Если докажет свое алиби.

Если к этому алиби предъявит свидетелей.

Свидетелей двое: трусливый сосед Толстенко и мелкий воришка несостоявшийся артист - Слава Шусев.

И обоим им на него, пана Комаровского, - наплевать!

А вот истинному Убийце совсем даже не наплевать - он уже прятался за спину Альфреда Викторовича. Действия Убийцы легко предугадать: труп Комаровского на труп Чуракова и концы в воду, то есть следствие закрыто. Есть жертва, есть злодей - оба мертвы, искать более некого. Такой результат для российской милиции образца 1998 года считается весьма успешным, даже героическим, чему была уже тьма примеров.

Альфред Викторович едва сдержал тоскливый стон. Он понимал, что запутался, сам на себя нагнал страху, но разработать иную модель случившегося и грядущего - не мог. Это были не его игры. Он, мелкий мошенник, брачный аферист, дамский угодник, альфонс, жигало, допустим даже - сексуально неуравновешенный мужчина никогда и никогда не позволял себе перешагивать рамок тех поступков, которые наметил себе в ранней молодости. Крупное воровство, миллионное мошенничество (какая-нибудь "пирамида", скажем, при ограблении десятков тысяч людей), разбой, грабеж, гнусная "мокруха" - не при каких обстоятельствах, ни при каком сладостном соблазне не были сферой его деятельности! Он никогда не покушался на жизнь человека и тем женщинам, которых обманул в несчетном количестве, всегда желал только счастья и добра, а вовсе не смерти!

Теперь он вляпался в правила чужой игры, где ставки были иные: жизнь и смерть, а выигрыш хрен его знает в чем выражался!

И едва Альфред Викторович утвердился в убеждении, что сейчас за ним прийдут с топорами и ножами, как тут же услышал легкий стук в дверь.

Как человек разумный, образованный и владеющий своей психикой он решил, что от страха разгулялись нервы, начались галлюцинации, нужно попросту взять себя в руки - реальные события в жизни не разворачиваются при такой кино-скорости.

Черта с два! Стук повторился - тихий, аккуратный, настойчивый.

В одно движение руки он выключил настольную лампу. Долго было очень тихо, засветилась надежда на слуховую галлюцинацию и вновь реальность устрашила: теперь послышался явственный скрежет в запорах входной двери железо о железо, что означало определенно: в замке копались отмычками. Входные двери замыкались на два замка - автоматический, германский и простой.

Даже при очень высокой квалификации злоумышленника у Альфреда Викторовича, как минимум, оставалось минуты три-четыре.

Не вставая с дивана, он очень быстро и четко просчитал по пунктам свои спасительные действия. Чемодан, дубленку, шляпу - в руки. Что еще? На кухне должен быть фонарик. Вместо тапочек одеть ботинки.

Он бесшумно встал, шагнул в кухню - фонарик оказался на месте. Фляжка с коньячком - тоже. Потом переобулся, надел дубленку и шляпу. Постоял посреди комнаты, попрощался, предполагая, что вернется сюда не очень скоро.

В дверях прозвучал громкий щелчок - с автоматическим замком импортного производства Убийца управился в рекордное время, оставался отечественный, на который уйдет менее минуты.

Альфред Викторович встал в прихожей на колени, подсветил себе фонариком, отогнул с пола линолеум, нашел примкнутую ручку люка в подвал, открыл его и острожно спустил вниз чемодан. Затем погрузился вниз сам и тихо закрыл над собой крышку люка.

Передохнул, посидел на ступеньке и включил фонарик, отыскивая в торце помещения железную дверь, которая вела в подвальный коридор под всем этим старым домом. Когда-то здесь располагалось бомбоубежище самого ненадежного класса, потом пытались устроить нечто вроде домового клуба или спортзал для молодежи. Но наибольшую инициативу проявили бомжи, а потому наружные двери плотно закрыли и забили. Но Альфред Викторович знал, как преодолеть это препятствие.

Над его головой раздался треск, шорох, а затем послышались легкие, быстрые шаги - злоумышленник выходил на цель.

Чтоб не подвергать себя ненужному риску, Альфред Викторович посветил фонариком, определил направление и двинулся к железным дверям в коридор подвала.

Их никогда не запирали.

Никогда - до вот этого, необходимого момента!

Сколько не нажимал Альфред Викторович плечом на железную створку она не поддавалась! И можно было проклинать себя сколько угодно, что уже года три не проверял свой путь отступления на минуту вынужденного бегства, но это не помогало. Судя по всему, непрекращающаяся борьба с бомжами приобрела столь ожесточенные формы, что в этом подвале наглухо перекрыли все, что можно было. Бомжи - не пройдут! А Комаровский попал в ловушку. Если Убийца в его квартире догадается или знает о люке в подвал, то спасения уже ни в чем не сыскать. Однако на этот раз Альфред Викторович не испытал прилива страха - вероятность того, что Убийца проведет тотальный поиск в квартире и наткнется на люк в подвал была незначительной. Скорее всего, Убийца поищет его на диване, в туалете и кухне. Убедится, что такового нет и уйдет. Или, что несколько хуже, - устроит засаду, будет сидеть тихо и терпеливо, ожидая свою жертву. И какое время будет продолжаться это ожидание - предположить невозможно. У бандита под рукой холодильник , наполненный кое-какими продуктами, а у Альфреда Викторовича кроме фляжки коньяка никаких запасов на период возможной блокады - не предусмотрено. Промашка.

Очень хорошо зная план своей квартиры, Альфред Викторович без всякого труда отслеживал перемещение незваного гостя - потоптался в комнате, прошел на кухню, заглянул в сортир. Шаги стали громче, уверенней - Убийца наглел, не маскировался, видимо - убедился, что жертвы в норе нет. Ну что - уйдет?

Через минуту стало ясно - нет, не ушел. Однако, что было вовсе странным и необъяснимым, засаду он тоже не налаживал, а занимался в прихожей чем-то решительно неясным. Альфред Викторович никак не мог понять единой гармонии всей гаммы звуков, доносившихся сверху - что-то скрипело, шелестело, слышался даже легкий стук, однажды на пол упало нечто металлическое, но объяснить эту полифонию над головой было невозможно.

Странное поведение Убийцы продолжалось не менее получаса, потом все стихло и Альфред Викторович ощутил запах табака - следовало понимать, что человек утомился какой-то работой и теперь позволил себе заслуженный перекур.

Затем снова началась возня и один за другим громко щелкнули замки входных дверей! Аккуратист! - отомкнул двери, когда вошел, и запер за собой, при уходе.

Альфред Викторович даже слышал из своего убежища, как скрипнули, а потом стукнули двери на двор. Но все же он выждал ещё с десяток минут, а затем выкарабкался наружу, замер, присмотрелся, но в темноте никаких перемен не обнаружил.

Изменение интерьера он засек тут же, едва включил свет. И от вида этих нововведений в обстановки прихожей его дрожь пробрала от макушки до пяток.

На стенке, укрепленное проволокой и шнурами, было подвешено короткое ружье с пистолетной рукояткой. Ствол его слегка отходил в сторону от стены и был направлен в дверь. Кажется, такое ружье называли "помповым" или "фермерским", но Альфред Викторович ровным счетом ничего не понимал ни в одном образце оружия. Тем не менее по системе этой установки ясно было, что если двери открывать с той, наружной стороны , что-то в конструкции натянется, что-то сработает и грянет выстрел. И, если Альфред Викторович правильно понимал всю схему, - пуля, вылетевшая из ружья, пробьет грудь вошедшего. Никакого иного предназначения эта установка иметь не могла. Откроешь дверь - нажмешь через привод спусковой крючок - грянет выстрел ляжешь трупом - ищи виноватого.

Даже если бы Альфред Викторович что-то и смыслил в оружие, он бы все одно и пальцем этой смертоносно конструкции не коснулся. Быть может впервые в жизни он ощутил такой глубинный, животный страх, который вывернул его наизнанку в прямом смысле слова. Поначалу Альфреда Викторовича рвало в туалете, а потом он едва успел скинуть штаны, и едва успел пасть задом на унитаз, чтобы не загадить все свое белье. Из глаз Альфреда Викторовича непроизвольно потекли слезы и он, лишенный всякого соображения, лишь сам себе задавал тот самый безнадежный вопрос, без которого не обходятся все слабые люди, попавшие в свирепый переплет: "ЗА ЧТО? ЗА ЧТО, ГОСПОДИ? ВЕДЬ Я ТАКОЙ ХОРОШИЙ И НИКОМУ НЕ ПРИЧИНИЛ НИКАКОГО ЗЛА!"