Ученик и друг профессора Бернгейма, д-р Аренс всецело разделял его воззрения и, обдумывая теорию своего учителя, напал на остроумную мысль. «Раз чтение мыслей», — рассуждал он, — «основанию на возникновении в нервной системе своего рода индуктивного тока, то очевидно, что весь секрет в этой способности — в том, чтобы возможно отчетливее и тоньше воспринимать колебания этого тока; а для того, чтобы сделать колебания нервного тока более удобными для восприятия, нужно, конечно, усилить их. Но возможно ли такое усиление?.. Отчего же нет?» — рассудил доктор. — «Ведь может же микрофон в десятки, в сотни раз усиливать звуковые вибрации; стоит устроить подобный же мультипликатор для усиления вибраций нервного тока, — и вопрос решен».

Д-р Аренс принялся настойчиво трудиться над осуществлением своей идеи, и его упорный труд принес, наконец, желанные плоды. Он изобрел прибор для чтения мыслей!.. Идя из магазина домой, он всю дорогу наслаждался блестящими результатами своего изобретения. Он в буквальном смысле читал мысли всех встречавшихся с ним, читал легко и ясно, без малейшего усилия. Еще несколько опытов, — и он сделает доклад о своем приборе в московском психологическом обществе, и имя его прогремит по всему миру!..

— Да, мое имя будет бессмертно! — прошептал д-р Аренс, выходя из задумчивости, и медленно стал прохаживаться по кабинету, время от времени повторяя тихо:

— Да, мое имя будет бессмертно!..

Дверь кабинета отворилась, и в комнату вошла m-me Аренс, стройная, томная блондинка. Бархатная шубка плотно охватывала ее талию, волосы слегка выбились из-под шляпки, и полное лицо ее разгорелось от мороза.

Опа устало опустилась на диван, сбрасывая шляпку и расстегивая пальто.

— Вольдемар, какая чудная погода! — восторженно сказала она.

Доктор улыбнулся.

— Благодаря этой погоде я очень голоден и велел накрыть на стол! — сказал он и вдруг, вспомнив немую сцену в передней, прибавил: — Я нахожу ее грубой, Софи!

— Кого это?

— Нашу Анну!

— Ах, нет, нет… Она такая услужливая, преданная! — с каким-то умилением воскликнула жена.

Доктор слегка нахмурился.

— Поскорей бы обедать! — сказал он нетерпеливо.

— Сейчас, как только придет Павля!

Доктор посмотрел на часы.

— Пора бы вернуться! Верно, его оставили в классе.

— Ах нет, нет! не говори так!.. Он такой умный, тихий мальчик!

Доктор улыбнулся. Он любил свою красавицу-жену.

— За всех заступаешься! — ласково сказал он. — Ну, иди, распорядись. Я сейчас выйду!

Едва ушла его жена, в кабинет вошел слуга доктора, старый Кузьма, из выслужившихся унтер-офицеров, с седыми усами, жесткие волосы которых торчали вперед, как иглы.

— Тебе что, Кузьма? — спросил доктор.

— Павленька вернулись. Кушать пожалуйте!

— Сейчас!

Доктор вышел в столовую, где к нему подошел стройный хорошенький мальчик лет 14 и поцеловал отца в щеку.

— Здравствуйте, папа!

— Здравствуй! Отчего опоздал?

— У нас гимнастика была.

— Что это все гимнастика?… И вчера и третьего дня.

— Тогда танцы были, а сегодня мы лазали!

Доктор с женою и сыном сели обедать. За столом он оживился и все время весело болтал. Наконец, обед кончился.

— А ты знаешь, — сказал он, вставая из-за стола, жене: — Сергей Семенович вернулся.

M-me Аренс сделала изумленное лицо.

— Ну-у?

— Да, вчера вечером.

— Когда же он к нам заглянет?

— Хотел сегодня.

— Вот жалость! — воскликнула жена, — а я хотела в театр!

— Можешь и не ехать!

— Ну, уж нет: сегодня новая опера!

— Как знаешь.

Доктор отправился в кабинет, чтобы, по обычаю, немного отдохнуть.

— Папа! — догнал у дверей его Павел, — я отметки за неделю принес!

— После покажешь, когда встану! — нетерпеливо сказал мальчику отец, закрывая дверь в кабинет и снимая сюртук…

Он спал крепким, здоровым сном часа два, как вдруг в комнате послышался шорох. Доктор проснулся.

— Кто там?

— Я-с!

— Чего тебе, Кузьма?

— Сергей Семенович приехали!

Доктор быстро поднялся.

— Зажги лампы и проси его! Ну, скорее, шевелись!

«Вот и начну свой прибор испытывать… На весь вечер надену», — решил Владимир Платонович, подходя к своему столу и надевая прибор.

— Пожалуйте! — раздался за дверью голос Кузьмы.

— Здравствуйте, дорогой мой! — весело сказал хозяин, протягивая обе руки посетителю, которого он сегодня так неожиданно повстречал на Морской.

В клетчатом, модном пиджаке, в коротких брюках, плотно охватывавших стройные ноги, раздушенный и улыбающийся, вошел Сергей Семенович Поленов и, восторженно отвечая на рукопожатие хозяина, заговорил мягким голосом:

— Здравствуйте, Владимир Платонович! Здравствуйте, мой учитель! Как поживаете? Что нового?.. Я хотел к вам завтра, но вы звали, — и я, как покорный ученик… А это что у вас? Давно купили?..

Сергей Семенович оставил руки доктора и в два шага очутился подле стола, уставленного томами французского энциклопедического словаря. Доктор самодовольно улыбнулся.

— В последнюю поездку, — ответил он. — Необходимая вещь!..

— Роскошь, роскошь! — воскликнул Сергей Семенович и подумал с завистью: «Рублей триста заплатил!.. Хвастун тоже… Необходимая вещь… Просто для обстановки купил, а сам и не заглянет»…

— Что же нового в Париже? Садитесь и рассказывайте! Были на съезде? — спросил доктор.

Поленов быстро обернулся и с недоумением взглянул на хозяина: его поразил тон доктора, сделавшийся вдруг резким и раздражительным.

«С чего это он взбеленился?» — подумал Сергей Семенович, усаживаясь в кресло. — «Верно, интересуется больно… завистлив!»

— Был, как же, только нового ничего! — ответил он вслух: — Все старые споры между школой Сальнетриера и нансийцами… Виделся с вашими друзьями: Бернгеймом и доктором Льебо…

— Ну, что они рассказывают? — продолжая еще хмуриться, перебил его доктор.

«Чего это он?» — с беспокойством подумал опять Сергей Семенович. — «Уж не узнал ли? Вот будет история!.. Надо приласкать его… Ну, навру в ее пользу!»

Владимир Платонович потемнел, как туча. Он не в силах был усидеть в кресле и начал быстро ходить по комнате.

«Про что я знать не должен?» — волновался он. — «Что еще он врать хочет? Кто это „она“?»

Сергей Семенович между тем заговорил горячо, бойко, с увлечением. Он рассказывал о своих визитах к знаменитым светилам науки, передавал беседы их, и по его словам выходило, что все в Париже не столько заняты наукою, сколько доктором Аренсом, одно имя которого производит сенсацию в аудиториях. Д-р Аренс помнил отлично, что магистр Поленов, его друг и товарищ, для какой-то цели собирался наврать ему, но, — такова уже сила лести, — по мере рассказа гостя, его лицо принимало все более и более веселое выражение, а когда тот кончил, доктор уже ласково сказал:

— Что же еще, дорогой мой?

— Да всего и не вспомнишь сразу! — небрежно махнул рукою Сергей Семенович, думая в тоже время: «Вот осел-то! Сразу поверил, и даже лицо умаслилось!.. Ну, слава Богу, пронесло. А то все злился на что-то… Вот опять… Да что это с ним?.. Ей-ей узнал!..»

Сергей Семенович тревожно двинулся на кресле, увидев внезапно вспыхнувшее гневом лицо своего учителя.

«Боже, что за дрянь!!.. И это друг мой!» — воскликнул в душе доктор.

Сергей Семенович вкрадчиво сказал:

— Теперь, дорогой учитель, я весь в вашем распоряжении. Вы начали говорить мне о природе гипнотического…

Доктор нахмурился. Ему стал противен этот двуличный человек, которого ои считал своим искренним другом.

— Не все еще готово у меня. Я потом поговорю с вами, — перебил он его.

«Вот каналья!» — обозлился в душе посетитель, — «совсем зазнался! Сперва — приди, потом — не надо. Словно и невесть, что за гусь!.. Везет, — весь секрет! Дубина дубиной, фамилия немецкая, — ну и ученый!..»

С этими мыслями магистр Поленов встал, и, сделав льстивую улыбку, мягко сказал: