Из-за моей спины выступил Кесли и подошел к женщинам, стоявшим в глубине портика. Он притронулся рукой к каске и обратился к Джин:

— Миссис Стэнли Броджест?

— Да.

— Я полагаю, вы можете дать мне описание девушки, которая была с вашим мужем.

— Попытаюсь.

Она отошла от матери Стэнли, которая сразу же скрылась в доме. Джин села на перила под кормушкой. Колибри испугалась ее, тогда она немного отошла и села в кресло, обтянутое холстом. Джин сидела, наклонившись вперед, в неудобной, напряженной позе и повторяла свое описание блондинки со странными голубыми глазами.

— Вы говорите, что ей около восемнадцати лет?

Джин кивнула. Ее реакции были быстрыми, но машинальными, словно она думала о чем-то другом.

— Миссис Броджест, ваш муж был увлечен этой девушкой?

— Видимо, да,— сухо ответила она.— Но я убеждена, что сама она больше заинтересовалась моим сыном.

— В чем это выражалось?

— Не могу вам объяснить, но я это чувствовала.

Кесли изменил характер вопросов с тем, чтобы они меньше задевали Джин.

— Как она была одета?

— Вчера вечером на ней было желтое платье без рукавов, а сегодня утром я ее не видела.

— Я видел,— вмешался я.— Она была все в том же желтом платье без рукавов. Я полагаю, что вы передадите эти данные полиции?

— Да, сэр, конечно. А сейчас я хочу поговорить с садовником. Может быть, он объяснит нам, как его лопата и кирка попали наверх. Как его зовут?

— Фредерик Сноу,— ответила Джин.— Мы зовем его Фред. Но его здесь нет.

— Где он?

— Полчаса или час назад, когда переменился ветер, он уехал вниз по дороге на старом велосипеде Стэнли, Он хотел взять «кадиллак», но я не разрешила,

— У него есть своя машина?

— Наверняка есть какая-нибудь развалина.

— Где она?

Джин пожала плечами.

— Не знаю...

— Где находился Фред все утро?

— Не могу вам сказать. Видимо, большей частью он был где-то здесь.

Лицо Кесли омрачилось.

— Как он относится к вашему сыну?

— Прекрасно.

Видимо, она не сразу поняла смысл заданного вопроса, а когда поняла, глаза ее потемнели. Она покачала головой:

— Фред никогда бы не причинил Ронни вреда, он всегда был очень добр к нему.

— Тогда почему он убрался отсюда?

— Он сказал, что очень беспокоится за свою мать. Но, думается мне, он просто испугался пожара. Он почти плакал.

— Я тоже очень боюсь пожаров,— заметил Кесли.— Именно потому я и занимаюсь этим делом.

— Вы полицейский? — спросила Джин.— Почему вы задаете все эти вопросы?

— Я из Службы леса, которая занимается выяснением причин возникновения пожаров.

Он достал из кармана алюминиевый футлярчик и показал Джин окурок сигарки.

— Эта сигарка похожа на те, что курит... курил ваш муж?

— Похожа. Но неужели вы хотите сказать, что он — виновник возникновения этого пожара? Какой в этом смысл, если он уже умер?

Чувствовалось, что Джин сдерживается из последних сил,

— Смысл в том, что человек, убивший его, мог бросить «это» в сухую траву. Значит, он несет финансовую ответственность за пожар. Моя работа в том и заключается, чтобы установить этот факт. Где живет этот Сноу?

— Он живет с матерью. Думаю, его дом недалеко отсюда. Миссис Сноу часто работала у моей свекрови, и та может точно сказать вам.

Миссис Броджест мы нашли в гостиной. Она стояла у окна, выходившего в сторону бушевавшего пламени. В углу большой комнаты она показалась нам очень маленькой. Когда мы подошли к ней, она даже не шевельнулась.

Она смотрела, как пожар становился все страшнее. Сейчас огонь был в голове каньона. Языки его спуска-

лись вниз, подобно лаве из жерла действующего вулкана. Стена пламени и дыма высоко поднималась над верхушками деревьев. От жаркого дыхания пламени моментально обесцветились листья эвкалиптов, стоящих позади дома. Все дрозды, голуби и другие птицы уже улетели.

Мы с Кесли посмотрели друг на друга. Видно, пришло время уезжать и нам. Я дал ему понять, что разговор должен начать он, поскольку здесь — его территория, да и дело относилось к его обязанностям.

Он обратился к неподвижной спине миссис Броджест:

— Миссис Броджест, не думаете ли вы, что нам следует уехать отсюда?

— Уезжайте,— ответила она.— Пожалуйста, уезжайте. А я останусь здесь.

— Вам нельзя здесь оставаться. Огонь действительно движется прямо сюда.

Она повернулась к Кесли. Лицо ее осунулось, оно стало совсем старым и от этого странным.

— Нечего указывать мне, что можно, а что нельзя! Я родилась в этом доме, я больше нигде не жила! Если бы дом можно было перевезти, я бы переехала с ним.

— Вы шутите, мэм?

— Я шучу?!

— Не хотите же вы сгореть?

— Мне кажется, что я почти полюбила этот пожар. Мне холодно, мистер Кесли.

Тон ее голоса был трагическим, но я уловил в нем признаки истерии или кое-чего похуже. Это упорство могло означать, что разум не выдержал удара и что она близка к умопомешательству.

Кесли мельком осмотрел комнату. Она была полна викторианской мебели, на стенах висели темные викторианские портреты, стояло несколько застекленных стеллажей с чучелами птиц.

— Не хотите ли вы спасти кое-что из вещей, мэм? Ваше серебро, коллекцию птиц, картины и всякие памятные вещи?

В ответ она лишь безнадежно махнула рукой, словно все это она давно уже потеряла. Кесли тщетно пытался спасти осколки разбитой жизни.

Тогда в разговор вступил я:

— Нам нужна ваша помощь, миссис Броджест.

С легким удивлением она посмотрела на меня.

— Моя помощь?

*— Ваш внук пропал, а сейчас не самое лучшее время и не лучшее место...

—- Это еще одно обвинение?

— Абсурд, ерунда!

— Это я говорю ерунду?

Я оставил без внимания вопрос убитой горем женщины.

— Садовник может знать, где он. Вы ведь знакомы в его матерью?

Помедлив, юна ответила:

— Эдна Сноу часто работала у меня прислугой. Вы серьезно думаете, что Фред...

Она замолчала, будто не хотела вслух высказать свой вопрос.

— Вы бы очень помогли нам, если бы поехали и поговорили с Фредом и его матерью.

— Хорошо, я еду.

Наш выезд был похож на выезд траурного кортежа. Миссис Броджест вела свой «кадиллак», за ней в зеленом «мерседесе» следовали мы с Джин, а процессию замыкал Кесли на пикапе.

У почтового ящика я оглянулся. Вниз в глубину каньона летели искры, горящие ветки и листья. Они садились на деревья, стоящие возле дома, подобно ярким экзотическим птицам вместо тех птиц, которые улетели.

Жилой район каньона уже почти весь эвакуировался. Лишь несколько человек с полными отчаяния лицами бегали со шлангами в руках по крышам своих домов.

У въезда в каньон пересекались две дороги; миссис Броджест повернула направо. Окружающая обстановка резко изменилась. Черные и желтокожие мальчики стояли вдоль улицы и наблюдали за нами с таким видом, словно мимо них проезжали высокопоставленные иностранцы.

Миссис Сноу жила в старом оштукатуренном коттедже на улице, сплошь застроенной точно такими же коттеджами. Цветущие джакаранды очень украшали улицу. Мы с Кесли и миссис Броджест пошли к дверям коттеджа; Джин осталась в машине, заявив: «За себя я не ручаюсь».

Мать Фреда оказалась подвижной седой женщиной, одетой в черное, будто специально для этого случая. Темные глаза за стеклами пенсне выдавали ее тревогу.

— Миссис Броджест! Каким ветром?

По ее голосу можно было понять, что это ее вовсе не интересовало.

— Как приятно вас видеть! Не хотите ли войти?

Дверь открывалась прямо в убогую комнату, и мы вошли туда. Миссис Броджест представила Кесли и меня. Однако миссис Сноу старательно избегала обращать к нам взгляд своих испуганных глаз. Она имела дело только с миссис Броджест.

— Могу ли я предложить вам что-нибудь, миссис Броджест? Чашку хорошего чая?

— Нет, спасибо. Где Фред?