— Он хотел получить деньги у матери, а Ронни cnoсобствовал бы этому.

— Откуда вы это знаете?

— Так мне сказала Элизабет.

— Да, это на нее похоже. Она бесчувственная женщина.

Затем Джин добавила, словно извиняясь перед стенами дома:

— Мне не следовало так говорить. Она очень много страдала. И мы со Стэнли доставили ей мало радостей. Мы много брали и почти ничего не отдавали.

— Что же вы брали?

— Деньги,— ответила она, явно сердясь на себя.

— У Элизабет много денег?

— Конечно, она состоятельная женщина. Она, должно быть, очень хорошо заработала при застройке каньона, да и у нее до сих пор еще есть несколько сотен акров земли,

— Но они приносят мало дохода, если не считать нескольких акров авокадо. А потом, видимо, у нее много неоплаченных счетов.

— Это потому, что она богата. Богачи никогда не платят вовремя по счетам. Мой отец имел лишь маленькую спортивную лодочку, а те, кому он угрожал, что передаст дело в суд, были богатыми людьми. Элизабет имеет несколько тысяч в год от владений своего деда.

— Сколько тысяч в год?

— Ну, этого я не знаю. Она очень скрытна в отношении денег, но они у нее есть.

— Кому они достанутся, если она умрет?

— Не надо так говорить! — воскликнула вдруг Джин в суеверном испуге. Затем добавила более спокойно:— Доктор Джером сказал, что с ней все будет в порядке. Ее приступ —лишь результат нервного потрясения.

— С ней можно сейчас разговаривать?

— Конечно, Но на вашем месте я бы не стала делать этого сегодня.

— Я попрошу разрешения у доктора Джерома,— сказал я.— Но вы так и не ответили на мой вопрос. Кто получит деньги после ее смерти?

— Ронни,— ответила она хриплым голосом, и ее тело стала бить дрожь, которую она не могла унять.— Вы беспокоитесь о том, кто вам заплатит? Поэтому вы и бродите здесь вокруг; да около, а не занимаетесь поисками мальчика?

Я не стал даже пытаться отвечать ей и некоторое время сидел молча. Гнев и горе терзали эту женщину. Наконец она обратила свой гнев против себя, схватила подол своего платья и стала дергать его с такой силой, будто хотела разорвать.

— Не надо, Джин.

— Почему не надо? Я ненавижу это платье!

— Тогда снимите его и наденьте какое-нибудь другое. Возьмите себя в руки!

— Я не могу. Сидеть здесь и ждать!

— И, тем не менее, хотите вы этого или нет, вам придется остаться здесь и ждать.

— И это все, что мы можем сделать? Почему вы не разыскиваете его?

— Это не так просто. Пришлось бы обыскать слишком много земли и слишком много воды.

Джин выглядела такой убитой, что мне пришлось добавить:

— Но у меня есть пара идей.

Я снова достал газетную вырезку, на которой было запечатлено фото отца Стэнли и жены Килпатрика.

— Вы это видели?

Джин склонилась над вырезкой.

— Видела, но не сразу после того, как это появилось в газете. Стэнли поместил объявление в «Кроникл», ничего не сказав мне. Это было в июне, мы тогда были в Сан-Франциско. Кроме того, он ничего не сказал своей матери и, увидев это, она страшно разозлилась.

—Почему?

— Она сказала, что это снова вызовет целый скандал. Но, по-моему, никто на это не обратил внимания, кроме нее и Стэнли.

И Джерри Килпатрика, подумал я, да отца Джерри, а, возможно, и самой женщины.

— Вы знали, кто эта жецщина?

— Ее фамилия, как сказала Элизабет, Килпатрик.

Она была женой местного дельца, Брайана Килпатрика.

— Какого рода отношения между ним и Элизабет?

— Кажется, очень хорошие. Они компаньоны в «Каньон-компани».

— А что вы знаете о Джерри, сыне Килпатрика?

— По-моему, я его не знаю. Как он выглядит?

— Ему около девятнадцати лет, у него длинные рыжие волосы и борода. Очень эмоционален. Вчера ночью ударил меня револьвером по голове.

— Это тот, кто увез Ронни на яхте?

— Тот самый.

— Тогда, может быть, я знаю его.

Живость снова вернулась к Джин, и теперь она напряженно задумалась, будто делала в уме арифметические подсчеты.

— Тогда у него не было бороды, но мне кажется, что как-то вечером он был у нас дома, в прошлом июне. Я видела его всего секунду. Стэнли провел его к себе в Студию и заперся там. И я уверена, что у него была эта вырезка.

Джин подняла голову.

— Вы думаете, что парень пытается как-то воздействовать на нас? Потому что его мать сбежала с отцом Стэнли?

— Возможно. Я полагаю, что он действительно озабочен судьбой своей матери. И, может быть? сейчас он на пути к ней.

— Тогда нам нужно найти ее,— сказала Джин.

— Согласен с вами. Если верить тому, что мне сообщили, бывшая жена Килпатрика живет теперь где-то к югу от Сан-Франциско, в районе Пенинсулы.

Джин ухватилась за эту гипотезу, ибо другой не было.

— Вы поедете туда ради меня? Сегодня?

. Жизнь снова возвратилась к ней. Мне очень не хотелось разочаровывать ее.

— Нам лучше остаться здесь до получения более надежной информации. Прошлым летом Джерри плавал в Арсенаду, и, может быть, он снова выберет этот путь.

— В Мексику?

— Да, многие молодые люди отправляются именно туда. Но нашу идею относительно Пенинсулы надо проверить.

Джин встала.

— Я поеду сама.

— Нет, вы останетесь здесь.

— Здесь, в этом доме?

— Во всяком случае, здесь, в городе. Я сомневаюсь, что это — похищение'ради выкупа, но если это так, то именно с вами они попытаются войти в контакт.

Джин посмотрела на телефон, будто ожидала звонка.

— Но, у меня нет денег.

— Вы только что говорили мне о деньгах Элизабет Броджест. В случае нужды вы могли бы достать их у нее. И сейчас было бы неплохо для вас иметь немного наличных.

— Потому что я не заплатила вам?

— Об этом не беспокойтесь. Но скоро нам понадобится некоторая сумма наличных денег.

Джин опять вышла из себя. Она вскочила и быстрыми шагами обошла комнату в состоянии крайнего раздражения, которое подчеркивалось ее странным черным платьем.

— Я не могу просить у Элизабет. Конечно, я могла бы поискать себе какую-нибудь работу.

— В данный момент это не очень-то реалистично.

Джин остановилась передо мной. Мы обменялись быстрыми острыми взглядами. Я почувствовал, что мы либо будем заклятыми врагами, либо — близкими друзьями. Наверно она злилась из-за того, что источники прибыли были недостижимы для нее как во время замужества, так и во время вдовства.

Она заговорила более вежливо, словно пытаясь перенять мою манеру разговора.

— Говоря о реализме,— что вы лично собираетесь делать, чтобы вернуть мне сына?

— Я звоню некоему Вилли Маккею, он детектив и имеет агентство в Сан-Франциско. Он прекрасно знает этот район. Я попрошу его помочь мне.

— Ну, так сделайте это. А я буду доставать деньги.

Видимо, она приняла какое-то решение, которое касалось не одних лишь денег.

— А еще что вы собираетесь делать? — спросила она.

— Ждать... и задавать вопросы.

Джин раздраженно всплеснула руками и села на диван.

— Все, что вы делаете — это задаете вопросы!

— Но я и от этого тоже устаю. Иногда люди рассказывают то, о чем их совсем не спрашивают. Но вы не относитесь к их числу.

Джин недоверчиво посмотрела на меня.

— Это еще один вопрос, не так ли?

— Не совсем. Я только подумал, что у вас было странное замужество.

— И вы хотите, чтобы я рассказала вам об этом подробнее,— сделала она вывод.

— Если хотите. Я с удовольствием послушаю.

— А почему я должна этого хотеть?

— Ну, вы ведь уже посвятили меня кое во что.

Это напоминание снова вызвало у нее гнев. Она еле сдерживалась, чтобы не взорваться.

— Я всегда ценила людей действия, а вы только занимаетесь разговорами.

— Как вам не стыдно!

— Мне не стыдно,— запальчиво ответила она. — Оставьте меня одну, я не хочу говорить об этом!

Несколько минут мы сидели в полном молчании. Я стал подозревать, что наполовину уже влюбился в нее, отчасти потому, что она была матерью Ронни, но также и потому, что она молода и красива. И ее тело, скрытое жестким черным платьем, почему-то казалось еще более привлекательным.