в открытое голубое пространство. Я старался быть бодрым и беззаботным, когда снижался, чтобы нырнуть под туман, и начал придерживаться реки, окаймленной с двух сторон горами. Было похоже; будто я летел сквозь тоннель.

Так мы летели вперед, придерживаясь реки, пока не добрались до того места, где должен быть Кресент Сити, но вместо него под нами оказалось море. Река повернула по направлению к Тихому океану. Мы летели в Японию! И как ни велико было желание увидеть Японию, мне не хватило бы топлива, кроме того, у меня были совсем другие планы!

Мне было интересно, как мои попутчики Джон и Энджи реагировали на все происходящее. Я оглянулся назад и увидел, что Энджи спокойно спала. Обратившись к Джону, я сказал:

«Рад, что твоя супруга смогла расслабиться и уснуть». Он быстро ответил: «Она вовсе не расслабилась, она в обмороке». Теперь я не знал, где находятся горы. Я подумал, что лучше лететь прямо вверх, прорваться сквозь туман и держать курс обратно к побережью.

Когда вы находитесь в зоне тумана, то перестаете ориентироваться, так как ничего не видно, и не можете судить

о полете. Кстати, я слышал истории, рассказанные летчиками, которые летали в густых облаках. Выбравшись из этой зоны, они обнаруживали, что самолет движется вверх дном. Когда вы летите в облачности со скоростью 120 миль в час, то вам трудно разобраться, под каким углом вы путешествуете.

Пока мы летели в облаках, я думал, мы двигаемся прямо и ровно, но, взглянув на приборы, понял, что самолет летит вниз и в перевернутом состоянии. Я посмотрел на Джона. Он не выглядел обеспокоенным больше обычного, и совсем не чувствовалось, что мы кувыркаемся в воздухе. Признаюсь, во мне шла некоторая борьба: довериться ли приборам или своим чувствам. Все во мне говорило, что мы летим, как надо, но приборы показывали обратное. Одно я уяснил из полетных инструкций — не поддаваться чувствам. «Доверяйся приборам», — неоднократно повторял инструктор. Итак, не обращая внимания на чувства, я стал поворачивать самолет, чтобы выровнять его согласно показаниям приборов. Затем я оттянул ручку управления, прибавил мощность, чтобы приборы показывали, что мы летим вверх и ровно.